— Будь поэкономнее, Джон. Еще нескоро нам удастся заполучить в свои руки новую партию таких печатей. Путь в Китай, знаешь ли, не близкий.

— И так стараюсь, как могу. Уже два раза брал французишек на абордаж, только бы сохранить эти проклятые рисовые бумажки.

— Ну, зная тебя, могу с уверенностью утверждать, что без прибыли в тех случаях ты не остался. Ха-ха-ха!

— Да уж! Грех гневить бога, улов был что надо.

— А кто все же это был, такой резвый?

— Не могу вам сказать, ваше сиятельство. На флагах у них на белом поле вроде были какие-то красные звери. Не бык, точно. Что-то похожее на свинью или медведя идущего на четырех ногах.

— На четырех ногах. Похожее на красную свинью…. Хм. Не могу припомнить.

— Скорее даже медведя. По крайней мере так утверждал малыш Пью. А он из нас самый глазастый. Но один черт, сквозь пелену отвода глаз видно не очень то хорошо. Я бы даже сказал, чертовски плохо видно!

— Что же делать. Без этой пелены мы бы и вовсе никого не прищучили. Французы давно вычислили расстояние, за которое подплывать для них к нашим кораблям противопоказано. Только под отводом глаз и можно ожидать, что засада будет удачной.

— Эт точно!

— И все же… Что-то с этим красным медведем связано. Где-то я уже про них слышал. Что-то плохое.

— Ай, да бросьте вы, ваше сиятельство. Нам сейчас о другом думать надо. Мои агенты во Фландрии словно взбесились. Все как один шлют панические письма. Испанцы, будь они неладны, вывели из Нового Света свой флот и вот — вот готовы пожаловать к нашим берегам. Даже будто бы свою армию там бросили, так спешили. Это правдивые сплетни? Все же вы — адмирал. Вам полагается знать побольше, чем нам, простым корсарам.

— У меня такие же сведения. А армию они найдут для себя все в той же Фландрии. Летом здесь будет жарко. Будем молить господа, он поможет своим верным сынам против этих проклятых папистов.

— Будем молить. Но все же, прошу вас выдать мне хоть несколько этих китайских бумажек. Иначе, французы вновь могут атаковать Ла Рошель с моря.

— Я постараюсь вам помочь. Хотя, признаюсь, и мои запасы уже подходят к концу.

— Ха, а скажите, ваше сиятельство, это правда, что эти волшебные печати придуманы китайцами, чтобы создавать легкий ветерок вокруг тела их императора?

— Вообще-то это государственная тайна, Джон. Но раз уж вы все равно в курсе, не буду скрывать. Истинная правда!

Великолепные, истекающие соком бифштексы, посыпанные любистоком, любимой приправой покойного короля Генриха Восьмого, были съедены. Изысканное бургундское вино, которое обычно предпочитал граф за обедом, выпито. Сэр Чарльз Говард, первый граф Ноттингемский и известный английский корсар Джон Хокинс, вежливо раскланявшись, разошлись по своим делам.

И вот мы в Атлантике. Я волевым решением разрешил себе участие в этом походе. Царь я или…, нет, не царь, герцог. Но тоже, право имею! Тем более, что противники ожидаются суровые, а я, без ложной скромности, главная ударная сила нашего флота. Черт! Да вообще, на дистанции более трех миль кроме меня никто поразить врага-то и не сможет, а если меньше, рискуем вновь нехило отхватить, а то и вовсе на скалы улететь, от вызванной неестественно могучим английским воздушным магом бури.

Пошли, что называется, всем миром. Альбатрос под управлением Бельского нам путь разведывает, наш лекарский корпус в медицинских кубриках раненых ожидает во всеоружье. Сумароков на передовом корабле бдительно следит, чтобы кто-нибудь под отводом глаз к нам не подобрался. Плещеевы вообще едва ли не всем кагалом плывут. На острове из моего ближайшего окружения только Светла с фра Джованьоли остались. Да еще Годунов. Но у них сильно уважительные причины. Светик — мамаша с двумя маленькими детьми. Ей дома сидеть положено. Я же не мой больной на всю голову батя, который в подобной ситуации потащил на богомолье мою мать с полугодовалым старшим братом Дмитрием. Братик, кстати этого похода не пережил. Так что нефиг! Фра Джованьоли остался во главе обороны нашего острова. Он опытный, он, случись что, отобьётся и от флота какого-нибудь европейского государства из первой десятки. К тому же мы ему такие позиции подготовили! Там годами в осаде спокойно сидеть можно! Бориса же оставили из простого соображения целесообразности, хотя он с нами и просился тоже. Но не военный он человек. Пусть лучше дома какие диковины изобретает.

