Каменная дорога приближалась к городу. Хотя до полудня было еще далеко, множество людей стремилось до начала дневной молитвы попасть в Авендар, а то ведь не оправдаешься перед святыми отцами, плетьми накажут за пренебрежение заповедями. Десятки повозок, управляемых рабами с клеймами на щеках, двигались к воротам. Множество пеших тоже желали попасть внутрь крепостных стен, надеясь успеть до молитвы. Ремесленники несли свою продукцию управляющим своих господ, опасливо поглядывая по сторонам. Не дай Создатель не уступить вовремя дороги свободному, проблем потом не оберешься. На месте кнутом угостят. Да и стражники недалеко, могут вооще оттащить к городской стене, где которой уже корчились на острых стальных крючьях несколько серьезно провинившихся рабов. Впрочем, без согласия господина казнить, конечно, не решатся, никому не захочется платить за порчу чужого имущества, но накажут весьма ощутимо. Если позади слышался стук копыт, то люди буквально отпрыгивали в стороны. Даже свободные. Верхом могут ехать только аристакраты, а иметь с ними дело себе дороже, растопчут и не заметят. А коли, не дай Единый, еще и их внимание к себе привлечь, то совсем плохо будет. Развлекались высокородные обычно самым жестоким образом.

Потому-то люди с такой скоростью бросались прочь с дороги при виде небольшого конного отряда. Молодые господа, ничего не может быть хуже, нет более жестоких зверей, чем они. Тем более, инар[15] со свитой – самый высший аристократический ранг в королевстве, инарам даже священники Единого кланялись. Сопровождали ярко-рыжего, разодетого в шелка молодого владетеля четверо касоргов[16] , не старше его самого на вид. Из них выделялся высокий смуглый юноша с огромным носом, совсем не похожий на уроженца королевства. Наверное, признанный бастард от рабыни. Остальные трое имели самый обычный вид. Скорее всего, родом откуда-то с южного побережья. Впрочем, мало кто думал об этом, рабы и свободные стремились побыстрее уступить аристократам дорогу, чтобы не нарваться на пинок или удар плетью, вон в руках у каждого какой арапник страшный. А то и конским копытом достанется, вообще калекой остаться можно после эдакого-то угощения. Ну их к дорхоту, этих молодых господ.

Санти ехал с высокомерной гримаской на лице, про себя поражаясь окружающей его беспросветной нищете. Подобной картины в империи не встретишь, как ни ищи, в Элиане люди от голода не умирали. Зато здесь живые скелеты лежали прямо на обочине дороги, с тоской глядя на проходящих мимо и зная, что никто им и ничего не подаст. Никто не поможет. Никто не протянет руку. Так называемые ненужные господину рабы. Их просто бросили умирать, еды беднягам не найти нигде. Чтобы не воровали и не грабили, им перебивали ноги. А чтобы не портили проходящим мимо людям настроение своими воплями и стонами, вырезали языки. Юноше дико было видеть, как двое ремесленников с удобством устроились неподалеку от умирающих, с аппетитом поедая что-то и не обращая ни малейшего внимания на несчастных. Что за дикость? Как можно так относиться к людям? Живым еще людям! Зачем тогда нартагальцы все время охотятся за рабами, если потом бросают их вот так умирать? Чего они добиваются? Обычай? Нет, господа хорошие, не обычай это, а самые обычные равнодушие и жестокость. Этой страной тоже придется заняться вплотную. Нельзя так жить.

Ворота города постепенно приближались. Из-за стен виднелись непривычно выглядящие, покрытые металлическими листьями крыши домов. В королевстве вообще избегали прямых линий и углов, считая их дорогой к Владыке Безны. Потому даже стены обязательно делали выпуклыми или вогнутыми, прямую поверхность в нартагальском городе обнаружить было бы затруднительно. Лек внимательно всматривался в людей, столпившихся перед воротами, пытаясь найти обещанного далагаром проводника. Юноша так до конца и не поверил, что черный клан готов исполнять его приказы. Слишком неожиданным оказался такой поворот. Жаль, если это ложь. Впрочем, не стоит пока строить предположений, рано.

Толпа поспешно расступилась перед молодыми господами, пропуская их к воротам. Стражники, увидев впереди сиятельного инара, немедленно вытянулись во фрунт и раздвинули алебарды. Им и в головы не пришло требовать со столь высокопоставленного аристократа пошлину или какие-нибудь бумаги. Юнец пальцами щелкнет, а ты без головы останешься. Пусть себе побыстрее проезжают. Прекрасно поняв опасения служивых, Санти криво усмехнулся и тронул поводья. Не успели копыта лошадей ступить на мостовую города, как к отряду подъехал верхом еще один стражник. Судя по перевязи, офицер. Он склонил голову и почти неслышно сказал:

– Мать любит своих детей.

– Ты прав, – улыбнулся Лек, довольный, что далагар сдержал слово. – И защищает.

– Жду ваших приказов, Повелитель.

– Это еще кто? – подъехал ближе Санти.

– Проводник, – ответил горец. – Не нервничай, все в порядке.

– Вы избрали неудачный образ, господин, – поклонился и скомороху стражник. – Здесь почти нет рыжих, а уж среди высших дворян… Разве что сын деора[17] наглеатской губернии.

– Говорил ведь ему, дурню! – скривился Лек. – Ладно, мы ненадолго. Ведь о молодом кё Сите знают только то, что он рыжий? Он ведь домосед?

– Да. И вы решили выдать своего друга за него? – приподнял брови проводник, оценивающе поглядев на Санти. – Рискованно, но может и сработать. Нартагальцы даже подумать не могут, что у кого-то хватит на такое наглости…

– На то и рассчитывали, – с хитринкой улыбнулся горец. – Но я вот что хотел спросить. Где здесь торгуют красивыми рабынями? Нам нужно найти одну девушку.

– Портрет есть?

– Увы. Только приблизительное описание.

– Это хуже, придется раздать немало денег, чтобы выяснить хоть что-нибудь.

– Плевать на деньги, – отмахнулся Лек. – К тому же мы не зря появились здесь именно сегодня. Вполне возможно, что скоро нужную нам рабыню выставят на торги. Ты знаешь, где проводятся аукционы?

– В Авендаре проводят много аукционов, – позволил себе почти незаметную улыбку проводник.