К машине юное дарование сопровождали двое. Если не считать, конечно, взглядов студентов, буквально впитывавших в себя это представление.

— Показуха ведь не просто так? — вновь посмотрела я на Андрея. — И то, что Людмила Викторовна прилюдно оповестила об его уникальном таланте?

Вместо ответа Андрей потрепал меня по голове — терпеть не могла, когда он так делал, — и подтолкнул к машине.

Заговорил Андрей, когда устроился на водительском сидении и завел технику — тяжелый, бронированный внедорожник:

— Ты ведь понимаешь, что уровень и специализация ваших способностей становятся известными всем уже после первого практического занятия?

И не хотела бы, но, соглашаясь, кивнула. С каждого подписку о неразглашении не возьмешь.

Да и к чему молчать, если буквально с первого курса мы начинали зарабатывать баллы, чтобы впоследствии продать себя подороже.

— Вот чтобы некоторые не нарывались раньше времени, всю эту показуху и устроили, — продолжил Андрей, уже выезжая на магистраль. — Вся шелупонь, привыкшая действовать силой, как раз и отсеется. Останутся лишь те, кто за дар парня готов платить соответствующие деньги.

— Сдается мне, — хмыкнула я, — расклад изначально не был справедливым.

Андрей бросил на меня быстрый взгляд, затем хмыкнул:

— Иногда ты бываешь такая умненькая, что мне просто страшно.

— Иногда? — уточнила я, предпочтя смотреть в окно, а не на довольно жмурившегося котяру, в которого в один миг превратился знакомый мне Андрей.

— Чтобы утверждать категорично, у меня недостаточно статистических данных, — добродушно засмеялся он. И тут же резко сменил тон: — А что за девица была рядом с тобой?

Стоило признать, он сумел меня удивить:

— Анна Филоненко. С моей группы, — развернулась я к нему. — Ты с ней знаком?

Ждать ответа пришлось довольно долго — объезжали аварию, но он последовал:

— Не с ней, с ее матерью.

— И чем так интересна эта женщина, что ее дочь привлекла твое внимание?

Андрей скривился, бросил взгляд в зеркало заднего вида и втопил педаль газа, успев проскочить на моргающий зеленый.

— Не поняла? — оглянулась я, запоминая оставшиеся за чертой машины.

— Привычка, — хмыкнул он.

Получилось почти искренне. Не будь я эмпатом, поверила бы.

— Так что там с матерью Анны? — точно зная, что на второй, так и не заданный вопрос ответа не получу, вернулась я к первому.

— Она хедхантер. Охотник за головами, — вновь посмотрел он в зеркало заднего вида.

— Кто? — не поняла я, о чем сказал.

— Охотник за головами, — повторил Андрей. — Ищет специалистов под заказ. Работает серьезно, но не всегда чисто.

Задумавшись, сложила губы уточкой. Потом прикусила губу, вспоминая нюансы поведения Анны.

— Думаешь, Анечка совмещает в Академии приятное с полезным? — произнесла я язвительно.

— А это ты мне скажи, — тут же нашелся Андрей. — Или она еще не начала тебя обхаживать?

— Начала, — вынуждена была признаться я, довольно легко оценив ее поведение с нового ракурса. — Теперь понятно, чем ей Струпынин не угодил.

— Близок локоть, да не укусишь? — скосил на меня взгляд Андрей.

— Точно! — фыркнула я, тут же решив удовлетворить уже собственное любопытство. — А ты в курсе, что в Академии учатся родственники императора?

— Считаешь, что должен? — оскалился довольной улыбкой он.

Выглядел он сегодня шикарно. Темно-серый элегантный костюм. Немногим более светлая рубашка. Галстук…

На заднем сиденье лежало небрежно брошенное туда пальто из тонкой шерсти.

Да и ощущался он каким-то… не мирным — умиротворенным.

— У отца все нормально? — спросила я и, следуя наитию, посмотрела в зеркало заднего вида.

Темно-зеленый седан… Номер я не запомнила, а вот разбитую фару — да.

— Девятнадцатого покидают дворец. Двадцать первого должны перейти границу.

— Значит, конец месяца… — прикинула я по времени, когда можно было ждать в Москве. — А как вы собирались его воскрешать? — вспомнила я про сожженное поместье.

