Венит сухо улыбнулся: – Мы сами выковали их союз.

– Точно. Еще один блестящий план Аникта пошел вкривь и вкось.

– Едва ли это план его одного, Правдоискатель. Ваши истопаты внесли существенный вклад в распространение ложных слухов.

– Хотел бы возразить, но… Итак, в моем уме уже готово слово в замену «чести». Я нашел вас здесь, в Дрене. Венит Сафад, поймите меня. Я знаю, какую именно работу вы делаете для хозяина, и знаю, как хорошо вы умеете ее делать. Я знаю, что сам Карос Инвиктад этого не знает. И не желаю просвещать его относительно вас, господин.

– Теперь вы желаете говорить за себя, не от имени Истых Патриотов?

– Да. Хочу остаться в живых.

– Тогда придуманное вами слово явно не «честь».

Орбин Правдоискатель, человек, которого боится вся Дрена, залпом выпил кубок вина и склонился над столом: – Вы сидите здесь, на месте побоища. Люди снуют мимо и, увидев вас… хотя в вашем лице и фигуре нет ровным счетом ничего примечательного, посмотрите, что они делают. Замирают, и трепет страха охватывает их сердца. Они сами на знают, отчего. А я знаю.

– Тогда вы понимаете, что мне придется нанести визит Летуру Аникту.

– Да. И желаю успеха.

– К сожалению, Орбин, мы попали в сердцевину кризиса. В отсутствие Брола Хандара восстановление порядка выпадает на долю Аникта. Он вполне может проиграть – но ведь в наших силах дать ему возможность победы. Ради блага Империи, Орбин. Я ожидаю, что вы и все ваши люди всячески станете помогать фактору.

– Конечно! Но со вчерашнего дня я потерял тридцать одного агента. Среди них были люди из таких семейств… но никто не был оставлен в живых ради выкупа.

– Печальная истина, Орбин. Тот, кто вознагражден тиранией, должен быть готов разделить ее участь.

– Вы говорите почти с удовлетворением, Венит.

Должник Раутоса Хиванара позволил слабой улыбке прокрасться к губам. Отпил вина.

Лицо Орбина вытянулось. – Разумеется, – пробормотал он, – вы не верите, что толпа способна на справедливый суд?

– Пока что она вела себя вполне сдержанно.

– Это вы шутите?

– Орбин, они не тронули ни одного Тисте Эдур.

– Потому что мятежники – не дураки. Кто осмелится бросить вызов эдурскому волшебству? Именно пассивность местных Эдур и позволила толпе пуститься во все тяжкие – уверяю вас, Летур отлично понимает это.

– Итак, он обвинит в беспорядках Тисте Эдур. Как удачно.

– Я пришел не защищать фактора, Летур Аникт.

– О да. Вы пришли торговаться за свою жизнь.

– Конечно, я помогу Аникту восстановить порядок. Но я не уверен, что ему удастся. Я не брошу своих людей.

– Нет, вы сделаете именно это.

Орбин выкатил глаза. Пот потек по лицу ручьями. Одежда стала пятнистой, прилипнув к складкам жирного тела.

– Правдоискатель, – продолжил Сафад, – Истопаты пережили себя и теперь бесполезны. Осталось одно, самое доблестное жертвоприношение. Стать сосредоточием народного гнева. Я узнал, что в Дрене существует обычай, связанный с сезоном штормов. Здесь делают «морской народец» – похожие на людей куклы с ракушками вместо глаз, в старых одеждах… ну, и тому подобное. Потом посылают в море на утлых лодочках, чтобы отметить начало сезона. Приношение древним владыкам морей, которое потопит ближайшая буря. Оригинальный обычай – и кровожадный, как большинство старых обычаев. Истопаты, Орбин, станут «морским народцем» Дрены. Мы вступаем в сезон штормов, и необходимы жертвоприношения.

Правдоискатель облизал губы. – А что со мной? – спросил он шепотом.

– Ах, эта сделка еще не завершена.

– Понимаю…

– Надеюсь.

– Венит Сафад, мои агенты – у них есть дети, жены, родители…

– Да, я в этом уверен. Как были дети, жены и родители у всех, кого вы благополучно арестовали, пытали и убили во имя личных финансовых выгод. Народ, Орбин, одобрит восстановление равновесия.

– Так приказал Раутос Хиванар?

