— Мы тоже искали, но потом поняли, что толку от нашей беготни немного, и вернулись в замок, чтобы попытаться отыскать тебя зовом крови, — спокойно проговорил светловолосый Снежный по имени Дойнарт.

Остальные собравшиеся следили за их разговором на почтительном расстоянии, не решаясь вмешиваться.

— Но ты нашелся раньше, — с облегчением подхватил Бьярт.

— И тебе не пришлось резать руки. — Хьяртан попытался улыбнуться, попытался пошутить, но тело снова пронзила острая боль.

Его братья одновременно опустили взгляды, и Дойн напряженно выронил:

— Ты ранен…

— Ерунда. Что с гротхэном?

— Тварь скрылась за завесой.

Значит, упустили…

Значит, вернется. Только мертвый гротхэн мог отказаться от поживы.

— К ларгам гротхэна! Что с тобой случилось?! — взволнованно воскликнул рыжеволосый Снежный.

А его старший брат холодно приказал:

— Лекарей в покои его величества! Немедленно! — И, переведя взгляд на Хьяртана, добавил: — Пойдем. По дороге расскажешь.

Прежде чем покинуть Зал собраний, Хьяртан отдал приказ: отправить отряды Снежных в ближайшие поселения и города. В том, что чудовище вернется, он не сомневался. Вопрос был в другом: вернется один или приведет с собой компанию.

— В Борг — два отряда.

Он и сам не понял, зачем это сказал. Опомнился только когда уже озвучил приказ и снова невольно подумал о колдовских зеленых глазах, порозовевшем от мороза нежном личике и… таких манящих губах.

И тут же разозлился на себя за эти мысли.

Ларги! Да и сдались же ему губы какой-то безродной девицы!

Можно подумать, он никогда раньше никого не целовал. Можно подумать, губы прошлых его фавориток и нынешней были хуже. В отличие от отца Хьяртан не желал заводить рабынь, не хотел удерживать любовницу возле себя силой. Да и зачем, когда каждая вторая, если не первая свободная (и не только) нэри при дворе мечтает о его внимании.

Нет, птица в клетке ему без надобности.

— Хьярт, хватит… О гротхэне мы позаботимся. — Бьяртмар коснулся его локтя, отрывая от размышлений о девушке со странной силой.

Наверное, потому о ней думает — из-за ее живительной магии.

Магии, при одном лишь воспоминании о которой по венам будто побежало пламя, и на какой-то миг даже показалось, что силы к нему возвращаются.

Жаль, лишь на миг, спустя который он снова почувствовал себя слабаком.

Хьяртан кивнул и последовал за стражей и братьями, оставив неудовлетворенным любопытство собравшихся в зале. То же самое — невысказанные вопросы — читались и в глазах придворных.

Знать почтительно кланялась, приветствуя и провожая правителя и его братьев. Хьяртан заметил среди нарядно одетых нэри Хелену. Подвластная невольному порыву, она подалась к нему, но тут же следом за другими придворными дамами опустилась в реверансе. Даже статус фаворитки не давал ей права приближаться к правителю на глазах у придворных.

Только за закрытыми дверями спальни.

— Ты будешь говорить? — нетерпеливо воскликнул Бьярт, когда позади остались придворные и согретые пламенем каминов залы.

— На тебя кто-то напал? — спросил Дойн и тут же, нахмурившись, произнес: — Но кому, кроме гротхэна, хватило бы безрассудства напасть на Снежного?

— Не знаю, но очень хочу это выяснить. Прямо-таки умираю от желания узнать имя самоубийцы. — Лед в голосе Хьяртана едва ли не шипел от врывающихся в него искр ярости.

— Ты не видел лица нападающего? — растерянно пробормотал младший брат. — Как так?

— И это я тоже очень хотел бы знать.

Пришлось рассказать о странной потери памяти и о том, что пришел в себя на окраине крошечного городка, который, еще будучи принцем, посещал вместе с братьями три года назад.

Наверное, стоило упомянуть и о девушке, вдохнувшей в него жизнь, но они уже подошли к его покоям, возле которых топтались королевские целители.

— Ваше величество! — бросились лекари к Хьяртану и следом за ним прошли в спальню.

Ливия Селланд

Весь вчерашний день прошел в уборке и обсуждении меню ко Дню появления Душана, а сегодняшний должен был пройти в готовке. Такое количество блюд, которое мачеха затребовала на праздничный ужин, Дороте было бы сложно приготовить одной, поэтому я, разумеется, вызвалась помочь.

