Теперь меня и вовсе заполнило нехорошее предчувствие, и я насупилась.

— Предпочту не знать. Сегодня я буду ночевать в своей комнате.

— Нет, — вдруг резко ответил он и обернулся ко мне. — Ты будешь ночевать в хозяйских покоях, как и положено.

От возмущения я чуть не задохнулась.

— Кому положено?! С чего это я вдруг должна переезжать?! До этого пять лет жила в другом месте, а сейчас резко стало «положено»?!

Муж сжал челюсти, но промолчал.

— Позже обсудим, — мрачно проговорил он.

Что тут вообще можно было обсуждать?! Чего он хотел?! Я совершенно запуталась из-за его действий!

Но стоило нам миновать еще один пролет, как все ссоры с Келленвайном отошли на второй план, потому что с улицы стали доноситься злобные выкрики.

И голос был мне до боли знаком.

— Это Абигайль во всем виновата! Она сбежала с Ульвом! Она заставила поверить в свою смерть! Она изменила ярлу!

Ах, вот оно что! То есть народ не просто бунтовал против меня, а у этого бунта был предводитель?!

По телу прошла волна такой злости, что грудь расперло от эмоций, и я чуть не столкнула идущего передо мной Келленвайна с лестницы.

Какой же он мерзавец! К чему были все эти слова и взгляды, если гребаная любовница Келленвайна, подери его черти, подстрекала людей идти на меня с вилами?!

— Это тоже «положено»?! — зашипела я разъяренной кошкой и, оттолкнув его, стремительно спустилась по лестнице.

Давай, народ. Бунтуй. Бунтуй, а я посмотрю, как вы все будете ползать у меня на коленях вместе с Катариной, вымаливая прощение и прося спасти ваши чертовы острова от исчезновения Тумана!

Разъяренной фурией я промчалась по холлу. Попадавшиеся мне на пути слуги и воины отшатывались в сторону, словно я была одержима дьяволом. А может, так и было.

Гнев и обида завладели мной настолько, что я едва ли давала отчет своим действиям. Но хуже всего было от едкого разочарования, которое драло грудь когтями. Ведь где-то в глубине души во мне теплилась надежда на то, что муженек одумался, разул свои чертовы глаза и понял, что пустил в дом змею!

Но насколько же непроходимым кретином и глупцом он был, даже если после всего, что было, верил Катарине?!

Предатель!

Привратники торопливо отворили мне ворота.

Что странно они даже не удерживали меня, а ведь по ту сторону была разъяренная толпа, которая жаждала моей смерти. Но я не стала придавать этому значения, ведь стоит мне выйти и показать свою истинную суть, как им придется заткнуться. А потом я самолично снесу Катарине голову!

Пылая праведной местью и сгорая от злости, я вылетела из замка и остолбенела. Мои глаза лихорадочно бегали по площади, но то что я видела никак не стыковалась с тем, что я себе навоображала.

Какой-то мужчина в толпе мельком заметил меня, застыл, а затем рухнул на колени.

— Госпожа Абигайль! — выкрикнул он.

Его восклицание привлекло внимание, и все больше и больше людей стали оборачиваться ко мне и с идентичным выражением страха и благоговения падали ниц, приветствуя меня.

От происходящего у меня по коже побежали мурашки, я сглотнула и, наконец, посмотрела на «представление», из-за которого здесь и собрался весь народ.

В центре площади в одном нижнем платье стояла Катарина, зажатая в колодки позорного столба. Ее золотые волосы, потемнели от кожного сала и были в полном беспорядке, лицо осунулось, под глазами залегли синяки.

И стоило нашим взглядам встретиться, как она будто с цепи сорвалась.

— Ведьма! Проклятая ведьма! Это все из-за тебя! Скажи ему! Скажи ему правду! Скажи, что ты снюхалась с Ульвом! Это ты предала ярла! Ты, тварь! А я лишь хотела его защитить! — срывая горло и хрипя, заорала она.

А я просто не верила своим глазам.

Катарина была в цепях. Катарина была в цепях. Катарина была в цепях… Но почему?! Разве Келленвайн не верил каждому ее слову?! Разве не ставил ее слова выше моих?! Разве не считал ее невинной святошей?!

И пока я пыталась осознать реальность, толпа снова заволновалась, а Катарина вдруг резко переменилась, и ее глаза наполнились крокодильими слезами.

