— Да, — повторила я, с удивлением замечая, как у нее на глазах выступают слезы. — Надежда Николаевна, вам…
— Со мной все хорошо, деточка, — схватив за руку, сжала она мою ладонь. — Теперь, правда, все хорошо.
Разобраться с тем, что так обрадовало княгиню, мне не удалось. Андрей торопился. Да и отца Антона ждали гости.
Мы наскоро попрощались, я попросила Николая Ивановича присмотреть за княгиней и, пообещав, что обязательно проверю, связалась ли она с профессором, села в машину. Вперед, как пожелал этого Андрей.
Юля устроилась сзади.
Когда покинули поместье, к внедорожнику Андрея добавились еще два минивэна — машины сопровождения.
— Это за что нам такая честь? — надеясь, что при Юле Андрей не начнет меня отчитывать, поерзала я на сиденье. Несмотря на вроде как комфортные условия, в его машине чувствовала я себя неуютно.
— За красивые глазки, — совершенно беззлобно отбрил меня Андрей. Потом оглянулся и произнес, обращаясь к Юле: — Там есть подушка, можешь подремать.
Полтора часа до стрелкового клуба. Там еще чуть больше часа…
Да, при желании вполне можно было выспаться.
— Если вам нужно поговорить…
— Нужно, — перебил ее Андрей и опустил перегородку, разделившую машину на две части.
Юля на это словно и внимания не обратила. Бросив подушку к одной из дверей, сняла обувь и легла, пождав ноги.
Ну а я…
— Бить будешь? — тяжело вздохнув, опустила я голову.
Главное, правильно продемонстрировать раскаяние. И искреннее желание исправиться.
Андрей в ответ на мое комедианство только хмыкнул:
— Думаешь, поможет?
Я обиженно поджала губки и активно замотала головой.
— Вот и я так думаю, — усмехнулся он. — Но провести душещипательную беседу обязан.
— Ну, если обязан… — протянула я, догадываясь, что самого страшного я избежала.
Оглянулась… Юля, натянув на голову наушники, лежа слушала музыку.
— Тогда первый вопрос, — бросил Андрей на меня быстрый взгляд. — Я знал о том, что у Антона день рожденья?
Вопрос был глупым, но раз уж Андрей выбрал такую схему для разговора, лучше было не спорить.
— Знал, — глядя на мелькавшие в темноте огни — имение Мещерских в этом направлении было не одно, признала я.
— И заготовки для амулетов привез тебе сам.
— И заготовки для амулетов привез мне сам, — повторила я с теми же утверждающими интонациями. — Но ты же…
Не договорила я сама.
В моем арсенале было с десяток амулетов, но на этих заготовках — солнце-луна, можно было собрать только два. Один — защитный, второй — восстанавливающий. Тот самый, который я и подарила Антону.
Предугадать, какой именно буду делать, Андрею было несложно. Хороший защитный ему могли собрать и маги рода, а вот восстанавливающий, который разработал отец, нет. А если еще и учесть, что Антон — курсант военного училища…
— Вот видишь, — заметив работу мысли на моем лице, одобрительно протянул Андрей. — И ты считаешь, что грози тебе неприятность, я бы тебя не остановил?
Опять пришлось вздыхать — ожидать подлости от Андрея точно не стоило. Однако соглашаться сразу я не собиралась:
— А если в воспитательных целях? — быстренько нашла я причину.
Брошенный на меня взгляд был укоризненным:
— Ну не до такой же степени!
— Извини, — буркнула я, признавая его правоту. — Значит, отец амулет запатентовал?
— Именно! — вроде как с облегчением воскликнул Андрей. — И в патенте оговорено, что сам Игнат, как разработчик, и члены его семьи имеют право использовать амулет в личных целях.
— Но отец Игоря об этом не знал…
— Знал, — вновь перебил меня Андрей. — Он был в комиссии, которая проводила оценку амулета, подписывал экспертное заключение и видел итоговые формулировки.
— Так почему…
Я замерла, глядя на Андрея огромными глазами.
Игнат и члены его семьи…
— Так он понял, чья я дочь? — прошептала я, сообразив, чем именно был ошарашен Валдаев-старший. — И ты…
— Саш, — Андрея мое «открытие» нисколько не обеспокоило, — если я что-то делаю…
— Я поняла, — перебила я его, мысленно закончив оборванную фразу.