— А кто сказал, что мы собирались его воскрешать? — как-то странно посмотрел на меня Андрей. — Если бы дело было только в бумагах…

Мне только и оставалось, что качнуть головой. И ведь почти клялись, что папа доберется до границы, заберет то, что там спрятали, вернется назад и…

Про то, что заживем, как нормальные люди, я уже тогда не верила. Как оказалось, правильно и делала.

— Саш… — протянув руку, взял мою ладонь Андрей. — Ты же понимаешь…

— Не понимаю, — буркнула я. Очень хотелось обидеться, но…

Они исчезали. Андрей с Ревазом. То по одному, то сразу вдвоем. Потом возвращались, но лишь для того, чтобы снова исчезнуть.

Когда возвращались, привозили мне подарки. Рассказывали о том, где были, с кем встречались, но я чувствовала ложь, в которой лишь иногда встречалось что-то похожее на правду.

Но я не обижалась и тогда. Знала, что у мужчин есть свои тайны, о которых они должны молчать, чтобы не пугать маленьких девочек.

Впрочем, больших — тоже.

Но они, даже не догадываясь об этом, пугали.

Самый большой детский страх… Страх, что папа однажды уедет и уже никогда не вернется.

— Саш, — сжал он ладонь.

— Темно-зеленый седан с разбитой фарой, — фыркнула я, освобождая ладонь.

Он удерживать не стал. Положил руку на руль…

— Саш, — после очередного поворота вновь произнес он, — я хочу познакомить тебя с одним человечком.

— Молодой симпатичной барышней? — посмотрела я на него с насмешкой.

Вопреки ожиданию, моего тона он не принял. Да и взгляд, когда посмотрел, был… нет, не суровый, но без одобрения.

— Она знает твоего отца — вместе служили. И твою маму…

— Что?! — точно не ожидая такого, растеряно воскликнула я.

Андрей меня словно и не услышал:

— Ты только не смотри на нее… как целительница. И не спрашивай ни о чем. Может быть когда-нибудь… Но не сейчас.

Я ничего не поняла, но кивнула.

Не смотреть… как целительница.

Он должен был понимать, что теперь я это сделаю обязательно. А вот что будет потом…

Об этом я не могла даже догадываться.

Вроде и центр города, но район был тихим.

Двухэтажное здание, на стоянке рядом с которым Андрей оставил машину, утопало в зелени так, что окна второго этажа полностью терялись за раскидистыми кронами.

Соседние в плане «маскировки» ему не уступали. И хотя начавшаяся осень уже украсила полотно желтыми, оранжевыми и красными мазками, ощущение летнего буйства здесь сохранилось в полной мере.

— Я даже не удивлена, — с помощью Андрея выйдя из машины, увидела я вывеску.

Просто и лаконично: «Ателье Мари».

Я хоть и не была москвичкой, но про это ателье слышала. Сначала от Тамары Львовны, княгини Трубецкой. Затем от Юли, упомянувшей, что именно в этом ателье заказывала платье для бала первокурсников. О нем говорила и Анна Филоненко, вспоминая о том же самом бале, намеченном на конец сентября.

Теперь же, после состоявшегося в машине разговора, успех этой самой Мари, неожиданно занявшей весьма лакомую нишу нарядов для юных барышень, только вступавших во взрослую жизнь, получил если и не объяснение, то хотя бы намек на него.

Покровительство князя Трубецкого.

Или его жены.

Или их обоих.

Еще бы разобраться с причиной, но и тут можно было проследить связь между стрелковым клубом, хозяином которого был Андрей и ателье, хозяйской которого являлась знакомая ему Мари.

Возможно, то, что я чувствовала сейчас, называлось ревностью, но эту женщину я уже заранее не любила.

— Это платье я заказал для тебя на бал первокурсников, — подставляя локоть, прокомментировал мое заявление Андрей.

— А мерки ночью снимал? Пока я спала, — ухватившись за руку, продолжила я бурчать.

И ведь полностью осознавала, что веду себя, как махровая эгоистка, но…

— Зачем ночью? — вроде как не понял намека Андрей. — Взял кое-что из твоей одежды…