— Мой ярл! За что вы так со мной?! Я служила вам верой и правдой много лет! Я лишь не хотела, чтобы вы стали рогоносцем, а вы обвинили меня во всем и вернули изменницу в свой дом!

Сглотнув, я обернулась и встретила взгляд Келленвайна.

На Катарину он даже не смотрел, внимательно наблюдая за мной и моей реакцией.

— Мне стоило сделать так сразу, — произнес он низко и тягуче. — Я должен был выслушать тебя, а не верить в пустую клевету.

Мою грудь отчего-то стеснило, и в один миг ее заполнили столько эмоций…

Я медленно вдохнула и выдохнула, а муж оказался совсем близко и, поймав мою руку, прижал ее к губам.

— Я прошу прощения, моя госпожа.

— НЕТ! МОЙ ЯРЛ! — завопила Катарина, как резанная. — МОЛЮ! Выслушайте же меня!

Но ни он, ни я даже не посмотрели на нее.

Где-то на задворках рассудка я понимала, что не должна была теряться в глазах Келленвайна, что у меня были дела поважнее — например, высказать Катарине все, что накопилось и потребовать от нее рассказать, что она сделала с Риикой, но…

Но отвести взгляда я не могла.

Пальцы горели от касаний его губ, по коже разливались волны тепла, а сердце в груди сходило с ума.

Неужели все было так просто? Неужели мне не нужно искать доказательства клеветы Катарины, убеждать в них Келленвайна и завоевывать расположение людей?

— Это место ты хотел показать мне? — хрипло спросила я.

— Да. Чтобы больше ты не сбегала, — ответил Келленвайн, глядя на меня с непривычной теплотой. — Отныне ты и Лейла будете в безопасности в замке. А любой, кто посмеет вам навредить, сдохнет самой мучительной смертью.

Но почему? Откуда такие перемены?

Я всмотрелась в бездонно-серую глубину его глаз, пытаясь найти ответ. И вдруг меня как молнией поразило, а все взгляды воинов на корабле обрели смысл.

Ну, конечно… Мое появление на острове близ Пустоши с Хельтайном! Вести об этом распространились быстро. И Келленвайну, как и остальным, не составило труда догадаться, кем же была объявившаяся Дочь Туманов.

Внутри стало больно и неприятно.

Все это что-то вроде подношения мне, чтобы я спасла его драгоценные Туманные острова?

Я вырвала у Келленвайна свою руку и поджала губы.

— Я исполню ритуал в любом случае, — процедила я, проходясь по толпе невидящим взглядом. — Наказать Катарину было необходимо, но все твои слова и хозяйские покои — явно лишнее. Сегодня я буду ночевать в своей комнате, или не буду спать вообще!

— Ритуал… — пролепетала Катарина с ужасом в голосе. — Ты и есть… Дочь Туманов?

— При чем здесь ритуал? — в это же время спросил меня муженек, прищуриваясь.

При чем?! Он еще смеет спрашивать!

Но резкий ответ мне пришлось придержать при себе, потому что вдруг, расталкивая толпу, к нашим ногам бросился небезызвестный мне Рыжий и крикнул:

— Господин! Госпожа! Тритоны похитили дюжину женщин на восточных островах!

Все изменилось в один миг.

На лицах людей, стянувшихся на площадь, чтобы насладиться унижением предательницы и бывшей госпожи, проступил ужас. Страх едким дымом пропитал все округу.

А Келленвайн… На него было даже страшно взглянуть.

— Схватить тритона, — убийственно спокойным голосом приказал он.

Я вся покрылась ледяными мурашками.

Схватить Хельтайна?! Да, ярл просто хотел выместить на нем злость народа!

— Нет! — воскликнула я, дергая рукав Келленвайна. — Он не причем! Хель все время был со мной и Лейлой!

Муж стиснул зубы так, что заиграли желваки, и во взгляде, который он обратил на меня было столько тихой ярости, что я задохнулась от страха.

— Ему достаточно было отдать приказ. Не мешай мне, Абигайль, — отрывисто бросил он и, отцепив от себя мою руку, двинулся к замку. — Обыскать каждую комнату! Найдите ублюдка!

Я старалась отвлечь Лейлу, как могла, но у меня все равно ничего не получалось.