В легковую не влезем, - деловито заметила Ядвига Янусовна и шмыгнула длинным носом, увенчанным внушительной бородавкой. - Нам нужен микроавтобус.

Разбежалась, - пробасил Ничмоглот. - Где ты ночью его возьмешь?

Тату-уша, - вкрадчивым голоском протянула Ядвига. - Наколдуй нам подходящую машинку.

Прекрасно знаешь, что не могу, - отрезала Тата. - Мы ведь не в официальной командировке, а нелегально. Поэтому волшебные силы надо экономить. Чую, что они нам еще ой как пригодятся. А с транспортом, это уж как повезет.

Ой, едет! Едет! - радостно заверещала младшая ведьма Луша.

И вся нечестная компания, отчаянно размахивая руками, ринулась на проезжую часть. Микроавтобус резко вильнул в сторону и, прибавив скорость, унесся в ночь.

Вы его испуга-али, - возмущенно проблеял Козлавр. - Разве можно вот так, всей толпой?

Если кто его испугал, то именно ты, - дернула его за бороду Натафталина.

Попрошу без рук. - От возмущения Козлавр встал на дыбы. - Конечно, поэта каждый может обидеть. А я джентльмен. Не могу адекватно ответить даме на хамский поступок.

Всем цыц! - рявкнула Тата. - Еще один едет. Прикройте Козлавра, чтоб не спугнул. А голосовать я буду сама.

Четверо оттеснили упирающегося поэта-сатирика на тротуар и прикрыли своими телами. А Татаноча кокетливо подняла руку. Микроавтобус остановился.

Бабуля, тебе куда? - высунулась из открытого окошка голова водителя.

Какая я вам бабуля? - сварливо откликнулась Татаноча.

Сорри, мадам. В темноте ошибся.

То-то же, - смягчилась Тата. - До трех вокзалов довезете?

- С превеликим удовольствием, - улыбнулся

водитель. Но, заметив остальных, недовольно добавил: - О-о, да вас много. И еще коза.

Такого унижения мужественный поэт-сатирик стерпеть не мог.

Я-а-а, - проблеял он, собираясь добавить, что он никакая не коза и вообще другого пола.

Однако Ядвига быстренько обмотала ему морду поясом Ничмоглота, а Луша еще, использовав свою шаль в качестве смирительной рубашки, привязала руки к козлиному телу.

Да вы не волнуйтесь. Козочка у нас смирная, ласковая, молодая, - с интонациями деревенской бабушки проговорила Натафталина.

Возмущенная «козочка», вращая налитыми кровью глазами, била копытами по асфальту.

Видите, как ей нравится, когда ее хвалят, - подхватила Ядвига. - Прямо обожает доброе слово. И мне, инвалиду, на старости лет от такого животного ласкового радость.

Чего ж вы в Москву-то свое животное притащили? - поинтересовался водитель.

Повисла короткая пауза. Все задумались, напряженно соображая, зачем можно привезти козу в Москву.

А на прививки, милок, возили. К ветеринару, - первой нашлась Ядвига Янусовна.

Ну, вы, бабки, даете, - присвистнул водитель.

Тут не одни только бабки, тут и мужчина есть, - настала очередь обидеться Ничмоглоту.

- Извини, дед, не заметил, - виновато усмех-

нулся водитель. - А насчет ветеринара, что ж у вас поближе Москвы не нашлось?

Во-первых, не нашлось, - на ходу врал Нич- моглот. - Деревня наша заброшенная, вымирающая. А во-вторых, у нас с супругой, - указал он на Ядвигу, - тут, в Москве, сынок ветеринар. В общем, и прививки сделали, и сынка проведали.

И вообще, плачу вам тройную цену, - вмешалась Тата. - Мы уже на электричку опаздываем.

А салон ваша козочка мне не испачкает? - все еще сомневался водитель.

Никогда, - заверила Ядвига Янусовна.

Ну ладно. Поехали, - водитель распахнул перед ними дверцу.

Козлавра втиснули общими усилиями между двумя рядами кресел. Поэт-сатирик возмущенно мычал: ему было тесно и неудобно, и он опасался упасть.

Ничего, Белочка, - принялась успокаивать его женская часть компании. - Потерпи немножечко. Вот приедем, и на лужок свой побежишь пастись.

В ответ поэт-сатирик снова яростно завращал глазами. Если бы не туго стянутая поясом пасть, он разразился бы достойной отповедью оскорбителям его гражданского и мужского достоинства. Но в нынешнем своем положении он мог лишь по-прежнему возмущенно мычать.

Может, она у вас какая-нибудь больная ну или там бешеная, - забеспокоился водитель.

