— Мама! — закричал он. — Мама! Не волнуйся! Я…

Огромная дверь с тяжелым стуком захлопнулась, и он остался на улице.

Замерзший.

Потерянный.

И бесконечно одинокий.

Барни немного помешкал на крыльце, все еще надеясь, что мама, удостоверившись, что его нигде нет, сопоставит это с появлением в доме незнакомой кошки. Но дверь не открывалась. Гигантский кусок дерева был неподвижным и враждебным. Эту дверь папа покрасил три года назад, когда еще жил с ними.

Улица, обычно тихая, теперь была полна сотен звуков — щебечущие птицы, шум машин в отдалении, шуршащие пакеты из-под чипсов, играющие настоящий концерт на ветру.

Еще что-то. Куст можжевельника в саду зашевелился. На него уставилась пара зеленых кошачьих глаз.

— Привет?

— Ты кто? — раздался голос, мягкий и приятный, как глоток горячего какао. — Я тебя никогда раньше не видела.

Она выбралась из куста. Это была ухоженная кошечка с лоснящейся шоколадной шерсткой. Барни смутно припомнил, что это Шейла — ее хозяева недавно переехали в дом номер 33.

— Нет, ты меня уже видела, — возразил Барни. Кошка тем временем подошла и потерлась мордочкой о его щеку. — Я тот мальчик, который здесь жил. Вот в этом доме. Просто… я немного изменился… и я не знаю почему.

— Вот как, — промолвила она и затем повторила это еще раз: — Вот как. О, бедняжка. Бедный зайчик. Ты один из них.

— Один из кого? Подожди… это что, и с другими людьми случалось?

— О да. Конечно. Меня, кстати, зовут Мокка. Рада познакомиться. — Она замурчала, но в следующую секунду ее настроение внезапно переменилось, как это свойственно кошкам, и мурчание прекратилось. Теперь Мокка выглядела встревоженной.

Однако Барни не терпелось понять.

— Послушай, ты знаешь, почему это со мной случилось? Ты знаешь, как это можно вернуть? Ты можешь мне помочь?

Но Мокка смотрела мимо Барни куда-то вдаль. Хвост у нее подрагивал, усики встопорщились. Она что-то чуяла.

— Мне кажется, милый, за нами наблюдают.

— Наблюдают? Кто?

— Бойцы, скорее всего.

— Бойцы? Это кто такие?

Мокка повернулась к Барни и торопливо объяснила ему. Ее мягкий шоколадный голос теперь стал тревожным и резким, прямо как у мамы после третьей чашки кофе.

— Есть три вида кошек, — сказала она. — Первый — бойцы. Это уличные кошки, которые обожают драки. К ним лучше не подходить. Второй — это диванные кошечки, вроде меня. У них есть хозяева, и они обычно сидят дома. Мы, как правило, безобидны, если только нас не пытаются купать. Ну, не считая… — Она помедлила, как будто боялась произнести это вслух. — Не считая Наводящего Ужас.

— Наводящий Ужас? Кто это?

Мокка подошла ближе и зашептала:

— Надеюсь, ты этого никогда не узнаешь.

— Почему? Что в нем такого страшного?

— Когда-то он был самым обычным котом, но потом он изменился, и все светлое в нем стало темным, — сказала Мокка, вздрагивая. — У него появились силы, темные и злые, и он стал другим. Выглядит он все так же. Но он стал совсем, совсем другим…

— А из-за чего он изменился?

Но ответа на этот вопрос Барни не получил. Дело в том, что Мокка заметила кое-кого еще: на другой стороне улицы под припаркованной машиной лежал разбойничьего вида толстый кот и глядел прямо на них. Точнее, прямо на Барни.

— Это и есть Наводящий Ужас?

— Нет, дорогой мой. Ты бы понял, если бы это был он. А это Тыковка. Боец. Он тупица. Но отчаянный. И у него есть целая шайка дружков, таких же тупых и отчаянных.

— Почему он так на меня уставился?

— Не знаю, — протянула она, и Барни вдруг показалось, что дружелюбия в ней поубавилось. — Ну, я бы с радостью тут с тобой поболтала, честное слово, но моя хозяйка — Шейла — сегодня уезжает на выходные, а меня отправляют в приют для кошек. Так что мне ни в коем случае нельзя опаздывать домой!

— А я думал, кошки ненавидят приюты.

— Только не этот! Там просто чудесно.

