Кукла крохи, забытая и ненужная, лежала на кровати, а сама она вяло переставляла кубики, пытаясь выстроить из них башню. Но даже несмотря на то, что хлипкая конструкция снова и снова рушилась, Лейла не обращала на это никакого внимания.

Мне было больно смотреть на то, как она кусала губы, сдерживая себя от того, чтобы расплакаться, и как дрожали ее плечи.

— Куда… — прошептала она, наконец. — Куда дяди увели Хеля?

Тяжесть в груди стала невыносима, и я опустила голову, проходясь взглядом по ярким кубикам. Как бы я не пыталась подобраться слова, они не находились.

— Хель он… — начала я сипло и прочистила горло. — Хель тритон, Лейла. Люди не любят тритонов, потому что они делают плохие вещи. И в этот раз они тоже сделали кое-что плохое.

— Но Хель ничего не делал! — чуть не плача, воскликнула Лейла, стискивая кубик так сильно, что у нее побелели пальцы.

Ее губка задрожала, и мое сердце в очередной раз разбилось.

— Я знаю. Но так бывает. Когда люди напуганы, они могут схватить невиновного.

В ярких глазах дочери я прочитала, насколько она не согласна с этой несправедливостью. Но Лейла всегда была разумна не по возрасту.

— Значит, его скоро отпустят? Когда люди перестанут бояться?

— Нет, его не отпустят, — раздался от прохода властный голос.

И я вся напряглась и ощетинилась.

Келленвайн!

Лейла перевела испуганный взгляд на отца, шмыгнула носом и низко опустила голову, пряча слезы.

Злость огнем пробежала по венам, и я вскочила, бросая на мужа гневный взгляд.

Что он такое говорил ребенку?!

— Лучше не питать напрасных надежд, — прохладно проговорил он. — Нам нужно поговорить.

— Поговорить? Тебя резко стало волновать мое мнение? — процедила я.

Келленвайн устало ущипнул себя за переносицу и медленно выдохнул, будто пытался взять себя в руки.

— Абигайль, сначала выслушай меня, а потом можешь злиться сколько захочешь.

Говорить с ним у меня не было никакого желания. Что он мог мне сказать? Как вообще можно было безо всяких доказательств обвинять кого-то, хватать и упекать в темницу?!

Хотя о чем это я… Келленвайн не привыкать!

Но тем не менее тихий настойчивый голосок внутри все же шептал, что муженька послушать стоило, хотя бы ради того, чтобы с уверенностью заявить, что все его слова — полная чепуха.

Растерев лоб, я бросила взгляд на расстроенную Лейлу, и Келленвайн, моментально поняв ситуацию, добавил:

— Я буду ждать в спальне.

Дверь за ним захлопнулась, а я опустилась на колени перед дочерью и мягко привлекла ее к своей груди.

— Он умрет там? — выдавила Лейла, всхлипывая.

И в моих собственных глазах встали слезы.

— Все будет хорошо, кроха. Все будет хорошо.

Потратив около часа на то, чтобы успокоить дочь, я направилась в спальню с намерениями убийственного характера. У Келленвайна будет всего один шанс объяснить мне свою «великую мужскую» логику, и если он провалится, я задушу его во сне подушкой.

Поэтому вошла я в прескверном расположении духа, застав Келленвайна стоящим у камина и глядящим на огонь.

— Я слушаю, — заявила я с порога.

Муж повернулся ко мне и прошелся по мне внимательным взглядом, будто прикидывая, в каком я настроении. Придя к каким-то своим выводам, он отошел к небольшому столику, на котором стояли два кубка и вино, наполнил один из них и протянул мне.

— Откажусь, — отрезала я.

Келленвайн криво усмехнулся и залпом осушил бокал, а затем налил еще.

— Мы опоздали, — произнес он хрипло. — Когда мы добрались до северных островов, тритоны уже похитили пару женщин. Мы пытались их найти, но все было тщетно.

К чему это все?

Я прищурилась, пытаясь понять, как связаны нападение на северных островах и Хельтайн, но не перебивала.

— Я велел воинам дежурь через каждый сажень, новое нападение должно было быть отбито, но украденных женщин уже было не вернуть. Несколько семей навсегда остались бы без своих дочерей. Представь, что бы ты чувствовала, укради тритоны Лейлу, — продолжил Келленвайн, ловя мой взгляд.

