Бьюкенену не понравилось, что Вудфилд сказал «попытаться». Он решил и дальше делать то, что подсказывал ему инстинкт.

— Кровь в моче — это результат несчастного случая, когда я свалился с яхты Чака Максузлла. Что касается остального, — сказал Бьюкенен, переводя дыхание, — то ведь этот офицер подозревает меня в убийстве трех человек. С его точки зрения, то, как он обошелся со мной, пытаясь добиться признания, вполне оправданно. Меня бесит только то, что он не дает мне доказать мою невиновность. Не желает связаться с моим клиентом.

— Теперь с этим все в порядке, — заверил Вудфилд. — У меня с собой заявление, — он достал его из своего кейса, — показывающее, что мистер Грант находился с мистером Максуэллом на его яхте в то время, когда произошли эти убийства. Очевидно, — обратился он к следователю, — вы арестовали не того человека.

— Для меня это не очевидно. — Все подбородки следователя затряслись от возмущения. — У меня есть свидетель, который видел этого человека на месте убийств.

— Неужели слово мистера Бейли значит для вас больше, чем заявление такого известного человека, как мистер Максуэлл? — поинтересовался Вудфилд.

Глаза следователя яростно сверкнули.

— Мы в Мексике. Здесь все равны.

— Да, — согласился Вудфилд. — Как и в Соединенных Штатах. — Он повернулся к Бьюкенену. — Мистер Максуэлл просил меня передать вам вот эту записку. — Он вынул ее из кейса и вручил Бьюкенену. — А пока, — повернулся он к следователю, — я хотел бы воспользоваться вашими удобствами.

Следователь озадаченно смотрел на него.

— Туалет, — сказал Вудфилд. — Комната отдыха.

— А, — отозвался следователь. — Уборная. Si. — Он с усилием оторвал свое огромное тело от стула, открыл дверь в коридор и распорядился, чтобы один из охранников проводил мистера Вудфилда в el sanitario.

Когда Вудфилд вышел, Бьюкенен прочитал записку.

Бьюкенен посмотрел туда, где возле стула Вудфилда на полу стоял кейс, и увидел рядом эту серую нейлоновую сумку для фотокамеры.

Тем временем следователь закрыл дверь офиса и хмуро смотрел на Бьюкенена. В его голосе слышались раскаты грома, а тучный живот трясся, словно желе. Его явно интересовало содержание записки.

— Ты солгал относительно побоев. ?Por que? — Он подошел ближе. — Почему?

Бьюкенен пожал плечами.

— Очень просто. Я хочу, чтобы мы с вами стали друзьями.

— Почему? — Следователь подошел еще ближе.

— Потому что мне отсюда не выбраться без вашей помощи. Да, конечно, Вудфилд может навлечь на вас массу неприятностей со стороны вашего начальства и политических деятелей. Но и тогда меня могут не выпустить до постановления судьи, а тем временем я буду оставаться в вашей власти. — Бьюкенен помолчал, стараясь казаться сломленным. — Иногда в тюрьме происходят несчастные случаи самого ужасного свойства. Иногда арестованный может умереть, не успев предстать перед судьей.

Следователь напряженно разглядывал Бьюкенена.

Бьюкенен показал на сумку для фотокамеры.

— Можно?

Следователь утвердительно кивнул.

Бьюкенен поставил сумку себе на колени.

— Я ни в чем не виновен, — сказал он. — Очевидно, Бейли и сам толком не знает, что он видел. Мой паспорт доказывает, что я не тот человек, за которого он меня принимает. Мой клиент говорит, что меня не было на месте преступления. Но вам пришлось потратить много времени и сил на это расследование. На вашем месте мне было бы очень неприятно сознавать, что я зря потратил энергию. Правительство платит вам недостаточно за все, что вам приходится переносить. — Бьюкенен открыл сумку и поставил ее на стол.

И он сам, и следователь уставились на содержимое

сумки. Она была набита аккуратными пачками бывших в употреблении стодолларовых купюр. Когда Бьюкенен вынул одну пачку и стал считать купюры, у следователя отвисла челюсть.