Что ты, милок, - проворковала Ядвига Яну- совна. - Совсем здоровая козочка.

А Тата скороговоркой добавила:

Больным животным прививки не делают.

Так уж и быть, поверю вам на слово, - и водитель прибавил скорость.

По пустынному городу он мигом домчал их до трех вокзалов.

Приехали.

Тата протянула водителю монету.

Что ты мне, бабка, подсовываешь? Давай деньги, как договорились, - возмутился водитель.

Мило-ок, - прохныкала Татаноча. - Других денег нет. Всю пенсию в Москве потратили. Но эта монетка гораздо больше стоит, чем мы договорились.

Водитель внимательно присмотрелся к монете, лежащей на заскорузлой ладони старухи.

Золотой? - неуверенно осведомился он.

Золотой, золотой, - наперебой загалдели три ведьмы.

Странный какой-то, - продолжал разглядывать монету водитель. - Ненашенский, что ли?

Чеканка Магинбургского монетного двора, - пробасил Ничмоглот.

Немецкая? Старинная? - Теперь водитель едва сдерживал охватившее его волнение.

Твоя правда, милок, - легко согласилась Та- таноча.

Схватив монету, водитель попробовал ее на зуб. Кажется, и впрямь золото.

Ну вы, бабки, даете. Никак клад нашли?

Именно, милок, - часто закивала Натафта-

лина. - Берендей лужок вспахивал и нашел целый кувшин таких вот монеток.

У водителя перехватило дыхание. Глаза загорелись. Наверняка такие монеты стоят кучу денег. А бабки-то явно ничего не смыслят. За такую короткую дорогу целым золотым расплатиться решили. И, едва сдерживая охватившую его алчность, он срывающимся голосом спросил:

А еще-то у вас с собой есть?

Тата, порывшись за пазухой, извлекла целую горсть магинбургских золотых.

Покупаю. - И водитель вытряс на колени старшей ведьмы все содержимое своего бумажника. - Это, по-моему, эквивалентно, - с надеждой добавил он.

Ой, милок, - озарила его щербатой улыбкой Тата. - Есть же еще на свете добрые люди. А то мы уж прямо не знали, что с этим кладом и делать. Все боялись: обманут и отберут. Где продать? Как продать? А теперь мы и крышу починим, и дров на зиму запасем.

Я человек честный, со мной не пропадете. А еще у вас осталось?

Да почти полный кувшин, - заверила Луша.

Тогда, может, я денег поднаберу и к вам за остальным приеду? - осторожно предложил водитель. - А то что же вам с этим мыкаться!

Приезжай, приезжай, милок, - радушно закивала Тата. - Всегда добрым людям рады. Записывай адрес: Дмитровский район, деревня Белые упыри.

Названьице, - крякнул водитель.

Что от предков досталось, то и имеем, - вклинился в разговор Ничмоглот Верендеевич.

А спросить-то в ваших Упырях кого? - поинтересовался водитель.

Тамару Федоровну, - на ходу изобрела себе человеческое имя-отчество Тата. - Или... - она покосилась на Ничмоглота. - Берендея Ивановича. Ой, извини, милок, у нас уже электричка отходит. Мы побежали.

И странная компания припустилась в сторону Ярославского вокзала.

Взбежав по шатким ступенькам крыльца, ребята вошли в сени. Веспасиан, едва переступив вслед за ними порог и затворив дверь, поторопился скинуть с себя человеческую личину и стал самим собой, то есть большим серым тигровым котом с горящими оранжевыми глазами.

- Вот так-то лучше, - проурчал он. - Ох, до чего мне не нравится эта ваша манера ходить на двух ногах. На мой взгляд, чрезвычайно неудобно.

И он с таким укором посмотрел на троих ребят, будто именно они были виноваты, что ему

2 - 1064

приходится какое-то время пребывать в человеческом обличье.

Тимофеюшка! Кассандрушка! Михаил! - радостно вереща, выскочил из-за печки крохотный домовой.

Ростом он был с новорожденного младенца. Только, в отличие от младенцев, был бородатым и весьма морщинистым, что свидетельствовало о его более чем солидном возрасте. Однажды, еще в Магинбурге, он признался Тимофею, что ему уж никак не меньше тысячи лет, а может даже гораздо больше, точно он сказать не мог - запамятовал. Правда, Тимка не совсем понял, каких лет - магинбургских или человеческих, ибо время в стране На Краю Света несколько отличалось от земного, но и так и эдак выходило, что Морфей очень стар. Впрочем, одет он сейчас был совершенно не соответственно своему возрасту - в детские розовые шортики и маечку с красной английской надписью на груди: «Кисс ми» («Поцелуй меня»).