Со стороны, возможно, выглядело излишне жестоко, но…

Результат был. Сколько лет прошло, а пограничникам в том районе все еще делать было практически нечего.

— Значит, кто-то из деток подрос и возмужал достаточно, чтобы вспомнить, чем именно промышляли родичи, — задумчиво протянул Хлопонин. — Надо было и их…

— Андрей! — резко оборвал его Трубецкой.

По большому счету с Хлопониным он был согласен. Как бы страшно не звучало, но дети кровного врага, оставленные в живых, имели свойство вырастать. И чаще всего становились новыми кровными врагами.

А уж когда речь шла о наркоте…

Персидский наркотрафик был серьезной проблемой, справиться с которой, несмотря на все усилия, удавалось слабо. Все, как в той присказке: закроешь дверь, пролезет в окно.

С афганским тоже все было не очень, но… В отличие от персов с их короткой памятью, афганцы еще помнили, чем закончилось последнее противостояние.

Как оказалось, не все.

— Связался с погранцами на афганской границе, — между тем продолжил Хлопонин, — те клянутся, что у них чисто. Пропустить, конечно, что-то могли, но мелочевку. А судя по упаковке, у нас речь идет чуть ли не о промышленных масштабах.

— По отчетам вся контрабанда четко контролируется, — подал голос Марат.

Трубецкой, продолжая оценивать крутившиеся в голове мысли, кивнул.

Да, контрабанду пропускали. Не всю, конечно — за отлов погранцы получали хорошие премии, так что лишать их дополнительного заработка точно не стоило. Но все, что проходило мимо «всевидящего ока» зеленнопогонных, без учета тоже не оставалось. Откуда? Куда? Что? По чьему заказу?

Все это позволяло рисовать весьма замысловатые схемы неявных взаимоотношений между родами, между родами и криминалом, а так же выявлять связи с той стороной.

Ну и фиксировать компромат. Куда ж без него. Эта дрянь всегда пригодится.

— Состав новый, появляться начал около полугода назад, — добавил Варланов. — Похоже, шел все-таки по персидскому каналу, потому и наркоконтроль не сразу сообразил, что пробили новый трафик.

— Думаю, дело не только в этом, — скривился Хлопонин. — Мои парни покрутились по клубам. Зацепили там весьма неожиданные контакты.

— И ты… — жестко посмотрел на него Трубецкой.

— Ваше превосходительство, — тот скабрезно улыбнулся, — аналитики сведут все в одну кучу, вот тогда и отчитаюсь. А пока… — он развел руками, намекая, что половину сделанной работы показывать не привык.

Самостоятелен был Хлопонин. И — въедлив. Если уж за что зацепится…

Вроде и неплохо — с его-то опытом и без особого контроля справлялся, но…

Заносило иногда Андрея Аркадьевича. Особенно, на дружеских отношениях, которые у него стояли в том же приоритете, что и интересы империи.

— Кстати… — сбив с мысли, подался вперед Хлопонин.

Трубецкой внутреннего напряжения не показал — тоже опыт, но насторожился. Когда этот тип делал стойку, о спокойной жизни можно было забыть.

— Подожди, — неожиданно перебил его Варланов. Как если бы знал, о чем Хлопонин собирался сказать. — Поставки сырья на фармпроизводства Ушакова мы проверили. Не скажу, что прямо-таки идеально, но все найденное скорее тянет на выпуск внеучетной продукции, чем на возможный канал сбыта. Комиссия работает на заводах Ермолина и Дашковых, но пока…

— А я бы обратил внимание на Артемия Зубова, — вновь вклинился Хлопонин.

— И чем же он тебе так не угодил? — Марат не сказать, что съязвил, но явно дал понять, что не понимает сути претензий.

Княжеский род Зубовых из первой сотне. Но это по родословной. А вот по могуществу, да накопленным богатствам, уже давно спустился значительно ниже.

И ведь случилось все едва ли не в одночасье. Сначала от старости помер старый глава рода. Потом новый влез с махинации и прогорел, предпочтя покончить с собой, но не нести крест бесчестья. Родственники из боковых ветвей отвернулись, посчитав, что каждый теперь живет за себя. Из двух сыновей один спился, а второй сидел тихо в Царицыне, сохраняя, как мог, то немногое, что у него осталось.

