— Постойте. Что вы себе позволяете? — в ярости воскликнул Малтин. — Вы не имеете права… Сейчас же остановитесь! Ни с места, вам говорят!

— Но я сказал вам, что мне нужно в туалет. — Бьюкенен открыл дверь и оказался в коридоре, столь же дорого и с не меньшим вкусом отделанном.

Малтин бросился за ним.

— Если вы не остановитесь, я вызову полицию!

Бьюкенен не остановился. Запах сигаретного дыма усиливался. Кажется, он доносится из…

Бьюкенен открыл какую-то дверь слева и заглянул в отделанный дубом кабинет. Удивленно выпрямившись, на него смотрел человек, который стоял, опираясь на большой полированный письменный стол. На вид ему можно было дать около тридцати пяти лет. На нем был ничем не примечательный костюм, волосы нуждались в стрижке, по ботинкам не помешало бы пройтись щеткой, в руке он держал сигарету, и вообще он выглядел как человек такого сорта, с которым Фредерик Малтин не должен был бы иметь никакого дела.

— Извините, — сказал Бьюкенен. — Я думал, что здесь туалет.

— Ничего страшного, — ответил человек.

Револьвер, рукояткой вперед, оттопыривал его пиджак с левого бока. Чтобы вытащить оружие, ему придется действовать правой рукой, но в ней сигарета. Человек наклонился вперед, как бы для того чтобы стряхнуть пепел в корзину для бумаг. Вместо этого он уронил туда сигарету и схватился за оружие.

Но недостаточно быстро. Бьюкенену было ни к чему, чтобы выстрелы всполошили кого-нибудь из здешних обитателей. Крепко сжав ремень сумки с фотоаппаратом, он повернулся, словно собираясь уйти. И продолжал поворачиваться. Раскрутившись, он сильно и быстро взмахнул сумкой. Удар пришелся сбоку по челюсти. Раздался громкий и резкий звук. Тело человека изогнулось, глаза закатились, изо рта хлынула кровь. Он со стоном рухнул на ковер, проехал по нему и врубился черепом в нижнюю часть стеллажа, где стояли книги в кожаных переплетах. Он дышал, но не двигался.

— Боже мой! — Фредерик Малтин прибежал из коридора и теперь с открытым от ужаса ртом смотрел на лежавшего на полу человека. — Боже мой, что вы натворили?

— Думаю, он не хотел, чтобы я воспользовался туалетом.

— О Боже…

— Ладно, мысль до меня дошла. Но Бог вам не поможет.

Бьюкенен вытащил свой собственный ствол, при виде которого Малтин судорожно глотнул воздух, а Холли у него за спиной вздрогнула. Подойдя к лежавшему на полу человеку, Бьюкенен прицелился ему в голову, пока отбирал принадлежавший тому револьвер калибра 357. Потом проверил его пульс, повернул ему голову так, чтобы тот не захлебнулся кровью, и выпрямился, качая головой.

— Сожалею, что кровь попала на ковер, Фред. Тебе надо бы поосмотрительнее выбирать себе компанию. Или, вернее… — Бьюкенен заметил на столе какую-то сумку и открыл ее. — Вернее, людей, с которыми имеешь деловые отношения. Сколько денег в этой сумке? Во всяком случае, здесь целая куча сто долларовых купюр. В пачках по пять тысяч. — Бьюкенен вынул деньги и сложил их в стопки. — Как ты думаешь? Давай посмотрим. Сто тысяч. Двести тысяч. Трудно запихнуть туда все это и тяжело таскать с собой, однако я бы сказал, что здесь перед нами в общей сложности миллион долларов.

У Малтина отвисла челюсть. Он сильно побледнел.

Позади него в коридоре Холли остолбенела, пораженная не только видом денег, но и тем, чему была свидетельницей.

— Фред, становись на колени.

— Зачем? — дрожа пролепетал Малтин.

— Просто сделай это и все. — Бьюкенен прошел мимо Малтина и отдал Холли револьвер. — Если Фред попытается встать, застрели его. — Зло посмотрев на Малтина, Бьюкенен вышел в коридор.

— Куда же ты? — забеспокоилась Холли.

— Удостовериться, что мы одни.

Держась настороже, с пистолетом наготове, Бьюкенен обошел одну за другой все комнаты, тщательно осматривая каждую. То, что он обнаружил одного человека, вовсе не означало, что здесь не могут прятаться и другие.

