— Ага, — хохотнул глава отряда, — изменится он сегодня вечером, когда напьется как свинья на тот золотой, что ты столь опрометчиво дал ему, снимет себе на ночь девку, и уж конечно завтра сюда не явится.

— Посмотрим, — пожал плечами рыцарь. — Я верю, что такого не случится. Пари?

Сегрик в сердцах махнул рукой и вышел на улицу проветриться. Они с Экроландом редко понимали друг друга, потому что их убеждения разнились, точно небо и земля. Некоторые считали Сегрика фанатиком: он предпочитал видеть мир в черно-белых тонах. Белым был он сам, священники и некоторые рыцари из тех, что помоложе. Остальных он видел либо неблагонадежными серыми, либо подлежащими уничтожению черными. Экроланд тоже в какой-то мере казался фанатиком, но несколько иного рода. Он всегда вел себя так, будто заветы Талуса ему выжгли на лбу. Строгие заветы эти четко определяли грань между добродетелью и грехом. Добродетелью было наставлять грешных на путь истинный, — и Экроланд пытался облагородить любого встреченного бродяжку.

Внешне они разительно отличались друг от друга. Если у Экроланда внешность выдавала северное происхождение, о чем говорили высокий рост, стройная фигура, бледная кожа, светлые волосы и синие глаза, то один только взгляд на Сегрика не позволял усомниться в том, что он — южанин. Невысокий рост компенсировался крепким сложением, коротко стриженые волосы весьма ему шли, а смуглое лицо обрамляла небольшая бородка.

Несмотря на всю их непохожесть, в одном они были точно сродни: оба соперничали за титул паладина, высший в Ордене. У обоих была безупречная репутация и великое множество выдающихся подвигов. Оба давно справили тридцатилетие, только Сегрик был на пару лет младше Экроланда.

«А ведь титул получит Эри, — размышлял Сегрик, идя по темным улицам обратно к таверне. Вокруг не было ни души, такое впечатление, что ночная жизнь в городке не велась вовсе. Холод пробирался под доспехи и, бессильный заползти под плотную ткань льняной рубашки, кусал руки. — Он больше меня достоин этого, как ни крути. Обниматься с каждым оборванцем — это же сколько мужества надо иметь! И подцепить можно любую болезнь, вшей каких-нибудь, и нож под ребра получить... Вот только люди любят Гурда, и с этим ничего не поделаешь. Любят, конечно, после того, как поближе узнают и перестанут обращать внимание на все его странности».

Вдали показалось темное здание таверны, свет горел только в нескольких оконцах. Совсем близко ко входу стояла клетка с пленным магом. Сегрик прошел было мимо, но потом услышал невнятный звук. Прислушавшись, он понял, что это пленник зовет его. Мгновение помедлив, он подошел ближе и повелительно спросил:

— В чем дело, Меруэль?

Груда истертых мехов, в кучу наваленных на дне клетки, зашевелилась, и оттуда показалась всклокоченная голова черного мага. В бездонных черных глазах отразился свет окошек.

— Пить... Пить... — прохрипел он.

Сегрик нерешительно замер, затем подумал: «А вдруг маг загнется от жажды? Маловероятно, но все же… Кажется, за весь день никто не удосужился его напоить. Жалко его». Рыцарь торопливо пообещал принести воды и зашагал к гостинице.

Меруэль проводил его долгим взглядом, потом задрал рукав и осмотрел браслет на левой руке еще раз. Да, он не ошибся — паутинка трещинок пробежала по всей металлической поверхности. Священник Талуса нацепил на него вещичку с изъяном! Впрочем, был и второй браслет, абсолютно целый. Ну да не беда, даже с половиной Силы он кое-что сумеет. Маг усмехнулся в темноте и поспешил, спасаясь от холода, вновь нырнуть в теплые объятия меха. Спустя некоторое время, показавшееся ему вечностью, дверь гостиницы растворилась, и в освещенном проеме появился Сегрик.

Рыцарь подошел вплотную к клетке и сунул сквозь прутья решетки большую кружку с водой:

— Можешь оставить у себя, хозяину она понадобится только утром.

Меруэль благодарно кивнул и сделал глоток, затем еще один. Сильнейший кашель сотряс все худощавое тело, кружка выпала из рук и покатилась по дну клетки. Сегрик затряс прутья решетки, нахмурившись:

— Эй, ты чего?

Кашель мага становился суше и все более трескучим, он согнулся пополам и рухнул на колени, прижимая руки ко рту. По ладоням потекла кровь.

«Свардак его поглоти, что это с ним? Никак, вода была отравлена? Но кем?» — растерянно думал Сегрик, замерев на месте и не в силах что-либо предпринять. Внезапно кашель оборвался, маг завалился на бок и затих.