Плыть решили знакомым путем: вдоль побережья на север, потом к Гренландии, мимо Исландии — а там уже и цель нашего пути недалече. Собственно, так и плыли. Пусть и крюк большой заложили, зато уж точно мимо цели не промахнулись. Вышли этим путем к берегам Скандинавии и повернули вдоль побережья на юг. Ну, или юго-запад сначала, если чисто на юг — то это по суше надо передвигаться, а мы ее огибали. Так и вышли к побережью Европы. Где-то в районе Нидерландов, вроде. Плещеевы то знали точнее, но для меня и плюс — минус лапоть сойдет.

Вот он и Ла-Манш. В самом деле, канал напоминает. Слева — берега Франции, справа — Англия белеет. Не зря римляне эту землю Альбионом называли. Вроде, густо населенные земли вокруг, а ни одного паруса на горизонте! Как так? Только наших семь кораблей и никого! Прям, загадка природы! Да даже на самом севере Северной Америки, перед тем, как повернуть к Гренландии, и то парочку китобоев повстречали!

Загадка разрешилась через несколько часов. Внезапно, едва мы обогнули какой-то массивный мыс далеко выдающийся в пролив от Английского берега, перед нами возникла панорама морского сражения! Грандиозного! Сотни кораблей! Судя по флагам, с англичанами сцепились испанцы. Так вот куда торопилась та внушительная эскадра, что поработала пугалом в Новом Свете в прошлом году. И, похоже, испанцы проигрывали этот бой. Их корабли с очень узнаваемыми обводами рассыпали свой строй. Более того, часть их кораблей в тот момент, когда мы приблизились к сражающимся, уже выходила из боя, стремясь, прижавшись к берегу, проскользнуть мимо нас. Многие испанцы, потеряв мачты и такелаж, бессильно качались на волнах, представляя собой желанную добычу для торжествующих островитян. Очевидно, испанцы попались в ту же ловушку, что и наши корабли несколькими месяцами ранее. Странно только, что они были не в курсе наличия у англичан магического оружия такой мощи.

— Предлагаю атаковать! — Выдал я свое мнение Андрею Плещееву. — В мешанине боя они не смогут применить против нас свою бурю. Если же применят, их корабли пострадают куда сильнее, чем наши.

— Согласен! — Лаконично выдал наш адмирал. — Сообщи на остальные наши корабли.

Сообщил. Куда ж деваться. Поработаю и за рацию и за радиста. Зря, что ли специальные камни — маяки по кораблям распределял перед отправлением. Только вот мой магический посыльный в полете над враждебной стихией кушает слишком много маны! Впрочем, корабли наши не далеко, а резерв у меня очень даже приличный. Так что, ничего страшного, восстановлюсь!

Как коршуны на добычу… или нет. Подобно удару грома! Блин, слишком пафосно! Короче, ударили во фланг не ожидавшего такой подлянки английского флота. Их пушки до нас не доставали, а наши так очень даже вполне. Снаряды, которыми стреляли наши орудия, наносили деревянным парусникам страшные разрушения. Так и продвигались по Ла-Маншу, оставляя позади себя тонущие английские корабли да обломки.

Бурю против нас все же применили. Не выдержали нервы у кого-то из командующих боем. Мы развернули в одну линию корабли курсом на источник магического воздействия и дали полный ход. Возможно, еще и наши воздушные маги постарались сгладить воздействие, не знаю. Но этот рукотворный шторм мы преодолели. В отличие от множества более мелких и намного менее приспособленных к плаванью в штормовую погоду английских судов. Впрочем, кажется, и испанцам тоже досталось. Будет чем топить свои камины холодными зимними деньками английским гражданам.

А потом случилось несчастье. Поврежденная английская галера, мимо которой мы проплывали, внезапно дала ход и врезалась в борт одного из наших кораблей. И кто-то из команды галеры подорвал порох в своей крюйт-камере. Хорошо еще, что пушек на этой галере было, раз-два и обчелся, следовательно, и пороха было относительно немного. Но все же, погибших у нас было много. Выживших же мы распределили по уцелевшим кораблям.