Не знай о дотошности Хлопонина, который делиться непроверенной информацией не будет, Трубецкой бы с Маратом согласился, но…

— Так что там с Зубовым? — поторопил он.

— Интересные связи, — ощерился довольной улыбкой Хлопонин. — Знаете, по чьей наводке папенька Артемия влез в авантюру? — Дожидаться ответа он не стал: — Есть сведения, что вкладывал он деньги в проект логистического центра на границе с Персией по рекомендации нынешнего князя Салтыкова.

— Сведения или…? — подобрался Трубецкой.

Салтыков — отдельная история. Внешне — благопристойная. А вот если присмотреться…

Присматриваться к этому роду Трубецкой начал после конфликта с Воронцовыми, начатого с подачи отца Игната.

И ведь ничего не предвещало…

На стихии Анну Салтыкову, как и большинство девочек, проверяли в четырнадцать. Было даже заключение: слабые воздух и ветер. Для других, не столь родовитых, ничего хорошего — с такими данными достойной пары не найти, но когда речь идет о предках с тысячелетней историей, и соответствующим приданным, то никаких проблем.

И ведь сначала все шло неплохо — Воронцов-старший хоть и отказал Игнату в благословении, но дал понять, что готов передумать, если наследственная карта невесты его устроит.

Карты он так и не получил, да и не мог — Салтыков сделал все, что бы скрыть результаты освидетельствования.

Пустышка!

В империи полные пустышки рождались только в одном роду — императорском. Так что вердикт оказался фактически признанием. Чужая кровь! Ублюдок в роду Салтыковых!

Стань эти сведения достоянием гласности, от Салтыковых ничего бы не осталось — слишком много гонора, слишком кичились чистотой рода, чтобы другие не воспользовались, кинув камень, но император был против внутренних войн, приказав засекретить все, что касалось Анны Салтыковой.

А потом было тайное венчание, отъезд новобрачных в гарнизон и…

Казалось, что все стихло.

Увы, только казалось.

— Или, — вздохнул Хлопонин. — Слуга покончившего собой Зубова оказался предприимчивым, сохранил переписку между ним и Салтыковым-старшим.

— Неожиданный поворот… — качнул головой Трубецкой. — Но это ведь еще не все?

Усмешка Хлопонина была кривой:

— Артемий Зубов женат на внучатой племяннице князя Салтыкова. И в качестве приданного получил небольшой заводик в Царицине, на который четыре года назад взял лицензию на производство фармпрепаратов.

— Но в реестре по заводу Зубова нет поставок наркотического сырья, — как-то… возмущенно постучал пальцами по столу Марат.

Потом, смутившись, резко опустил руки, устроив их поверх лежавшей на коленях папки.

Трубецкой отметил это машинально. Больше его сейчас интересовал ответ Хлопонина, от которого многое зависело.

— Не было или нет? — словно бросая вызов, посмотрел Хлопонин на Марата.

И вновь, дожидаться реакции не стал. Вынув из внутреннего кармана свернутый лист, расправил его и протянул Трубецкому:

— В центральную базу не пошло — не те объемы, а вот в региональном реестре есть запись о начале производства препарата, сырьем для которого как раз и является наш порошочек.

— Это еще…

— Извините, — рывком поднялся из-за стола Хлопонин. Отойдя, ответил на звонок. — Да, слушаю…

Судя по брошенному на Трубецкого взгляду, вот в этом… слушаю, хорошего ничего не было.

Синдром выходного дня…

Несмотря на то, что легла далеко за полночь, проснулась я лишь чуть позже обычного. Поворочалась, пытаясь снова заснуть, но не получилось. Использовать что-либо из целительского арсенала смысла не имело — можно потом проваляться и до обеда, так что предпочла встать. Тем более что заняться было чем — задали нам много. Половину я сделала еще в пятницу вечером, но оставалась вторая, требовавшая внимания.

Позавтракала в одиночестве. Если не считать, конечно, учебника по анатомии и двух атласов, которые лежали рядом.