– Перед королевскими особами принято снимать шляпу. Кепки на землю, да поживей! – велел он. – И куртки. И цепи. И кольца. И сапоги.

Мотоциклисты послушно выполнили его приказ и скинули все на землю.

– Штаны-то, пожалуй, оставьте, – ехидно продолжал Полуночник. – Здесь женщина. Не хочу, чтоб ее до конца жизни тошнило, как вспомнит про вас.

Четверо парней стояли лицом к Полуночнику, голые по пояс, в носках, онемевшие от унижения.

– А теперь на колени. Как червяки. Лбом в землю. И зады подожмите. Как гиены. Так-то лучше. Вот как принято приветствовать принцев.

Полуночник всласть насмотрелся, как они копошатся в пыли, и усмехнулся.

– Теперь послушайте меня, ребятки, – снова заговорил он. – Я в таком возрасте, когда спать уже не хочется. Я бодрствую всю ночь, и я настороже. Я охраняю покой юного Мельхиора. Это моя работа. Попробуйте появиться еще хоть раз, и я вас пристрелю как собак. Ну ты, окорок, не дергайся, – прикрикнул он на блондина. – Или ты хочешь, чтобы я начал прямо сейчас?

– Не стреляйте, Полуночник, – послышался мягкий голос Адамберга. Комиссар подошел бесшумно и незаметно, держа наготове пистолет. – Уберите ваше ружье, – произнес он. – Не стоит тратить хорошие охотничьи патроны на этих козявок. Тем более что из-за этого мы потеряем много времени, а его у нас нет. Совсем нет. Камилла, подойди ко мне, возьми из кармана моей куртки мобильник, вызови полицию. Солиман, пробей бензобаки мотоциклов, проткни шины, разбей фары. Нам всем сразу станет легче.

Камилла осторожно прошла между двумя группами мужчин в состоянии войны. И увидела, что лицо Солимана все еще искажено жестокой гримасой, а старик напоминает свирепого зверя.

Прошло несколько минут, но никто больше не проронил ни слова. Все только косились на Солимана, который методично крушил мотоциклы.

Появились жандармы и, надев на мотоциклистов наручники, затолкали их в свои машины. Адамберг помог составить протокол, обсудил порядок подачи жалобы. Прежде чем все разъехались, комиссар просунул голову в кабину полицейской машины.

– Слушай, ты, – обратился он к первому парню, – Солиман еще найдет тебя. А с тобой, – он повернул голову к рыжему, – рассчитаюсь я сам. – И, выпрямившись, крикнул жандармам: – Поезжайте, я за вами.

– И с каких пор вы возите с собой ружье? – сурово спросила Камилла, когда все уехали, а Солиман, прижавшись к плечу Полуночника, пытался прийти в себя.

– А разве ты жалеешь, девушка, что оно оказалось под рукой? – удивился Полуночник.

– Нет, – созналась Камилла, не преминув отметить, что после пережитых волнений старик перестал обращаться к ней на «вы». – Но мы же сразу решили: никакого оружия. А как же наш уговор: никто никого не убивает?

– А мы никого и не будем убивать!

Камилла пожала плечами и недоверчиво взглянула на старика.

– А почему ты сказал, что твое имя Мельхиор? – спросила она Солимана.

– Это был знак для Полуночника: «Мне одному не справиться».

– Ты знал, что у него есть ружье?

– Знал.

– У тебя тоже где-то припрятано оружие?

– Уверяю тебя, нет. Хочешь – обыщи мои вещи.

– Не хочу.

Вечером Адамберг вкратце рассказал о своей встрече с префектом Гренобля. Прокуратура открыла дело об убийстве. Теперь искали человека или животное, обученное убивать. Адамберг дал ориентировку на Огюста Массара. Дело об убийстве Сюзанны Рослен отправлено на дополнительное расследование. Следственные действия будут производиться во всех коммунах, где побывал гигантский волк.

– Почему не начали поиск свидетелей? – спросил Солиман. – Опубликовали бы фото Массара во всех газетах…

– Это противоречит закону, – объяснил Адамберг. – Против Массара нет ни одного доказательства, поэтому мы не имеем права обвинить его публично.

– Я нашел его поганые покаянные свечи, тут недалеко, в часовне, в десяти километрах отсюда. Может, забрать их и снять отпечатки?