Но если бы все было так просто…
О том, что через мое «воскрешение» Андрей передал Валдаеву-старшему «весточку» от Игната, я разобралась.
А вот зачем ему нужно было рассорить меня с парнями — нет.
Наследственную карту Юлии Соколовой Трубецкой посмотрел. И это было первое, чем он занялся, появившись утром в своем кабинете.
А потом клял себя последними словами, что не сделал этого раньше. И не поговорил с Данилой, который просто обязан был знать о наследственных особенностях своей старшей дочери.
Не пустышка — аккумулятор для способностей рода супруга, которыми были все девочки, рождавшиеся, например, в императорском роду, но очень близко к этому. Спящий целительский дар, который она обязательно передаст ребенку мужского пола. И усиление по стихиям для дочери.
Если думать о сиюминутной выгоде, то особо похвастаться нечем. А вот если о будущем…
Почему молчал Данила, он догадывался — хотел, чтобы дочь вышла замуж по любви, а не из-за своих скрытых талантов. А вот почему он сам был недальновиден…
Объяснений, чтобы оправдывало на все сто, у него не было. Только сожаления.
Часы отстучали десять.
Трубецкой сложил в папку подписанные бумаги и отдал ее помощнику.
Дождавшись, когда тот, забрав, выйдет из кабинета, окинул взглядом сидевшую за приставным столом троицу.
Хлопонин. Варланов. Башаров.
С Маратом Башаровым Хлопонин знаком давно. Не друзья, да и не могли ими быть — разница в возрасте и мировозрении. Не приятели. Не конкуренты, но — соперники. У каждого свои задачи, однако, пересекались все чаще, что Марату явно не нравилось. Но он молчал, однако, когда доходило до дела, едва ли не выворачивался наизнанку.
Трубецкого это вполне устраивало. Как и позиция Хлопонина, для которого все это — как детские игры. Если кому-то нравится, пусть развлекается, он же будет выше подобных забав.
Варланов в этом негласном соперничестве новичок, но это если брать по персоналиям. А так…
Чтобы за твое продвижение хлопотал сам начальник полиции Центрального района Москвы, нужно действительно быть лучшим.
— Ну что, с кого начнем? — произнес он, удовлетворившись увиденным.
— Позволите мне? — чуть приподнялся над стулом Варланов.
Трубецкой махнул — сиди, тот плюхнулся обратно, явно рассчитывая именно на такую реакцию князя.
И ведь не сказать, что разбавил эту троицу, но…
— Не нравится мне все это, — в качестве предисловия начал Варланов. Пересекся взглядами с Хлопониным и чуть заметно кивнул, словно отвечая на незаданный вопрос. — Мы проверили наркотики, которые всплыли в ночных клубах. Не знаю, чем нюхало Управление наркоконтроля, но наркота не персидская, а афганская.
— А печати на упаковке? — вспомнил Трубецкой отчет об обыске у одного из дилеров.
Взяли тогда не только серьезную партию, но и фрагмент самой упаковки, на которой сохранился штамп с изображением льва и солнца в обрамлении хлебных колосьев.
Выглядело не совсем стандартно, но стилизация весьма напоминала герб Персии.
— Сама печать старая — отчетливо видны потертости, а вот проштамповано недавно. Два месяца назад, — достав из папки лист бумаги, Варланов протянул его Трубецкому.
Хлопонин, сидевший как раз между ними, успел перехватить…
Говорить, что кто-то много себе позволяет, Трубецкому не пришлось:
— Вали Рахим? Так мы же его… — несколько озадаченно посмотрел на Трубецкого Хлопонин.
— Вот именно, — вместо князя отреагировал Варланов. — По данным военного ведомства, род Вали Рахима, которому и принадлежит штамп, вы вычистили до последнего взрослого.
— Вали Рахим, это тот самый…?! — рассматривая отчет, нахмурился Трубецкой.
Кто именно напал на пограничную крепость, они тогда установили без проблем — пуштунский род, державший в этом регионе ведущий в Россию наркотрафик. Ну и ответили по принципу: каждому по делам его.
