Храт настороженно смотрел по сторонам, ожидая нападения. Он пребывал в готовности, в полумедитации, картаги тихо пели в ножнах гимн алой Ярости, ожидая мгновения, когда их носитель сорвется в танец смерти. Император, конечно, сказал, что все увиденное в черной пирамиде – наваждение, но молодой орк не мог в это поверить. Слишком живо помнил свое изгнание и презрение на лицах старейшин. Неужели, все это привиделось? Непохоже. А раз так, то его ждет здесь смерть. Император посмеялся над его страхами, и Храт замкнулся в себе, дав слово, что не позволит драгоценным сородичам убить Тинувиэля. На какого дорхота его величеству понадобилось отправлять эльфа вместе с остальными в Оркограр? Непонятно. Здесь ведь каждый готов в клочья порвать «остроухую сволочь»…
Толпы горожан завороженно смотрели на элианское посольство. Немногие из них раньше видели людей вблизи. Все казалось в чужаках странным – и отсутствие клыков, и бледная кожа, и мягкие, кошачьи движения. Особенное потрясение вызывал молодой, сумрачный орк с регалиями посла и шнурком младшего горного мастера на левом плече. Урук-хай негромко гудели, переговариваясь и пытаясь понять из какого он рода и клана, этот герой, совершивший невозможное. Они бы охотно понесли Храта на руках, выражая свое искреннее уважение, но впереди послов шел череп Диких Котов в парадной форме, и никто не решился нарушить порядок, слишком преклонялись горожане перед егерями, отдающими свои жизни ради того, чтобы жизнь народа урук-хай стала безопасной.
Внезапно из толпы выбралась на удивление симпатичная девушка, что отметили даже люди, небольшие клычки совсем не портили красавицу. Красавицу не только по орочьим, но и по человеческим меркам. Точеную фигурку подчеркивали шелковые алые шаровары, перетянутые на талии широким синим кушаком – женщины урук-хай никогда не носили платьев, относясь к подобному одеянию с величайшим презрением. Они издавна были своим мужчинам боевыми подругами, деля с ними все тяготы кочевой жизни. Девушка несла в руках две пары переложенных домашним сыром лепешек. Именно такие вручали возвращающимся с войны героям. Получить их считалось величайшей честью, далеко не каждому, совершившему подвиг, предлагали рхад-роторх, хлеб воина.
Красавица смущенно потупилась, улыбнулась, показав аккуратные клычки, и вручила первую пару лепешек командиру полка Диких Котов. Череп низко поклонился ей, принимая подношение и благодаря за честь. Если бы у девушки была только одна пара, то ее вручение, помимо всего прочего, означало бы еще и предложение любви. Любовь предлагали тому, кто получал последнюю или единственную пару. И эту-то пару красавица, потупив глаза и зардевшись, сунула в руки онемевшему от неожиданности Храту. Молодой орк только рот приоткрыл от изумления, взяв лепешки и с трудом выдавив из себя положенные по обычаю слова благодарности. Он не знал куда деваться от стыда, толпа вокруг одобрительно вопила, на него сыпались сотни советов, от которых самый большой развратник покраснел бы. Из-под капюшона плаща шедшего рядом эльфа доносилось ехидное хихиканье. Уши бы оборвать наглой сволочи! Храт не знал, что ему и делать. Ведь от дара рхад-роторх не отказываются. Отказаться – это все равно, что прилюдно плюнуть девушке в лицо, обозвав шлюхой.
– Я с благодарностью принимаю твой дар, красивая… – пробурчал Храт, смирившись. – Только я еще не знаю, где меня поселят…
– В посольском квартале, в здании имперского посольства, – улыбнулся череп, смотря на молодую пару с явно заметным одобрением. – Подходи туда вечером, красивая, тебя пропустят, я предупрежу посольскую стражу.
Командиру полка не раз доводилось бывать на месте юноши. Первый раз, похоже, вон как смутился. А ведь сделал невозможное, заслуживает еще и не того. Надо бы поговорить с ним как-нибудь, интересно, чему его научили в империи. Носитель алых мечей Ярости. Надо же. Древняя легенда оказалась правдой. Увидеть бы их своими глазами. В руки, понятно, картаги никто, кроме владельца, взять не рискнет, дураков нет. Сгоришь. Но посмотреть очень хотелось, до дрожи в руках. Череп не раз, оказавшись в безвыходной ситуации, мечтал о чуде. Только вот оного чуда как-то ни разу не случалось, своими силами выкарабкивался. Теперь случилось. Трудно поверить, но молодой орк со шнурком младшего горного мастера на плече действительно стоял перед ним и служил живым свидетельством, что можно добиться всего, достичь невероятного. Достиг ведь этот парнишка? Достиг. А значит, и другие смогут. Храт Сломанный Клык послужит примером множеству юных урук-хай. Давно пора сходиться с империей ближе, тем более, что элианцы издавна демонстрируют искреннее дружелюбие, не раз приходя на помощь в тяжелые моменты. Вспомнить хотя бы голод десять лет назад. Прислали ведь десятки кораблей с продовольствием, сказав: «Расплатитесь когда сможете…»? Прислали. Понятно, что Кагал Старейшин постарался расплатиться как можно быстрее, не любили орки чувствовать себя в долгу, но запомнили помощь, о которой не просили. И оценили. Люди, ничтожные люди сами узнали о беде народа урук-хай и помогли. Конечно помог император с советом старших мастеров на пару, а не весь народ Элиана, но все-таки. Командир полка снова посмотрел на смущенную девушку и незаметно улыбнулся. Малышка умница, решилась. Кто она? Кажется, младшая дочь старейшины Громха Пьяного Пса. Красивая девочка, ничего не скажешь, очень красивая. Может, сумеет стать для молодого горного мастера чем-то большим, чем просто случайной подругой. Видно ведь, что он воспринимает домом скорее империю, чем Оркограр. А это не слишком хорошо. И парень явно боится чего-то. Наготове. Не дай Создатель Миров чего не так сказать, сорвется ведь в вихрь смерти, как любят горные мастера называть бой мечей. А справиться с ними будет ой как непросто…
Посольство двинулось дальше. Девушка на прощание чмокнула Храта в щеку, от чего он совсем уж побагровел, и убежала. Эльф отпускал шуточки, от которых орк готов был на стены лезть. По прибытию в посольский квартал он собирался настучать принцу по шее. Сам-то имеет все, что шевелится, хоть мужского, хоть женского пола, а туда же. Зараза ушастая! Откуда в нем столько ехидства? От Санти заразился, что ли? Так рыжий молчит. Храт не понимал, что Тинувиэль отвлекает его от мрачных мыслей, давно испытывая тревогу по поводу душевного состояния кровного брата. Орк после выхода из пирамиды мрачнел с каждым днем все сильнее, считая себя изгоем. Ему слишком тяжело дался сделанный выбор.
