Что там с новыми ружьями и патронами, я пока не разбирался. Во-первых, надо собраться вместе с дядей, во-вторых, не до этого было — немало времени заняло оформление бумаг с завершением расследования и увольнением. Зато буквально вчера я был официально от службы уволен, а сегодня мы с Лахвостевым сидели в кофейне Берга, где подавали не только кофе и замечательные пирожные, но и горячительные напитки с соответствующими закусками. Вот я, наконец, и решился.

— Спрашивайте, Алексей Филиппович, — позволил Лахвостев. — Только давайте сначала еще по одной?

Мы выпили по рюмочке немецкой яблочной водки, которую тут подавали с порезанными на дольки яблоками, и я спросил:

— Скажите, Семен Андреевич, а почему вы поставили докладчиком по делу Бессонова именно меня? Откровенно говоря, мне это показалось не вполне обычным для начальника.

— Вот как? — усмехнулся майор. — По-вашему, начальник должен задвинуть подчиненного подальше и приписать его заслуги себе?

— Заметьте, Семен Андреевич, не я это сказал, а вы сами, — развел я руками.

Лахвостев расхохотался.

— Да, Алексей Филиппович, вроде уже и привык к вашей манере изъясняться, но удивлять меня вы не перестаете, — отсмеявшись, сказал он. — Но что касается вашего вопроса… Вот вы от службы уволены, и от вас в этом деле останутся лишь несколько листов бумаги. А я продолжаю служить и для чинов государева надзора останусь «тем самым Лахвостевым, что в Усть-Невском маньяка искал», — у майора получилось произнести это как будто действительно какой-то молодой подпоручик говорил восхищенным шепотом. — Я, можете быть уверены, если сам буду кому рассказывать, расскажу все как оно было, и о вас никак не умолчу, но это я сам. А другие — я вам уже сказал.

— Знаете, Семен Андреевич, — ответил я, — от всех от нас в конечном итоге останется некоторое количество листов бумаги. А уж побольше или поменьше, это от нас же самих и зависит.

— Хорошо сказано, Алексей Филиппович! Давайте за это еще по рюмочке!

Я спорить не стал…

Апрель-август 2021 г. Москва