8.30–9.00

Барни вместе с Риссой дошел до школы. По дороге его окатил грязью школьный автобус. Все, кто был в автобусе, выглянули в окна и загоготали, включая Гэвина Игла, который закричал: «Берегись, лужа!» — и так расхохотался, словно только что сказал Лучшую Шутку на Свете.

9.00–9.30

Заместитель директора мистер Ваффлер третий раз за год побил свой собственный рекорд в номинации Самые Скучные Школьные Собрания, рассказав о разных типах мха, который он обнаружил на выходных в Озерном краю.

9.30–10.30

Математика. (Да-да, математика…)

10.30–11.00

Перемена. Во время которой приятная беседа с Риссой была прервана Гэвином Иглом, заоравшим: «Это что, твоя девчонка?» На что Барни сдуру решил ответить: «Нет», и тогда Гэвин заявил в ответ: «Я не с тобой говорил, а с Риссой». И Барни ничего не оставалось, кроме как пробормотать себе под нос: «Забавно».

11.00 — полдень

География. На которой Гэвин блестяще проявил свое мастерство в выдергивании стула из-под Барни, пока миссис Фоссил рассказывала про вулканы.

Полдень — 13.00

Барни пообедал недоваренными макаронами с переваренным соусом «Болоньезе». Потом поболтал с Риссой, которая рассказала ему кое-что про звезды и про то, что Солнце — ближайшая к нам звезда — постоянно растет и однажды превратится в красного гиганта, жар которого уничтожит всю Землю. Все это было бы очень интересно, если бы Барни не мучил жар другого происхождения, буравящий его затылок: все это время мисс Хлыстер пристально смотрела на него сквозь маленькое окошко в двери столовой.

13.0–14.00

Английский. На котором мистер Ваффлер сетовал на плохую успеваемость Барни. («Какой позор для мальчика с таким хорошим воображением!»)

14.0–15.00

Компьютерный класс. Где Гэвин и его команда, судя по всему, что-то задумали, потому что сидели на сайте с подозрительным названием: www.kakpodstavitludejpoimenibarneywillow.com.

15.0–16.00

Французский. На котором Гэвин с дружками по загадочным причинам отсутствовал. Примерно в 15.00 Барни вышел в туалет. Когда он шел по коридору, сработала пожарная сигнализация. Повернувшись, Барни увидел мисс Хлыстер, уставившуюся прямо на него.

— У тебя большие неприятности, Барни Ив!

— Это не я! Вы же видите, я даже близко не подходил к сигнализации.

Через десять минут, когда все выстроились в линейку на спортивной площадке, мисс Хлыстер подошла к Барни Ив и строго проговорила ему на ухо четыре самых страшных слова на свете:

— В мой кабинет. Живо.

Нестерпимо воняло рыбой. Запах как будто бы исходил от стола мисс Хлыстер, хотя на нем не было ничего, кроме распечатанного письма и подставки для ручек.

Подставка была какой-то чудной. Черная, с двумя отверстиями, которые таращились на него, словно глаза.

Мисс Хлыстер приказала ему ждать ее здесь: ей нужно было выйти по каким-то делам.

Он понимал, что, когда она вернется, его ждут серьезные неприятности. И он знал, что письмо, лежащее на столе, поможет ему оценить масштаб этих неприятностей. Он привстал, наклонился и попытался разобрать перевернутые вверх ногами слова.

На этом ему пришлось прервать чтение, потому что за спиной раздался стук двери. Щелчок замка прозвучал зловеще, как удар по последнему вбитому в гроб гвоздю.

Барни торопливо уселся на место. Обернуться он не смел, хотя мисс Хлыстер ненадолго задержалась у него за спиной, ничего не говоря.

Он представлял, как она стоит, глядя на него с отвращением. Представлял ее глаза, потемневшие от злости и сверлящие его затылок.

Барни мечтал начать этот день заново: он жалел, что утром, почувствовав прикосновение наждачного языка Гастера, не натянул одеяло на голову и не остался лежать в кровати.

