Показалось или в степи появилась черная точка? Трик встал и присмотрелся. Не показалось. Одинокий всадник направлялся к реке. Трик заколебался. Побежать в деревню? Одинокий всадник не угроза. Вдруг едет с добром? Предложить поменять скот и шкуры? Колдуны так поступают. Поначалу присылают гонца – дескать, мы с миром. Уточняют, что и как будут менять, а потом гонят к реке скот. Перед этим держатся далеко. Их ведь тоже можно порубить и забрать скот. Потому главы родов поначалу съедутся у реки. Поклянутся каждый своим богам, принесут жертвы. Лишь тогда будет торг. Но это ближе к зиме. Когда скот нагуляет жир, а у хрымов будет урожай в закромах. На дворе весна. Нет в деревне зерна, меда и полотна. Что менять?

Трик решил подождать. Всадник проехал совсем рядом, Трик его хорошо рассмотрел. Плоское лицо под бараньей шапкой, редкие усики и борода. Глаза – щелочками. Обыкновенный колдун. Вооружен привычно: лук, нож на поясе, к седлу приторочено копье. Кхар характерной для степи рыжей масти.

Миновав пригорок, колдун порысил к реке. Там проехал вдоль берега – искал брод. «Не бывал здесь», – догадался Трик. Брод колдун вскоре нашел – хорошо виден. Перебрался на другой берег, отыскал тропу и скрылся в лесу.

Трик перевел взгляд в степь – никого. Он достал из сумы хлеб и флягу – надо перекусить. Жевал, поглядывая то в степь, то на реку. Везде было пустынно. После еды его разморило, и Трик чуть не задремал. Но собрался, плеснул из фляги в ладонь и омыл лицо. Он не смеет спать, на него вся деревня надеется! Трик тешил себя этой мыслью. Чтоб не скучать, перебирал в памяти лица ровесниц. Подросли девки, заневестились. На него поглядывают и хихикают. Лицом Трик удался, да ростом – тоже. Только Лиса не замечает. А ему она нравится. Хороша девка – рослая, сильная. И родители у нее справные. Есть быки и корова, а еще – овцы и куры. Трик же сын вдовы. От того, может, Лиса не смотрит на него? Дескать, бедный.

«Вдруг колдун украдет Лису? – пришла мысль. – Прокрадется, подождет, когда девка пойдет в лес?» Трик скрипнул зубами. Но потом упокоился. Нечего девкам делать в весеннем лесу. Ягод нет, грибов – тоже. Разве щавель, только за ним взрослые девки не ходят. Малышни хватает…

Но тревога не отпускала, и Трик пробрался к дуплу. Достал лук, тетиву, стрелы. Лук был небольшим – как раз под силу подростку. Зацепив петлю за крюк на плече, Трик натянул лук. Тот упругость не растерял – поддался не сразу. Трик потянул тетиву к груди. Хорошо. Далеко стрела не улетит, но колдуну мало не покажется. Брони у него нет. А Трик с двадцати шагов в зайца попадает. Если тот сидит, конечно. Трик спрячется за стволом, а колдун поедет мимо пригорка. Здесь его и встретит. Если колдун украдет девку, конечно. А вот если нет…

Трику захотелось, чтобы колдун Лису украл. Связал, перекинул через круп кхара. Заткнул рот, чтоб не орала. Лиса придет в ужас. Попасть в лапы колдуну! Они грязные и вонючие, да еще в жертву принесут. Хотя девку вряд ли. Но все равно плохо. От кого помощи ждать? А тут Трик с луком.

К вечеру колдун назад ехал. Один, без связанной Лисы поперек спины тхара. Не спешил, поглядывал вправо-влево, вращая головой в бараньей шапке.

Наверно, о чем-то с Кодаем поговорил, решил Трик. Но все равно, надо доложить, когда в деревню вернется. Все пусть знают: вахту он нес исправно, ничего не опустил.

Трик снял тетиву с лука. Степняк тем временем подъехал шагов на двадцать к соуку. Он наоборот лук достал, тетиву натянул и стрелу наложил. Верно, углядел зайца. После зимы тощие они. Но если пожарить зайчатину на вертеле да закусить хлебом, что колдун наверняка выменял в деревне, получится вкусно.

Больше ничего Трик подумать не успел. Наездник выстрелил вверх, прямо в сплетение веток соука.

Я прискакал в деревню, нещадно погоняя Буренку. За мной несся Нираг. Велосипед бы назад забрать да дорогу поровнее… Но все же успел на отпевание.

