Хорошо повоевал…

– Еще на шести есть дыры и от болтов. Эти делим пополам. Согласен?

Я кивнул.

– Итого Нирагу отходит тридцать один доспех. Много. У него пятнадцать наемников.

– Наймет новых. Будет чем вооружить.

Клай кивнул, но не ушел. Еще раз вздохнул.

– Это ты убил глея?

Вот пристал!

– Тебе его жаль?

– Он был антом.

– А еще сволочью. Вырастил отморозка-сынка, который хотел нас убить. Затем привел сюда войско. Из-за него погибло столько людей! Мне наплевать, что он ант! Кинрек мне дороже. Вот так, брент!

– Ты говоришь возмутительно, – покачал головой Клай. – Но я не стану с тобой спорить. Ты спас нас, и я приглашаю тебя на пир.

– Не хочу.

– Уедешь?

– Поживу в деревне. Не возражаешь?

– Живи! – пожал он плечами. – Только воин должен есть хорошо. Я велю кмиту дать продуктов. Говорят, ты сын сотника?

Нирагу надо обрезать язык… Я кивнул.

– Жаль, что ты не сядешь за стол с нами. Да хранит тебя Моуи!

Он вышел. Подхватив рюкзак, я вышел во двор. Дюлька подвел Буренку. Та мыкнула.

– Будет хлеб! – пообещал я и пошел искать кмита. Указание Клай ему дал. Мне принесли набитых мешков и пригнали овцу. Та блеяла.

– Будешь резать ее? – спросил Дюлька.

Я пожал плечами.

– Суягная[7].

– Тогда оставь на приплод.

– Благодарю тебя, господин! – посветлел лицом Дюлька.

Я угостил хлебом Буренку и взвалил на нее мешки. Взял повод. Дюлька гнал овцематку. Во дворе он отогнал ее в хлев, а я рассмотрел содержимое мешков. Там была крупа, свежий хлеб, окорок… А еще мясо в бурдюке, глиняная фляга с вином и такая же с самогоном. Я нашел лук – фиолетового, почти черного цвета. Хм!

– Принеси пруты! – попросил Дюльку. – Я займусь мясом.

Он побежал к лесу. Я расседлал Буренку, дал ей хлеба. Заодно пожевал сам – с утра маковой росинки во рту не было. Сел чистить лук, резать мясо. К возвращению Дюльки все это перекочевало в бурдюк. Я залил его вином. Как появился шашлык, знаете? Уходя в поход, воины клали в бурдюк мясо и заливали вином. Так оно сохранялось дольше. А потом мясо пекли на углях…

Дюлька принес ветки. Подошла Буренка и стащила луковицу. Хрупая, стала жевать.

– Брысь, скотина! – возмутился я.

– Кхары любят лук, – засмеялся Дюлька. – Им дают, чтобы лучше росли.

– Куда больше, – сказал я. – Ладно, пусть жрет. Ты тоже поешь. Мясо будет не скоро.

Дюлька полез в мешок. Откромсал себе кус хлеба и очистил луковицу. Ел, кусая от них. Подошла Буренка, Дюлька ее угостил. Теперь хрупали двое. Я вздохнул и занялся шашлыком. Разжег в очаге костер, обстругал ветки для шампуров, поставил палатку. Перенес в нее рюкзак и другие вещи.

Поспели угли. Я нанизал мясо на шампуры, разместил их над очагом. Он здесь открытый. Мясо пустило жир, и он зашипел на углях. Над двором поплыл запах. Дюлька сглотнул.

– Скоро! – пообещал я.

Шашлык поспел быстро. Я вручил шампур Дюльке, второй взял себе. Хорошо прожаренная говядина дала сок. Он наполнял рот бесподобным вкусом. Буренка нас не одобрила и ушла щипать травку. Я запил мясо вином (кислое, но сойдет), дал отхлебнуть Дюльке. Заслужил.

– Жалко, что матери нет, – вздохнул он. – И сестер. Они такого не ели.

– Угостим! – успокоил я. – Мяса много. Они когда будут?

– Завтра.

Я кивнул: завтра и отведают. Но тут пришли гости.

Во двор въехал Нираг, с ним – ант Клая. Гости спрыгнули на землю и направились к нам. Я отстегнул клапан на кобуре. Что им нужно? У меня в рюкзаке семь либ серебра, не считая золота.

– Пахнет вкусно! – заметил подошедший Нираг. – Угостишь, Гош?

– А что Клай? – спросил я. – Не позвал на пир?

– Скучно там, – сказал ант, – и тебя нет. Плохо праздновать без героя.

– Садись, Фальк! – пригласил я. – Уступи чурбак, Дюлька! И принеси второй!

Если вздумают нападать, нужно убрать парня. Попадет под пулю… Подросток метнулся в сарай. Но Нираг с Фальком сели у очага, Дюлька ушел в дом. Умный парень, у нас взрослый разговор. Я протянул гостям флягу с самогоном.

