Обернувшись, я наткнулась взглядом на дородную женщину, которая стояла с подносом с едой в руках, и хмуро смотрела прямо на меня.

— Отнеси-ка это ярлу, девочка, — велела она мне, протягивая поднос.

Какая удача! Нет, как все же хорошо, что народ понятия не имел, как выглядела Абигайль без боевого раскраса!

— Как прикажите, — подражая Риике, ответила я и подошла, чтобы принять ношу. — А где он?

— Известно где, в той комнате, — хмыкнув, отозвалась женщина.

Эм… В какой?

Я изобразила смущенную улыбку.

— Простите, меня недавно устроили.

Она тут же смягчилась.

— Ты гляди-ка, какая хорошенькая. Только ярлу шибко не улыбайся, не то…

— Не то госпожа Абигайль меня со свету сживет, — со смешком закончила я. — Знаю, меня уже предупредили.

— Ну, и хорошо, — женщина потеплела настолько, что похлопала меня по плечу. — Иди в северную башни и поднимись на самый верх. Поставь поднос перед дверью и тут же уходи, ярлу не мешай, поняла?

— Поняла, — кивнула я. — Спасибо.

— Мне-то за что? — усмехнулась она. — Беги скорее, ярл с завтрака не ел.

Не то, что бы меня это волновало… А вот то, что Лейла может начать нервничать — очень даже, поэтому я и правда ускорилась.

Подниматься по ступеням с подносом в руках было той еще задачкой, но я с ней справилась, хотя и готова была вешать язык на плечо. Тяжело дыша и обливаясь потом, я, наконец, преодолела последнюю ступеньку и увидела долгожданную полоску света, льющегося из приоткрытой двери.

Как там говорила та женщина? Поставить поднос и уйти? Угу, будет исполнено.

Мысленно я попросила прощение у своих ног и на цыпочках, стараясь не издавать лишнего шума, подкралась ближе, беззвучно опустила деревянный поднос на каменную кладку и, выпрямившись, заглянула в комнату.

Только вот я оказалась совершенно не готова к тому, что там увижу.

Это была спальня — женская спальня. Об этом говорили украшенные гобеленами стены, драпированная яркими шторами кровать, полки с драгоценностями и туалетный столик с зеркалом, расческами, щетками и духами.

В этой комнате было все, только вот почему-то она ощущалась странно пустой. От нее исходило невыносимое тягостное ощущение, от которого внутренности сжимались, а в горле вставал ком.

Хотелось закрыть глаза и убраться от нее прочь, но еще тяжелее оказалось увидеть Келленвайна.

Он стоял посреди этой комнаты с каменным лицом, бессильно сжимая пальцы в кулаки и с болезненной методичностью разглядывая каждый предмет интерьера. И в его взгляде было столько тоски… Столько горя…

Кадык на его горле дернулся, и мне стало трудно дышать, а под ребрами резануло кинжалом.

Это… На это просто невозможно было смотреть безучастно… Откуда-то ко мне вдруг пришло нестерпимое желание вывести Келленвайна из его мыслей, сделать хоть что-то, лишь бы этот его взгляд исчез.

И я уже потянулась к ручке, чтобы распахнуть дверь шире, но ярл вдруг с силой зажмурился, а затем произнес всего два слова, потреся мой мир до основания.

— Прости, Даф.

У меня по коже прошла волна холода вперемешку с мурашками. На негнущихся ногах я сделала несколько слепых шагов назад, а затем резко развернулась и бросилась прочь.

Даже при всей моей ненависти к мужчинам я не буду пинать лежачего. А именно таким грозный ярл сейчас был — сломленным и раздавленным своим горем, которое он все время умело прятал за своей маской.

Я не знала, что мне делать с тем, что увидела.

Правда не знала.

— Госпожа Абигайль, я принесла вам чудное платье, — с робкой улыбкой вошла в мою комнату Риика.

Я смерила одежду в ее руках презрительным взглядом и стала натягивать штаны.

— Я не надену его. И впредь даже не подходи ко мне с ними, — буркнула я.

Платья. Платья. Платья… Кто вообще их придумал?!

— Но… — Риика сжала пальцами ткань и в ее глазах промелькнуло отчаяние. — Сегодня ведь Красный День! Наступила весна, и у тритонов начинается брачный период. Они скоро начнут нападать на прибрежные деревни и воровать женщин. И наши войны должны отправиться на битву с ними. Вы должны их благословить! Вы очень ждете этого дня каждый год.