— Отдыхала бы ты уже, деточка, — сказала кухарка, когда я после завтрака пришла к ней на кухню забирать завтрак для себя и Фабиана.

— Отдохну вечером, — улыбнулась ей в ответ. — Как гости придут, так и отдохну. Стелла сказала, чтобы я из комнаты не высовывалась, вот и не буду высовываться.

— Ох!

— Мне так даже лучше, — честно призналась я. — Кроме того, мы договорились с Фабианом: будем сочинять истории под волшебные фонари.

Дорота широко улыбнулась:

— Да, помню… Нам с сестрой тоже родители сказки показывали всякие да легенды рассказывали, как родилась солнечная и снежная магия, одна как жизнь, а другая как смерть сама. Первая дарила тепло и во свет погружала, а вторая — в снега, холод да зиму. Поэтому и стали они противниками друг друга вечными, поэтому и случилась Солнечная война, когда… Ох! — повторила она и осеклась. — Прости, девочка. Совсем забыла я, что для тебя это не просто сказания и история.

— Ничего. Все хорошо. — Я взяла поднос со стола. — Спасибо, Дорота. Позавтракаем и приду тебе помогать. Лучше заранее приготовимся.

— И то верно, — вздохнула она. — А то если же что не успеем…

Дорота не договорила, мы и так знали, что все должно быть готово не просто вовремя, а лучше за час до «вовремя». Исключая, пожалуй, горячее — Стелла сегодня еще раз десять забежит на кухню, чтобы удостовериться, что мы тут не отсиживаемся и не прохлаждаемся.

Чтобы не ударить в грязь лицом перед гостями, нужно было приготовить десять салатов, жаркое, запеченного гуся, поросенка в яблоках и огромный торт. Расписать его шоколадом, а сверху выложить двадцать четыре карамелизованных лесных ореха — ровно столько сегодня исполнялось Душану. Словом, заняться было чем, поэтому я быстренько поднялась к Фабиану и так же быстренько поела.

После завтрака все собрала, помогла брату с утренними процедурами, а потом побежала в библиотеку, чтобы взять ему книгу. Мы с ним очень любили читать: я больше интересовалась историей и романтическими новеллами. Была бы рада почитать что-то про магию, но в нашей библиотеке такого не имелось. Стелла с детьми литературой не интересовались, поэтому небольшая родительская библиотека стояла в запустении. Если бы я не убиралась, наверное, здесь бы все заросло паутиной и покрылось пылью.

Вытащив второй том приключенческого романа, которые так нравились Фабиану, сунула книгу подмышку. И тут мое внимание привлекло странное углубление за соседними томиками. Я удивленно приподняла брови:

— Это что еще такое?

Сколько раз проходилась здесь тряпкой, ни разу не замечала. Хотя, возможно, из-за того, что убиралась на скорую руку: сдвинула книги в сторону, протерла пыль на полке, быстро смахнула ее с обложек да корешков, и дальше побежала.

— Хм… — Раздвинув книги в стороны, я увидела, что углубление высотой с небольшой книжный томик. Коснулась его пальцами, погладила шершавую поверхность дерева, когда раздался глухой щелчок. От неожиданности я ойкнула, потому что пальцы ужалило искрой — огненной искрой, с ума сойти!

Углубление оказалось не чем иным, как крышечкой, которая слегка приоткрылась. Я осторожно потянула ее на себя и увидела внутри сверкающий… Это что, ошейник?!

От удивления во мне даже мысли закончились. Я вытащила странную штуковину, сверкающую и переливающуюся в морозном солнечном свете. Тончайшая золотая пластинка была инкрустирована слезами гротхэна. Так назывались драгоценные камни, которые находили в самых дальних снегах и которые стоили целое состояние!

Я знала об этом, потому что Стелла выпросила у отца колечко с крошкой такого камня. Даже оно стоило целое состояние, но как тогда мачеха сияла, как им хвалилась перед всеми! Здесь же были камни размером не то что с лесной орех, с половину моего мизинца! Крупные, они сверкали так, что было больно глазам. И не только глазам… Сжимая в ладони это странное украшение (если можно так назвать ошейник), я почувствовала странное жжение, а еще внезапно накатившую легкую слабость.