Сегрик, более не размышляя, достал связку ключей с пояса и открыл клетку. «Маг не может причинить мне вред, — попытался убедить он себя. — Священники знают свое дело. Он надежно огражден от магии и не сумеет воспользоваться Силой». Рыцарь склонился над магом, но тот не подавал признаков жизни.

«Неужели он мертв? Прощай, награда. Магистр нас отнюдь не похвалит. Нет, этого никак нельзя допускать»… Сегрик перевернул мага на спину и приблизился к лицу, на котором ярким пятном выделялся окровавленный рот. Рыцарь попытался нащупать на шее Меруэля пульс, но ему никак не удавалось найти артерию. Кожа мага на ощупь казалась горячей.

Странный холод коснулся шеи Сегрика. Ледяные пальцы, в которых чувствовалась небывалая сила, принялись сжиматься на горле сильнее и сильнее. Но вот же они, руки Меруэля, обе перед ним! Кто схватил его? Веки мага поднялись, открывая огромные черные глаза без белка. Сегрик замер в страхе, почувствовав, что все попытки освободиться тщетны. С трудом он сглотнул и уставился на Меруэля, словно кролик на удава. Маг резво высвободился из меховых шкур, поднялся на ноги и приложил указательные пальцы к вискам рыцаря. Звякнула цепочка, соединяющая один из браслетов с большим железным кольцом, намертво прикрепленным к полу клетки.

— Так-так, — проговорил Меруэль, вглядываясь в глаза Сегрика. В голове рыцаря родились странные и необычные ощущения: словно маленькие лапки пробежались изнутри черепа, прошлись туда-сюда и с негромким хлопком исчезли. Внезапно маг изумленно выдохнул, — ого! Что я вижу! Так у тебя... Ну что же, тем лучше. Я предлагаю тебе сделку.

Сегрик неровно, со всхрипами дышал, чувствуя, что напрягись хоть одна мышца в теле, — и он будет трупом. Рука вокруг шеи потихоньку сжималась крепче и крепче, но она не принадлежала магу. В таком случае, кому же? Воздух с трудом проходил сквозь сдавленное горло, рыцарь боролся за каждый вдох, а маг знай себе улыбался.

— Что за сделка, демон? — удалось вымолвить ему.

— Ну, передо мной тебе нет нужды притворяться, — успокоил его маг, поднимаясь и промакивая тряпицей мокрые от крови руки и порезанный палец. — Я увидел все, понятно?

— Нет. Не пойму, о чем ты толкуешь... — Сегрик с трудом поднял руку и дотронулся до пальцев, сжимавших ему горло. Казалось, они были покрыты скользкой чешуей. Ему чуть не стало дурно от мысли, кому бы могла принадлежать эта рука. Не голоден ли ее владелец? Рыцарь опасался, что стоит ему схватиться за меч, и рука его придушит.

— Ты не можешь не согласиться. У тебя просто нет выбора, — ласково сказал маг. — Чего желаю я — это понятно. Свободы, само собой. А вот ты... Я, кажется, знаю, чего хочешь ты. Тебе нужна слава. Что же, ты ее получишь. Я располагаю кое-какими сведениями, и они могут сослужить тебе добрую службу.

Сегрик кивнул. Умирать ему вовсе не хотелось. И когда маг сообщил ему свои сведения, рыцарь ровным тоном сказал:

— Я схожу за ключом от браслетов, отомкну тебя, и ты сможешь уйти на все четыре стороны.

Меруэль подумал некоторое время, затем удовлетворенно кивнул и подал пальцами знак. Рука, державшая рыцаря, медленно разжалась. До последнего мгновения Сегрик не был уверен, что она его отпустит. Ему показалось, или позади него раздалось тихое рычание? Маг прошептал несколько слов, но так тихо, что разобрать их не удалось, и обратился к Сегрику:

— Смотри, не обмани меня… Я же многое могу поведать твоим товарищам.

Неуловимое движение — и Сегрик спрыгнул с повозки. Скрипнула рессора, клетка угрожающе зашаталась, но не опрокинулась. Быстрым шагом рыцарь пошел к гостинице. Пока он проходил сквозь общую залу, ему казалось, что сейчас он взорвется и совершит какой-нибудь необдуманный поступок, если посетители и дальше будут столь бараньими глазами на него пялиться. Войдя в коридор, по обеим сторонам которого располагались жилые комнаты, он захлопнул за собой дверь, прислонился к ней спиной и глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Сердце стучало где-то вблизи горла, руки тряслись, — что и говорить, образцовый рыцарь!