Голова у Бьюкенена кружилась. Он невольно отступил назад, поскользнувшись при этом в собственной крови. Ему казалось, что мозг у него распух, череп раскалывался от нестерпимой боли. Он сделал обманное движение вправо, потом нырнул влево и схватил автомат упавшего со стены охранника.

Реймонд стоял над ним, покачиваясь, с занесенным над головой мячом, готовясь бросить его изо всех сил.

Бьюкенен поднял «узи» и нажал на спусковой крючок.

Но ничего не произошло.

Автомат заело.

Бьюкенен почувствовал себя так, будто все его внутренности внезапно наполнились кипятком.

Засмеявшись, Реймонд напряг мышцы, чтобы бросить мяч сверху вниз, прямо в лицо Бьюкенену.

И замер на месте; тело его застыло в странной и жуткой неподвижности. Голубые глаза стали еще более пустыми, чем всегда, еще более похожими на стекляшки. Его леденящая кровь улыбка теперь казалась наклеенной на лицо.

Мяч вывалился у него из рук, упал за спиной, глухо ударившись о плиту.

Но его руки были по-прежнему вытянуты кверху.

Изо рта вытекла струйка крови.

Он стал падать вперед, и Бьюкенен едва успел отползти в сторону.

Когда Реймонд упал лицом вниз, Бьюкенен увидел, что вся спина у него ощетинилась стрелами.

Он стал пристально вглядываться вперед, в том направлении, откуда должны были прилететь стрелы, но не увидел ничего, кроме дыма. Услышав шум справа от себя, он резко повернулся в ту сторону. Там, оправившись от полученного при падении шока, охранник вытаскивал пистолет. Бьюкенен передернул затвор «узи», выбросил застрявший патрон, дослал в патронник новый и нажал на спусковой крючок, прошив охранника короткой, точно рассчитанной очередью, которая отбросила того назад; брызнули фонтанчики крови.

— Холли! — заорал Бьюкенен. На террасе над ним никого не было видно. — Холли! Где ты?!

— Я здесь, наверху!

Он все еще не видел ее.

— Лежу на животе!

— Ты в порядке?

— Ни жива ни мертва!

— Ты можешь спуститься вниз? Где Драммонд и все?

— Смылись! — Она приподняла голову. — Когда они увидели… Боже правый! — Она показывала на что-то у Бьюкенена за спиной.

Резко повернувшись, пригнувшись, держа «узи» наизготовку, Бьюкенен стал всматриваться в ту сторону, где дым заволакивал конец игровой площадки. Он опасался, что в любой момент оттуда может вылететь следующий рой стрел.

Он уловил там движение и плотнее прижал палец к спусковому крючку.

Из дыма выступили сначала тени, потом фигуры людей.

Бьюкенен почувствовал, как его пронизывает холод. Раньше, когда появился Реймонд, одетый в кожаные доспехи и пернатый шлем, Бьюкенен испытал жуткое ощущение, что Реймонд проходит не только сквозь дым, но и сквозь время.

Сейчас у Бьюкенена опять возникло это ощущение, от которого по телу побежали мурашки, но в этом случае фигуры, шагавшие к нему сквозь дым, были и в самом деле индейцы-майя, низкорослые и худые; у них были прямые черные волосы, круглые головы, широкие лица и миндалевидные глаза. На них, как и на Реймонде, были кожаные доспехи и пернатые шлемы, и на какой-то леденящий миг, когда в голове у Бьюкенена словно закрутился вихрь, ему почудилось, будто его утянуло на тысячу лет назад по туннелю времени.

Майя были вооружены копьями, мачете, луками и стрелами. Их было около дюжины. Пока они подходили, их предводитель не сводил с Бьюкенена сурового взгляда, и Бьюкенен медленно опустил «узи», держа его в левой руке вдоль ноги, дулом вниз.

Майя остановились перед ним, и предводитель смерил Бьюкенена оценивающим взглядом. Теперь был слышен лишь треск пламени пожара. Выстрелы прекратились, и Бьюкенен подумал, что знает почему. Эти люди — не единственный отряд майя, которые в конце концов восстали, чтобы отомстить за осквернение построенных их предками храмов и не дать пришельцам перестрелять себя поодиночке.

Предводитель майя сузил глаза в приливе какого-то сильного чувства и поднял мачете.

Бьюкенен не знал, было ли это испытанием для него или нет. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не вскинуть «узи» и не начать стрелять.