И кошка потрусила прочь вдоль стены дома.

— Эй, подожди! — закричал ей вслед Барни. — Ты сказала только про два вида кошек. А третий?

Мокка остановилась, подергивая хвостом, и обернулась.

— Третий — это такие, как ты. Бывшие люди, оказавшиеся в кошачьем теле.

— И как мы называемся? — спросил Барни, оттягивая время: ему не хотелось, чтобы Мокка уходила.

— Безнадежные, — печально сказала Мокка. — И это правда так. Надеяться вам не на что.

Барни беспокойно огляделся. Рыжий котяра по-прежнему не сводил с него глаз. Может быть, стоило пойти за Моккой? Но нет. Он останется здесь: вдруг все-таки удастся убедить маму, что он — это он! Что касается бойца, то будь что будет.

Толстый рыжий кот неторопливо выполз из-под машины. Он вильнул хвостом в сторону улицы, и вокруг него мигом собрались другие кошки. Уличные кошки самых разных цветов и размеров, угрожающе опустив головы, начали подкрадываться к Барни.

— Парни, вот он, — сказал Тыковка. — А ну-ка, давайте ему покажем!

Кошки подкрадывались все ближе.

— Постойте! — воскликнул Барни. — Давайте не будем ссориться!

— Еще чего! Да это как раз то, чего мы ждем, — ухмыльнулся Тыковка. — В этом-то вся соль, да, чуваки? Ссоры. И их причины. Да и вообще, у нас есть приказ.

— Какой приказ? — не понял Барни. В его сторону двинулись еще три бойца, и голова у него закружилась от страха. Одна стервозная с виду кошка с огромными ушами зашипела прямо ему в лицо:

— Готовься к смерти!

Как готовятся к смерти, Барни не знал, так что решил пока по возможности ее избежать. Он попятился к стене дома.

— Мокка? Ты здесь? Боюсь, мне нужна помощь.

Но если Мокка его и услышала, то виду не подала.

— Ну что ж, бойцы, — сказал рыжий котяра. — Давайте-ка покажем, на что мы способны.

— На что он способен, ты хочешь сказать, — усмехнулась кошка с большими ушами, выпуская когти.

— Придержи язык, Лика. Здесь я шучу, а не ты!

Барни рванулся прочь, но, не пройдя и двух шагов, уперся носом в огромную компостную кучу. Он попытался перелезть через нее, но лапы увязали в месиве из листьев, земли и сорняков — часть этой кучи, наверное, набросал его дядя больше двух лет назад. Теперь по дорожке за ним крались пять котов. Все они вытянули шеи и выпустили когти, готовые в любую секунду броситься в атаку.

И уверяю вас, они бы бросились, не раздумывая, если бы они не услышали что-то у себя за спиной.

Или, вернее, кого-то. Этот кто-то шел по тропинке, напевая себе под нос какую-то песенку.

— Тыковка, что нам делать? — раздраженно прошипела Лика.

— Никаких драк, когда рядом людишки. Ты знаешь правила. — И по приказу Тыковки уличные кошки бросились прочь, перемахнув через компостную кучу и через голову Барни. Кто-то из них задел его острыми когтями.

— Не беспокойся, — бросил Тыковка, исчезая за кучей. — Мы с тобой еще увидимся.

Барни замутило. Его кошачий нос теперь улавливал запахи, недоступные человеку, а от компостной кучи исходил миллион тошнотворных ароматов. В сочетании со страхом это было просто невыносимо.

Он чудом собрался с силами и заставил себя уйти с тропинки к крыльцу дома.

И тут же увидел пару знакомых ботинок. Черные, с нарисованными на них маргаритками, сейчас эти ботинки обошли стремянку, прислоненную к стене, и двинулись по дорожке.

Это была Рисса.

Конечно же, Рисса. Потому что для нее, как и для всех остальных, это было обычное утро обычной среды. И если Рисса пришла вовремя, то, значит, сейчас примерно четверть девятого.

— Рисса, — позвал он. — Рисса!

Он кричал во весь голос, но из горла вылетало только слабое задыхающееся мяуканье. Ее огромные ботинки шли по дорожке шагами, которым позавидовал бы любой тираннозавр, и Барни вдруг охватила безнадежная грусть. Он подполз к ней и прижался щекой к ее ботинку.

Она остановилась и посмотрела под ноги. Лицо ее осветилось улыбкой.