– Выпьем?

Фляга пошла по рукам. Пили из горла – кубков нет. Затем я вручил им шампуры.

– Вкусно! – оценил Нираг. – Сколько раз мясо на углях жарил, а вот так не получалось. Как сделал?

– Мясо с луком порезать на куски, выдержать в вине, нанизать на шампуры и жарить над углями, – сообщил я. – Перед жаркой куски сжать в одно целое. Тогда сок не убежит, и мясо не будет сухим. Ты приехал это узнать?

Фальк захохотал. Нираг хмыкнул, но поддержал.

– Нет, Гош! – сказал, отсмеявшись. – Но запомню. Я приехал поблагодарить. Клай дал нам доспехи и оружие, все по чести. Теперь легче найти найм. На оружие смотрят первым делом. Есть броня, меч, арбалет – и ты уважаемый воин. Таким платят больше.

– Пользуйтесь! – сказал я.

– А я хочу высказать благодарность от нас, – сказал Фальк. – Если б не ты… Кстати, – он встал, сходил к кхару и принес кожаный мешок. Ты забыл доспех сына глея. Он твой. А это от Клая, – он протянул кинжал в посеребренных ножнах и с такой же рукоятью.

Я взял его. Двухлезвиный клинок с хищным острием. Создан для убийства. Рукоять на удивление удобная. На клинке какие-то руны.

– Это родовой кинжал, – сказал Фальк. – Принадлежал деду брента. Такой обычно не дарят, переходит по наследству.

– Не ожидал, – покачал я головой. – Чтоб Клай…

– Не обижайся на него, – вздохнул Фальк. – Брент справедлив и щедр. На тебя злился из-за дочки.

– Причем здесь она?

– Положила на тебя глаз. А теперь пойми брента. Чужак, да еще хрым. Он не знал, что ты сын сотника.

– Это что-то меняет?

– Все. Сколько нас у Клая? Десять воинов. Твой отец водил сто. Чтобы стать сотником, нужно отличиться в боях. Сотник – знать. И не важно, ант он или хрым. Сын сотника – благородный по рождению. А ты, вдобавок, богат. Можешь стать брентом.

– Вот еще!

– Дело твое, – кивнул Фальк. – Но подумай. Доброе брентство стоит пять либ серебра. Найти можно. Где-то умер хозяин, не оставив наследника. Кто-то наделал долгов. Поклянешься, что ты сын сотника, судья даст тебе грамоту. Заплати – и владей.

– Фальк! – сказал я. – Ты поедешь на край света?

– Ну… – почесал он в затылке.

– У меня в моем краю дом. Есть родители и сестра. У меня добрые соседи. Я пришел в Мульд торговать. Получил деньги. У себя буду богат. Зачем жить здесь?

– У тебя есть невеста?

Я покрутил головой.

– А лет тебе сколько?

– Двадцать шесть.

– И никого не нашел?

– Не срослось, – буркнул я.

– Без семьи человек – пустоцвет, – сказал Фальк. – Кто встретит его дома? Кто накроет ему стол, расстелет постель? А дети? У меня трое. Как они рады мне! Обнимают, лезут на руки. Я счастлив. Мне есть, кого защищать, для кого жить. Не нашел подходящей жены у себя, поищи здесь. Наши девушки хороши. Взять Мюи…

– Давай выпьем! – предложил я.

И мы выпили. Затем грызли шашлыки и заедали их хлебом. Подошли Буренка и кхары гостей. Выпросив хлеб, остались стоять рядом. Им было интересно посмотреть. Фальк упал с чурбака. Встать он не смог. Самогон коварен. Голова ясная, а с ногами плохо. Нираг хохотал. Затем попытался встать сам и тоже упал. Я позвал Дюльку. Вдвоем мы погрузили гостей в седла. Фальк обнял шею кхара, и тот повез его в темноту. Нираг устремился следом. Он заверил меня, что все будет путем. Отвезет Фалька в замок и сдаст на руки жене. При этом Нираг качался в седле и держался за луку. Я думал их проводить, но понял, что не смогу. Опираясь на Дюльку, побрел к палатке. Он помог мне раздеться и залезть в спальник. Золотой парень! Я ему об этом сказал. Он пожелал мне доброго сна.

«А жена бы прибила!» – подумалось мне.

Это стало последней мыслью…

Следующий день вышел скорбным – хоронили погибших. Селян завернули в пелена и отвезли на кладбище. Воинам устроили погребальный костер – таковы местные традиции. Селян провожала вернувшаяся деревня. Плач вдов и сирот… Я роздал им содержимое кошелька глея – золотые и серебряные монеты. Мне пытались целовать руки, но я это пресек. Что значат деньги по сравнению с утратой кормильца? Отца, мужа…