— Я могу только догадываться, — констатировал Бьюкенен, — но мне кажется, что здесь пятьдесят тысяч долларов. — Он положил пачку обратно в сумку. — Поймите меня правильно. Я не богат. Я много работаю, как и вы, и у меня, разумеется, нет таких денег. Эти деньги принадлежат моему клиенту. Он дает их мне взаймы, чтобы помочь оплатить юридические издержки. — Бьюкенен скорчил гримасу. — Но с какой стати отдавать деньги адвокату, когда я невиновен и ему не придется работать в поте лица, чтобы добиться моего освобождения? Ему определенно не надо будет работать так долго и так много, как буду вкалывать я, чтобы вернуть долг, или сколько придется работать вам, чтобы заработать такую сумму. — Бьюкенен от боли резко вздохнул и, нахмурившись, посмотрел на дверь. — Вудфилд вот-вот вернется. Почему бы вам не оказать услугу нам обоим, не взять деньги и не выпустить меня отсюда?

Следователь барабанил пальцами по видавшему виды столу.

— Клянусь вам, что никого я не убивал, — сказал Бьюкенен.

Дверь начала медленно открываться. Следователь своим массивным телом заслонил сумку, закрыл ее и удивительно плавным для такого крупного человека движением убрал за стол, одновременно втискивая свой широкий зад в скрипучее кресло.

Вошел Вудфилд.

— Заниматься этим делом дальше было бы насмешкой над правосудием, — объявил следователь. — Сеньор Грант, вам вернут ваш паспорт и личные вещи. Вы свободны.

— Вам определенно нужно показаться врачу, — сказал Вудфилд.

Выйдя из тюрьмы, они переходили пыльную улицу, направляясь к черному седану, припаркованному в тени пальмы.

— Я знаю отличного врача в Мериде, — продолжал Вудфилд. — Я быстренько отвезу вас туда.

— Нет.

— Но…

— Нет, — повторил Бьюкенен. Он подождал, пока проедет пикап без бампера, потом пошел дальше. После такого длительного пребывания в тюрьме его глазам было больно от ослепительного блеска солнца, и голова разболелась еще сильнее. — Мне бы только выбраться из Мексики.

— Чем дольше вы будете оттягивать визит к врачу…

Бьюкенен остановился у машины и повернулся к Вудфилду. Он не знал, сколько информации и какую именно получил дипломат. Вероятно, никакой. Одним из правил Бьюкенена было никогда не делиться никакой информацией по своей инициативе. Еще одним правилом было не выходить из образа.

— Я пойду к врачу, когда буду чувствовать себя в безопасности. Я все еще не могу поверить, что выбрался из тюрьмы. Да и не поверю, пока не окажусь в самолете, который летит в Майами. Этот подонок может передумать и снова арестовать меня.

Вудфилд поставил чемодан Бьюкенена на заднее сиденье.

— Не думаю, что такая опасность существует.

— Не существует для вас, — заметил Бьюкенен. — Самое лучшее, что вы можете сделать, это отвезти меня в аэропорт, посадить в самолет и потом позвонить Чарльзу Максуэллу. Передайте ему мою просьбу: пускай пришлет кого-нибудь встретить меня и отвезти в больницу.

— А вы уверены, что до тех пор с вами будет все в порядке?

— Другого мне не дано. — Бьюкенен опасался, что канкунская полиция все еще разыскивает его под именем Эда Поттера. Рано или поздно они найдут его офис и квартиру. Найдут людей, видевших Эда Поттера, которые подтвердят, что изображенный на рисунке человек похож на Эда Поттера. Какому-нибудь полицейскому может прийти в голову проверить рассказ Большого Боба Бейли, показав этим людям Виктора Гранта.

Он должен исчезнуть из Мексики.

— Я позвоню в аэропорт и узнаю, не найдется ли для вас места на ближайший рейс.

— Прекрасно. — Бьюкенен автоматически осматривал улицу, пешеходов, проносящиеся мимо автомобили. Вдруг, глядя через плечо Вудфилда, он заметил в глубине улицы, среди снующей по тротуару толпы, женщину. Американка. Около тридцати лет. Рыжеволосая. Привлекательная. Высокая. С хорошей фигурой. Одета в бежевые брюки и желтую блузку. Но Бьюкенен заметил ее не из-за роста, фигуры, цвета волос или черт лица. Лица-то он как раз и не видел. Потому что его закрывал фотоаппарат. Она стояла на бордюре, неподвижная в потоке мексиканцев, и фотографировала его.