– Хозяин предоставил определять детали мне. Он уважает мои заслуги и… эффективность. Его авторитет, без сомнения, помог бы мне в делах – но я редко прибегаю к такой помощи. Потому что редко когда это нужно. Вы сказали, что знаете обо мне, Правдоискатель. Не так ли?

– Я знаю, что вы, Венит Сафад, отыскали убийцу Геруна Эберикта и отослали этого полукровку восвояси с сундуком монеты. Я знаю, что вы убили сотню людей изо всех слоев общества. Что они умирали, как бы хорошо ни были защищены, а вы уходили невредимым и неузнанным…

– Похоже, никем, кроме вас.

– Я наткнулся на вашу тайную жизнь, Венит Сафад, много лет назад. Следил за вашей карьерой – не только в империи, но в различных посольствах и миссиях, которым требовались ваши… умения. Ради защиты интересов Летера. Я ваш большой поклонник, Венит Сафад.

– Но сейчас вы бросаете мне монету знания, надеясь выкупить свою жизнь. Понимаете, как это рискованно?

– А какой у меня выбор? Рассказав все, что знаю, я тем самым показал вам, что не питаю иллюзий – знаю, почему вы здесь и что вам придется сделать. Я удивился только тому, что Раутос Хиванар послал вас так поздно. Честно говоря, думаю, что вы приехали слишком поздно.

В ответ на это Венит молча кивнул. Орбин Правдоискатель – опасный человек. Но пока что полезный. Как, увы, и Летур Аникт. Но мера полезности меняется каждый день, каждый миг. «Слишком поздно. Ты глуп, Орбин, и не понимаешь, насколько ты прав, говоря «слишком поздно».

Теол Беддикт однажды сыграл небольшую партию, чтобы узнать, как всё работает. Но на этот раз он – вместе с проклятым слугой – повел такую игру, которую почти невозможно охватить разумом.

Вот он я, Венит Сафад. Должник, сын Должника, самый умелый раб и ассасин Раутоса Хиванара. Тебе, Теол Беддикт – и тебе, Багг – нечего опасаться с моей стороны.

Свалите этих ублюдков. Каждого. Свалите их всех».

Кажется, Орбин Правдоискатель прочитал что-то по его лицу. Круглая, потная рожа истопата стала совсем белой.

Венит Сафад насмешливо подумал: «Орбин, ты отыскал правду?»

Затемнившая небеса буря проносилась серых слоями туч, обрушивая вниз полотнища дождя. По склонам холмов и в корытах лощин зеленели тусклые травы, мхи и лишайники. На вершине ближайшего холма виднелась туша дикого бхедрина, убитого молнией и вскоре торопливо разделанного. Ноги животного торчали вверх; на одном из копыт восседала потрепанная бурей ворона. Выпотрошенные кишки рассыпались по всему склону. Брол Хандар и его отряд постарались обогнуть их.

Овлы бегут. Они оставляют умерших от ран воинов под грудами камней – словно путевые знаки, помогающие преследовать бегущее племя. Хотя в таких знаках нет особой необходимости: после многодневных дождей пройденный ими путь превратился в широкую полосу вывороченной земли. Нехарактерная для них прежде небрежность уже давно тревожит Смотрителя… хотя все может объясняться именно так, как говорит Биветт: неожиданный в это время года шторм застал Красную Маску врасплох. Теперь у него нет возможности скрыть следы прохождения тысяч воинов, их семей, скота. К тому же кровавая и неудачная битва при Предегаре показала овлам, что Маска не всемогущ; возможно, ему приходится то и дело подавлять мятежи подвластного народа.

Им пора заканчивать дело, и как можно скорее. Подвоз провианта из Дрены прервался, и причину этого никто не знает. Биветт послала сотню уланов назад, на поиски фургонов и их охраны. Нехватка продовольствия стала неминуемой – а любая армия, даже самая преданная и обученная, не станет сражаться на пустой желудок. Да, впереди их ждет роскошный пир – стада миридов и родаров. Пора устроить сражение. Пора стереть Красную Маску и его овлов с лица земли.

Над ними нависла туча, дождь полил ручьем. Слишком холодно для этого времени года. Брол Хандар и его Тисте Эдур скакали молча. «Это не дождь моей родной страны. Там он бывает тихим, теплым, оставляет за собой туман; здесь – вода бьет с неба копьями, делая вас мокрыми уже через двадцать ударов сердца.