– Мы их там не обнаружим.

– Ладно, – разочарованно протянул Солиман. – Но если за дело взялась полиция, мы уже не нужны, так?

– По-моему, ты не понимаешь.

– Нет.

– Вы нужны для того, чтобы верить в то, что все получится. Сегодня вечером выезжаем, – объявил он, – здесь мы не останемся.

– Из-за мотоциклистов? Но я их не боюсь.

– Нет, не из-за них. Надо обогнать Массара или хотя бы подобраться к нему поближе.

– Каким образом? И с какой стороны? Он же всегда останавливается в случайных местах.

– Я в этом не совсем уверен, – мягко возразил Адамберг.

Камилла подняла глаза и внимательно посмотрела на него. Если он говорил таким тоном, значит, имел в виду нечто очень важное, и чем более важно было то, о чем он говорил, тем мягче звучал его голос.

– Ну, наверное, не всегда в случайных, – неохотно согласился Солиман. – Он нападает только там, где проходит его красная линия, или там, где до овец легко добраться. Он выбирает какие-то определенные фермы.

– Я не это имел в виду.

Солиман молча посмотрел на него.

– Я думаю о Сюзанне и о Серно, – пояснил Адамберг.

– Он убил Сюзанну, потому что испугался, а Серно – потому что тот застал его врасплох.

– Горе тому, кто окажется у него на пути, – поучительным тоном произнес Полуночник.

– Я в этом не совсем уверен, – повторил Адамберг.

– Куда ты собираешься ехать? – спросила Камилла.

Адамберг вытащил карту, развернул ее.

– Вот сюда. – Он показал на какой-то городок. – В Бур-ан-Бресс. Сто двадцать километров к северу отсюда.

– Но почему туда, черт возьми? – удивленно вскричал Солиман, тряхнув головой.

– Потому что это единственный крупный населенный пункт, через который ему придется проехать, – сказал Адамберг. – Если с ним волк и огромный дог, это будет непросто. Прежде он старался обходить стороной любые деревни и города. Если он решится пройти через Бур-ан-Бресс, значит, у него есть на то веские причины.

– Это всего лишь предположение, – заметил Солиман.

– Скорее догадка, – уточнил Адамберг.

– Но он же заезжал в Гап, – заспорил Солиман. – И там ничего не произошло.

– Это правда, – вынужден был признать Адамберг. – Может, и в Буре ничего не случится. Но мы все же поедем туда. Лучше опередить Массара, чем тащиться позади него.

Проведя в дороге два с половиной часа, глубокой ночью они остановились на обочине национальной автострады номер 75, у самого въезда в Бур-ан-Бресс.

Камилла, держа в руках ломоть хлеба и стакан, спустилась на луг, справа от дороги. Полуночник лично выдал ей порцию вина, потому что, как он объяснил; дорога была слишком долгой и следовало непременно подкрепиться сен-викторским. Вино нужно расходовать экономно, чтобы хватило до конца поездки, оно отлично поддерживает силы, даже если пить его по пипетке в день. Однако Камилла ведет грузовик, и у нее очень устают спина и руки, поэтому ей вечером полагается усиленный рацион – для того, чтобы за ночь мышцы расслабились и чтобы наутро она почувствовала прилив сил. Камилла, не раздумывая ни секунды, с удовольствием согласилась на такое лечение.

Она прошлась по лугу, добралась до опушки леса и повернула назад. С тех пор как они выехали из гористой местности на равнину, ее не покидало смутное ощущение тревоги, словно вольное, открытое пространство представляло собой угрозу, вызывало опасения. После недавнего разговора с Лоуренсом она немного успокоилась. Слушая его голос, она словно перенеслась на узкие извилистые улочки Сен-Виктора, окруженного высокими, неприступными стенами гор, за пределы которых не проникал человеческий взор. Там все казалось предсказуемым, не было ничего неожиданного. А здесь все было неопределенно и все возможно. Камилла досадливо поморщилась и уронила руки, словно для того, чтобы ее страх стек вниз и ушел в землю. Впервые в жизни она опасалась того, что может случиться, и этот инстинкт самосохранения ей совершенно не нравился. Она залпом проглотила полный стакан вина.