Мечты!

Именно мечты и составляли основное занятие Барни в последние дни.

Мисс Хлыстер обошла стол и уселась в свое кресло, готовая начать беседу про пожарную сигнализацию.

— Итак, Барни Ив, — раздался ее холодный резкий голос. — Барни Ив, Барни Ив, Барни Ив… вечно Барни Ив… Объясни мне, почему ты включил пожарную сигнализацию?

Барни заерзал на стуле и снова покосился на странную подставку для ручек.

— Я этого не делал.

Мисс Хлыстер набрала в грудь побольше воздуха и распрямила спину. Она явно сердилась. Впрочем, сердилась она всегда; рот ее был похож на маленькую букву «о», черные волосы были стянуты так туго, что ее тонкие брови всегда были немного приподняты, а большие злые глаза, казалось, в любую минуту готовы были выкатиться и упасть на стол, сбив крошечные очки, которые непонятно зачем сидели на кончике ее носа.

— Ты этого не делал? — Тон был зловещим. — Ну конечно. Ты никогда ничего не делаешь, Барни, правда? Ты никогда не срываешь собрания, никогда не рисуешь граффити в туалетах, никогда не затеваешь драки с Гэвином Иглом.

Это было уже чересчур. Барни не выдержал и возразил:

— Гэвин подложил мне на стул кнопку. Он постоянно так делает. Он думает, что это смешно. Еще он думает, что подставить мне подножку в коридоре — это тоже смешно. Он постоянно надо мной издевается. С самого первого дня.

Была минута, когда мисс Хлыстер, казалось, готова была согласиться с ним. Гэвин Игл ей явно не нравился. Пока Барни говорил, она как будто кивала его словам и в ее глазах даже мелькнуло сочувствие. Но она очень скоро прогнала от себя эти эмоции. Она ненавидела Барни — это было очевидно. Очевидно не только по ее поведению сегодня или на прошлой неделе, а по всему, что было раньше. Например:

Он проучился в этой школе всего полгода, а его уже успели выгнать примерно с десяти школьных собраний. Один раз за то, что он воскликнул «Ой!», когда Гэвин ущипнул его за ухо, но во всех остальных случаях — за шум, в котором был виноват кто-то другой.

Как тогда, когда Алфи Крокер хихикнул.

(«Выйди вон, Барни Ив, в нашей школе хихиканье недопустимо!»)

Или когда Лотти Левис, сидевшая за километр от него, чихнула.

(«Барни Ив, если ты не можешь уследить за своим носом, немедленно убирайся из зала… НЕМЕДЛЕННО!»)

Или когда мистер Ваффлер зевнул.

(«Барни Ив, тебе скучно меня слушать, не так ли? Возможно, тебе станет немного веселее, если я оставлю тебя после уроков!»)

Однажды он получил выговор просто за то, что читал на спортивной площадке свою любимую книжку, «Дети воды» Чарльза Кингсли («Читать на перемене! Какая наглость! Быстро в мой кабинет…»)

— Я сижу здесь с тобой не для того, чтобы говорить про Гэвина, — сказала мисс Хлыстер. — Или про кнопки. Я здесь для того, чтоб поговорить про тебя. В чем дело? Что с тобой не так? — Она неприятно усмехнулась. — Скучаешь по папочке?

Внутри Барни, словно раскаленная магма, поднялась волна ярости.

— Не смейте так говорить!

— Ах, прошу прощения! Честно говоря, я не могу его винить. Думаю, я бы тоже сбежала, если бы ты был моим сыном.

— Он не сбежал. — На глаза Барни навернулись слезы. Он опустил веки, чтобы не дать им пролиться.

— Ах, правда? Что же случилось?

Барни было нечего сказать. Ведь папа уже год как жил отдельно. После развода он переехал в другую квартиру и виделся с Барни только по выходным, когда они устраивали походы в зоопарк или пиццерию — и почему-то эти походы никогда не получались такими радостными, какими должны были быть.