И в его глазах мне видели черные бездонные омуты, утягивающие на дно бесконечной борьбой, ответственностью и чувством вины.

Я прерывисто выдохнула, даже не желая представлять, каково это — лишиться своего ребенка.

— Я злился. Винил себя, что мы задержались в пути. И тогда стража доложила, что ко мне явился тритон, — муж посмотрел на вино в бокале и усмехнулся. — Тварь, на которую мы охотимся, пришла ко мне сама. Тогда я думал только о том, как вымещу на нем свой гнев. Но все полетело в пасть морскому дьяволу.

Внутри свернулось нехорошее предчувствие.

Неужели тот тритон — это Хельтайн?

— Тритон предложил мне хорошую сделку: местоположение украденных женщин и логово всех тритонов в обмен на просьбу.

— Ты пообещал ему выполнить любую просьбу? — уточнила я.

— Не просто пообещал, я поклялся, — ответил Келленвайн, прищурившись, будто был недоволен собой, а затем задрал рукав и показал мне запястье.

На смуглой коже чернела до боли знакомая мне точка, и все сложилось.

«Две клятвы за два дня», — сказал мне тогда Хель.

Одна была со мной, а другая…

Грудь сдавило, и пожирающие все эмоции подступили к самому горлу.

Внимательно наблюдающий за мной муж кивнул.

— Тогда я подумал, зачем тритону придавать собственный народ ради клятвы ярла? Но мальчишка вел себя слишком заносчиво и высокомерно, и я решил, что он был избалованным сынком правителя тритонов, который хотел досадить отцу. Я купился на его кривляния и посчитал его глупцом. Но в итоге, глупцом оказался я.

Я вдруг почувствовала, как ноги начали слабеть, а тело стало невыносимо тяжелым. Нетвердым шагом пройдя по комнате, я рухнула в кресло, уже не желая слушать мужа дальше. Я не хотела, что бы мой мир снова переворачивался.

— Нам ничего не известно про обычаи тритонов. Но по каким-то причинам в этом году к Туманным островам приплыли две рати этих тварей, — мрачно проговорил Келленвайн, все еще не спуская с меня взгляда, будто хотел, чтобы каждое его слово проникло мне под кожу. — Хельтайн скормил нам первую, отведя взгляды от своей, и пока мы пировали и радовались победе над тварями, тритоны беспрепятственно крали невинных женщин, — процедил Келленвайн. — Все еще считаешь, что он невиновен?

А я не знала, что ответить. Я уже ничего не знала.

Положив ледяную ладонь на лоб, я закрыла глаза, пытаясь уложить все сказанное в голове. И хотя мне очень хотелось верить в то, что Хель был на такое неспособен, но… Но я видела его истинную натуру. Кто-то вроде него как раз-таки был очень даже способен обвести Келленвайна вокруг пальца, подставить сородичей, преследуя свои цели, а затем велеть своим подчиненным похитить женщин.

Но…

Я вспомнила, что он сделал для нас с Лейлой и сколько раз подставлял мне плечо, и тяжело сглотнула.

— Я хочу его увидеть.

— После всего, что я сказал, ты хочешь его увидеть? — опасно низким тоном проговорил он.

И я глазом не успела моргнуть, как он уже навис над моим креслом, упираясь в подлокотники и пронзая меня ледяным взглядом.

— Причина, Абигайль.

Келленвайн был в бешенстве. И если я буду ерничать, все только усугубится. Я не могла так рисковать.

Стиснув лежащие на коленях руки в кулаки, я вскинула подбородок и холодно проговорила:

— Потому что пока ты стоял плечом к плечу со змеей, что пыталась убить нашу дочь, Хельтайн спас ее. Ты должен ему не только клятву, мой ярл. Ты обязан ему жизнью Лейлы! Если она для тебя правда что-то значит, то ты мне не откажешь.

В серых глазах за мгновение промелькнула боль, вина и целый ураган эмоций, но в следующий миг он уже оттолкнулся от кресла и отошел к камину.

— Я пойду с тобой, — после долгой паузы мрачно проговорил он.

— Нет. Я буду говорить с Хелем наедине.

Келленвайн тяжело выдохнул, сжал челюсти, но кивнул.

— Как пожелаешь.

Я поднялась, намереваясь отправиться в подземелье прямо сейчас, но уже у самой двери остановилась и оглянулась на мужа.