В центре деревни, меж домом Кодая и молельной избой, стоял низкий помост из досок. На нем лежал подросток-хрым, укрытый светлой дерюжкой. Прямо на земле сидела женщина, ее плечи беззвучно вздрагивали. Вокруг собрались другие сельчане.

По лицам читалось: взволнованы они не только смертью. Ей никого не удивишь. Хрымы гадали: что дальше.

Нираг вышел у меня из-за спины и спросил:

– Как это случилось?

Старый Кодай велел принести стрелу, убившую мальчишку. Сам рассказал:

– Утром его нашли. Дозорным на помосте был. Помост тот на верхушке старого соука прибит, снизу не видать. Стрела в сердце Трика вошла – снизу вверх, – он показал, под каким углом. – Так попасть – чудо надо. Или, скорее, колдовство проклятое.

Или прицел с тепловизором. Он, по меркам Мульда, – тем более колдовство, высшего порядка.

Отрок вынес стрелу – тонкую и длинную, совсем не похожую на тяжелый арбалетный болт, которым сподручно стрелять через ветки и не бояться, что в сторону уйдет. Оперение – черное, из пера орла или вороны – не разбираюсь, не мое это. Наконечника нет, обломан остался в сердце юного хрыма.

«Чую магию! – шепнула моя рука со спрятанным в ней помощником. – Слабую. Может, не в самой стреле была, а в луке».

«Тихо сиди и не высовывайся!» – я мысленно прикрикнул на него, и он стих. Не хватало еще, чтоб подарок Веруна вылез наружу и перепугал хрымов. Точно решат, что глей – колдун. Значит, ничем не лучше убийцы Трика.

Нираг тоже заинтересовался стрелой, покрутил в руках.

– Говорят, следов копыт кхара там совсем немного. Значит, лазутчик или малый отряд. Как думаешь, глей, зачем убили хрыма?

– Значит, увидел что-то, ему не полагавшееся. Или по какой другой причине. Но, коль в степи замятня, надо готовиться. Колдуны начали убивать хрымов и на одном не остановятся. Будет налет.

Наемник с пониманием кивнул. Война – дело привычное. Глей обещал на войне платить больше. Но и голову сложить можно на раз. Желают войны только безумцы. А если враг пришел в твой дом или в дом господина, которого защищаешь по найму, то выбора нет.

Сам я все же рад, что срочную и контрактную службу прошел, когда армия России не воевала. Грузинское принуждение к миру закончилось раньше, и слава богу. Правда, не знаю – какому. Дома крещен в православие. Здесь вроде как сдружился с Веруном. А есть еще верховный бог – Моуи.

Как раз служитель Моуи, обряженный в балахон с вышитыми на нем непонятными знаками, вышел из молельного дома. Он провел сложный ритуал, обдувая усопшего веером, обрызгав колодезной водой и бросив на покрывало щепоть земли. Потом запалил лучину и дохнул дымом в мертвое лицо. Надо полагать, призвал четыре стихии. Наконец, прочитал заупокойное. Просил Моуи о сладкой жизни для Трика после смерти, а предков принять душу парня и усадить его рядом с собой.

«Биб! Есть у него силенки? Как у него с магией, божественностью, волшбой?»

«Самую малость, хозяин. Деревенские не посвящены в таинства».

Поэтому молитвы, вознесенные к Моуи под руководством сельского попа, земли Кираха не защитят.

Я дал матери Трика серебряную монету. Не жалко… Но «золотой запас партии», точнее – серебряный, не безграничен. Кончится, если транжирить.

На обратном пути в замок ехали с Нирагом рядом. Он просвещал.

– Когда степняки нападают, старейшина уводит крестьян и скот в лес. Просит помощи у соседей. Судьи всегда дают людей – до сотни, но только на время набега. Никаких постоянных крепостей у кордона со степью не строили. Смысла нет. Колдуны десять мер в сутки проходят. Хотят – здесь нападут. Или спустятся вниз вдоль реки и вторгнутся в другое глейство.

Я слушал его и думал: почему служил в автороте, а не в спецназе? Подготовил бы разведывательно-диверсионную группу, чтоб только ножами и едреной мамой могла вырезать в ночи батальон «зеленых беретов», да с ней прогулялся бы в степь…

– Нираг! Так не пойдет. Не для того вспахиваем поля, сажаем рощу Веруна, сеем свеклу, чтоб все досталось басурманам.

– Кому?!