Но он никого больше не нашел. Успокоившись на этот счет, он вернулся в кабинет, еще раз осмотрел лежавшего на полу человека, удостоверился в стабильности подаваемых им признаков жизни, связал ему руки его же собственным ремнем и повернулся к Малтину, лицо которого покрывалось бусинками пота быстрее, чем он успевал его вытирать. Его бордовый платок был совершенно мокрый.

— Садись, Фред. У тебя такой вид, будто ты вот-вот хлопнешься в обморок. Дать тебе что-нибудь? Стакан воды, например? Или бренди? Ну-ну, чувствуй себя как дома.

Лицо Малтина приняло цвет бетона. Потея еще обильнее, он кивнул с каким-то полубезумным блеском в глазах.

— Вон там. В верхнем ящике стола.

Бьюкенен выдвинул ящик и поцокал языком.

— Фред, ты меня разочаровываешь. Так значит, ты у нас нюхальщик карамелек, а? Ай-ай-ай, Фред.

Бьюкенен вынул из ящика пузырек с белым порошком внутри и поставил его на стол.

— Но что это я? Ведь ты у себя дома, вполне взрослый человек, и все такое прочее. Угощайся.

Малтин злобно зыркнул на него, потом открыл пузырек и втянул кокаин сначала одной, затем другой ноздрей.

— У тебя немножко осталось на губе, Фред.

Малтин вытер губу и облизал палец.

— Правильно. Нечего зря добром разбрасываться. Теперь тебе лучше, Фред? Ты готов немного поговорить?

— Сукин сын.

Бьюкенен закатил Малтину такую крепкую пощечину, что у того не было времени даже мигнуть, прежде чем его голова резко качнулась в сторону и крупинки белого порошка вылетели у него из носа. В комнате пощечина прозвучала, словно удар хлыста. На лице Малтина остался вспухший красный отпечаток пятерни.

Холли в испуге зажала рот рукой.

Бьюкенен ударил Малтина по другой щеке, вложив в удар еще больше силы, так что голова у того мотнулась в противоположном направлении.

Малтин неудержимо разрыдался.

— Прошу вас, не убивайте меня. — Он плакал, жалко зажмурив глаза, из которых катились слезы. — Пожалуйста.

— Ты невнимательно слушаешь меня, — сказал Бьюкенен. — Я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Об этой сумке. Об этих деньгах, Фред. Никто не носит с собой так много наличных денег — в легальных целях, разумеется. Что это такое? Откупные? Может, ты уже думал, как переправить их в какой-нибудь иностранный банк, чтобы уклониться от уплаты налогов? Я хочу сказать, что платить налоги с откупных как-то глупо, правда? Так за что тебя позолотили, Фред? Это наверняка имеет отношение к твоей бывшей жене, верно? Ты привлек к ней внимание, и это кому-то не понравилось. Так что тебе приказали заткнуться, а стимул… Ну, здесь у тебя был выбор. Либо дырка в голове, либо миллион баксов в банке. Но ты же у нас не болван какой-нибудь. Черт, да за миллион ты кого угодно с потрохами продашь. И какое тебе дело, если у Марии Томес неприятности? Она ведь развелась с тобой, так что пусть теперь эта сучка сама о себе и позаботится. Верно, Фред? Слушай внимательно, Фред. Скажи, что я прав, или я буду бить тебя по морде до тех пор, пока голова не встанет задом наперед.

Бьюкенен поднял руку, как бы замахиваясь, и Малтин съежился.

— Нет, пожалуйста, не надо, прошу вас.

— Не мямли, Фред. Эти деньги — откупные, и мы здесь оказались как раз в тот момент, когда совершалась сделка. По ее условиям ты должен был прекратить шумиху в средствах массовой информации, а поскольку мы были настойчивы, ты решил прервать переговоры и отделаться от нас. Вот только ты не успел еще выработать линию поведения. Но к полудню, когда ты стал бы обзванивать репортеров, с которыми разговаривал вчера, твой спектакль был бы идеальным. Верно, Фред? Верно? — Бьюкенен сделал вид, что замахивается.

Малтин проглотил слезы, пустил пузыри и кивнул.

— А теперь, просто для того чтобы беседа не была односторонней, у меня будет к тебе вопрос, Фред. Ты готов?

Дыхание давалось Малтину с трудом.

— Кто заплатил тебе откупного?

Малтин ничего не ответил.

— Фред, я с тобой разговариваю!

Малтин закусил губу и молчал.