Предводитель резко повернулся к телу Реймонда и ударом мачете отрубил у трупа голову.

С презрительным выражением он поднял голову за волосы.

Из шеи струилась кровь, и это сразу напомнило Бьюкенену вырезанный в каменной стене рисунок, на который указал ему Реймонд.

Предводитель развернулся и швырнул голову в направлении кольца. Она задела обод, завертелась, потом пролетела сквозь кольцо, упала на площадку и покатилась, разбрызгивая кровь и издавая звук перезрелой тыквы.

Реймонд, ты был не прав, подумал Бьюкенен. В жертву приносили не того, кто проигрывал, а того, кто выигрывал.

Предводитель бросил грозный взгляд на Бьюкенена и во второй раз поднял мачете. Бьюкенен призвал на помощь все свое самообладание. Он не дрогнул ни единым мускулом. Даже не моргнул. Предводитель кивнул, взмахом мачете приказал двигаться вперед и повел своих воинов мимо Бьюкенена, словно тот был пустым местом, словно это не они, а он явился из царства теней, из небытия.

В каком-то оцепенении Бьюкенен стоял и смотрел им вслед, пока они продвигались все дальше вперед, к завесе из дыма, и потом исчезли, растворились в нем, словно их никогда не было. И тогда он почувствовал, что едва стоит на ногах. Он взглянул вниз и ужаснулся, увидев, сколько крови натекло ему под ноги, его собственной крови, крови из открывшейся ножевой раны.

— Холли!

— Я здесь.

Бьюкенен резко обернулся. Казалось, она возникла рядом с ним из воздуха, и ее лицо было еще напряжено от недавнего страха.

— Тебе надо лечь, — сказала она.

— Нет. Нельзя. Помогай мне. Все это не кончится, — он сглотнул, но во рту было сухо, — пока мы не найдем Драммонда и Дельгадо.

Откуда-то спереди, из-за стены дыма, доносились пронзительные крики людей.

У Бьюкенена кружилась голова; он повис одной рукой на Холли и нетвердо двинулся вперед с «узи» наперевес. Они погрузились в дым. Какое-то время ничего не было видно, но потом они вынырнули из дымного марева и оказались в совершенно ином мире. Площадка для игры в мяч осталась позади. И несколько столетий тоже. Перед ними возвышалась безобразная нефтяная вышка с очертаниями пирамиды; она стояла на том месте, где когда-то располагалось святилище, храм, каменная пирамида, фокусируя на себя энергию Вселенной.

Если не считать треска пламени, здесь царила неестественная, пугающая тишина. Вокруг лежали тела строительных рабочих.

— Боже правый, — пробормотала Холли.

Вдруг до слуха Бьюкенена донесся тонкий металлический вой. Потом возник и стал усиливаться звук «вамп-вамп-вамп». Потом взревел двигатель.

«Вертолет», — сообразил Бьюкенен. Драммонд и Дельгадо все-таки добрались до него. С трудом подняв голову и морщась от боли, он силился рассмотреть что-нибудь за языками пламени, которые со свистом взвивались над деревьями впереди него. Вон там. Он увидел взлетевший вертолет.

Но что-то с ним было неладно. Его трясло, он никак не мог набрать высоту. Бьюкенен всмотрелся, напрягая зрение, и увидел, что на полозьях шасси гроздью повисли люди в последней отчаянной попытке улететь с этого места. Кто-то изнутри битком набитого вертолета открыл люк и ударами ноги пытался сбить висящих на стойках людей.

Вертолет раскачивался, пытаясь набрать высоту.

И вдруг рухнул вниз, в пылающие деревья. Секундой позже среди пламени пожара полыхнул и ударил по барабанным перепонкам сильный взрыв, разбрасывая во все стороны тела людей и обломки. Звук взрыва прокатился по всей строительной площадке и замер в глубине джунглей.

Бьюкенена и Холли отбросило назад, их накрыли клубы дыма. В ужасе от случившегося, кашляя, стирая с лиц смешанный с сажей пот, они наблюдали сцену крушения. В стальную пирамиду угодил огромный вращающийся обломок вертолета, перебивший одну из опорных балок. Вышка дрогнула, накренилась и опрокинулась с визгом и скрежетом. Строительные механизмы оказались погребенными под грудой искореженных металлических конструкций. Лишь останки некогда величественных памятников, руины руин, оставшиеся после Драммонда, казались вечными.