Пока я слушала свою служанку мои брови взлетали все выше и выше.

Чего-чего?

Тритоны?! Я что, в сказке «Русалочка»?! Хотя какая уж тут сказка, если эти твари нападали на женщин…

А еще этот Красный День… Что за Красный День?

Я нахмурилась.

— Я должна спрятать воинов под подол платья, или как?

Глаза Риика стали по пять рублей.

— Н-нет!..

— Вот и все, — поставила я точку в этом споре. Благо опыт отстаивания своей ненависти к юбкам и прочим дамским штучкам у меня был. — Надо благословить — благословлю, но платье не надену.

Хотя даже удивительно, что заниматься этим должна была я, а не Катарина. У меня сложилось впечатление, что эта девица забрала все, что должно быть у Абигайль. Ан нет… Что-то из обязанностей да осталось.

— Как прикажите, госпожа, — со вздохом пробормотала Риика. — Тогда позвольте принести вам нарядную тунику.

Я усмехнулась. Хотелось ей все же меня понаряднее одеть.

— Ладно, — уступила я. — Против нарядной туники я не возражаю.

Служанка тут же просияла неожиданно милой и доброй улыбкой и исчезла за дверью, а я не могла не отметить разительные перемены в ней. До вчерашнего дня она ходила вокруг меня на цыпочках, лишний раз и рта не смея раскрыть. Но потом что-то поменялось.

Я прокрутила в памяти недавние события, ища «переломный момент». Так-так-так…Кажется, Риика перестала меня бояться после того, как мы пришли к берегу, и она упомянула про ту таинственную легенду.

Может, не такой уж это и пустяк, как мне показалось?

Размышляя об этом, я подошла к зеркалу и стала туго переплетать волосы, что бы те не мешались. Я уже заканчивала, но вдруг услышала странную возню за дверью. Будто кто-то топтался в коридоре и то ли не решался зайти, то ли не хотел.

Кто-то подслушивает?! Это Катарина подослала ко мне слуг, что бы они следили за мной?!

Как же меня достала эта любовница! Нужен ей Келленвайн, так пусть забирает со всеми потрохами, я против что ли?! Но меня-то зачем из себя выводить?!

Пылая праведным негодованием и желая поймать нерадивого шпиона, я резко распахнула дверь, но тут же столкнулась с испуганным взглядом Лейлы.

— Мама… — неуверенно пробормотала она.

Вся злость и раздражение тут же сдулись, словно кто-то выпустил воздух из воздушного шарика.

Крошка? Что она тут делала?

Я хотела навестить ее сразу же, как соберусь, и даже специально встала пораньше, но не ожидала, что она придет ко мне сама. А вдруг что-то случилось? Опять эти няньки что-то сделали с ней?! Нужно было все-таки поговорить вчера с ярлом!

Беспокойство тут же стянуло грудь, и я присела на корточки, что бы наши глаза с крошкой были на одном уровне. Аккуратно взяв ее ручку, я осторожно уточнила:

— Что-то случилось, Лейла?

Она, кажется, смутилась и опустила свои прекрасные синие глазки.

— Я проснулась, и тебя не было рядом. Я подумала…

Только сейчас я обратила внимание, что Лейла была одета в одну лишь ночную сорочку, в которой я вчера укладывала ее спать.

Мое сердце укололо иглой боли и нежности.

Бедная крошка… Она испугалась, что я опять ее бросила… Какая же я дура! Нужно было остаться спать с ней или взять ее в свою комнату, пока малышка не будет уверена в том, что я никуда не уйду!

— Кроха… — пробормотала я, притягивая ее в свои объятья. — Прости, что ушла. Давай, сегодня поспим вместе?

Она доверчиво прижалась ко мне и прерывисто выдохнула.

— Можно, мама? Ты не разрешала мне раньше…

— Конечно, можно, — выдавила я, сглотнув вдруг образовавшийся в горле ком.

— Хорошо, — прошептала она, обхватывая меня крошечными ручками за шею.

Крепко обняв Лейлу, я поднялась с ней вместе и наткнулась взглядом на Риику, у которой в руках был сверток с моей туникой.