На протяжении года советское командование предприняло большие усилия по совершенствованию ПЛО на черноморском театре, но эти мероприятия по ряду причин не дали положительного эффекта. Так, 27 января в составе Главной, Туапсинской и Новороссийской ВМБ было приказано сформировать ударно-поисковые группы сторожевых катеров, оснащенных гидроакустическими приборами «Тамир», специально предназначенными для поиска и уничтожения подводных лодок. Входившие в состав групп катера должны были находиться в 15-минутной готовности к выходу, их запрещалось отвлекать на решение других задач. Группы были сформированы через месяц в составе шести катеров для Главной базы и по три для остальных баз. Естественно, что в таком составе они серьезной угрозы для подлодок не представляли. Лишь в начале апреля все группы было приказано довести до шести катеров. В то же время для сбережения материальной части выходы групп производились лишь в случае явного обнаружения подлодок, либо за несколько часов перед выходом конвоя из базы.
Помимо этого, существовали также ночные поисковые группы («засады») в составе охотника и торпедного катера. При обнаружении субмарины в надводном положении охотник должен был обеспечить целеуказание торпедному катеру артогнем, а тот атаковать цель торпедами. В 1-м квартале состоялось 59 таких парных выходов, ни один из которых не увенчался обнаружением противника. В мае тактику изменили – в ночь на 13-е группа вышла в район нахождения подлодки, установленный радиоразведкой, после чего охотник лег в дрейф и приступил к гидроакустическому поиску. Спустя два часа он был уничтожен попаданием торпеды с подлодки, которую и должен был найти. После этого метод «засад» был выведен из употребления.
Из-за отсутствия достаточного количества малых охотников противолодочный дозор на подходах к Батуми, Поти, Очемчири, Сухуми, Туапсе и Новороссийску осуществлялся силами немногочисленных катеров-тральщиков, вооруженных шумопеленгатором «Цефей-2» и 12 малыми глубинными бомбами. 8-узловой ход не позволял этим катерам преследовать подлодки в надводном положении. «В связи с малым количеством КАТЩ, изношенностью материальной части, требовавшей периодического ремонта, часто отдельные КАТЩ несли непрерывную службу в море, заходя в базу только для пополнения продовольствия» – отмечалось в обзоре ПЛО ЧФ за 1-ю половину 1944 г. К счастью, ни один из этих катеров не стал жертвой субмарин противника, которые превосходили катера-тральщики и по скорости, и по огневой мощи.
22–26 апреля бригада траления и заграждения была переформирована в 1-ю бригаду траления и бригаду сторожевых кораблей. За счет вступления в строй новых катеров типа ОД-200, а также перевода больших и малых охотников из состава Северного флота непосредственное охранение конвоев заметно усилилось, часть катеров стала выделяться в головной походный дозор. Тем не менее в конкретных боевых эпизодах эскорты конвоев действовали ничуть не лучше, чем в предыдущие годы войны. Ордеры, как правило, составлялись без учета наличия и исправности на катерах гидроакустических станций, что вкупе с низкой надежностью «Тамиров» и малой продолжительностью работы их в активном режиме приводило к тому, что основным способом обнаружения подлодок, как и раньше, оставалось визуальное наблюдение. Часть этих недостатков была устранена после выхода приказа наркома ВМФ № 00146 от 1 июня, где ответственность за планирование и организацию всех межбазовых конвоев возлагалась на штаб флота. Однако это решение никак не могло повлиять на подготовку экипажей и качество аппаратуры. В масштабах всей кампании лишь треть обнаружений, сделанных катерами, приходилась на аппаратуру. Если же говорить об обнаружениях подлодок всеми средствами сил ПЛО и разведки, то на гидроакустическую аппаратуру падало 11,5 % от 223 эпизодов (в 1943 г. на аппаратуру приходилось 10 % от всех обнаружений).
Эти цифры нельзя считать абсолютно надежными, поскольку до сих пор не известно, какую долю от них составляли ложные контакты, а их было немало. Так, например, считалось, что в течение 1-го полугодия противолодочные силы ЧФ потопили или тяжело повредили четыре вражеские субмарины, но на основе документов бывших противников известно, что лишь в одном из них подлодка получила незначительные повреждения, в другом отделалась «легким испугом», зато в двух других реальный противник и вовсе отсутствовал. Такие результаты не удивляют с учетом того, что только в конце июля состоялись первые совместные учения кораблей противолодочных сил и двух специально выделенных для тренировки акустиков подлодок типа «М». До того для тренировки акустиков мог использоваться единственный на ЧФ стол обучения в Поти, не имевший, правда, полного комплекта необходимых деталей.
Цифры отчетов также свидетельствуют о низкой эффективности самого противолодочного оружия: как сказано выше, в течение 1-го полугодия результативными считались лишь четыре противолодочные атаки, хотя общее их число составляло 47.
Противолодочная авиация военно-морских баз, укомплектованная устаревшими и изношенными самолетами типа МБР-2, совершила в течение 1-го полугодия 1081 самолето-вылет для поиска подлодок и 622 для ПЛО конвоев. 15 мая нарком ВМФ направил в адрес командующего флотом директиву, в которой требовал, в дополнение к противодействию субмаринами у своих берегов, развернуть борьбу с ними на маршрутах развертывания и в пунктах базирования. Как следствие, с 22 мая приказом командующего ЧФ к поиску субмарин была привлечена колесная авиация. С июня ВВС ЧФ начали получать летающие лодки типа «Каталина» (до конца кампании получено 10 единиц), но этот факт уже не успел оказать существенного влияния на общую обстановку. В ряде случаев летчикам удавалось обнаружить лодки (всего на ВВС в 1944 г. падает 12,3 % обнаружений), но отсутствие эффективных противолодочных боеприпасов не дало возможности причинить ущерб хотя бы одной из них.
Также для обнаружения подводных лодок использовались 18 наблюдательных постов береговой обороны и частей ПВО, 24 поста СНиС. Посты СНиС, где чаще всего обнаруживались подводные лодки противника, были вооружены 45-мм пушками. Флот располагал тремя береговыми шумопеленгаторными станциями – двумя в Поти и одной в Батуми, правда, в рабочем состоянии находилась лишь одна из них. Входы в порты и гавани прикрывались боносетевыми заграждениями. В апреле противолодочные сети были выставлены в Цемесской бухте, во 2-м полугодии – у Батуми и Очамчири. Выполнению всего плана постановки сетей препятствовало наличие всего одного сетевого заградителя – парусно-моторной шхуны «Сухуми». Наконец, 15 и 19 июля, впервые с начала войны с целью защиты нашей коммуникации была выполнена постановка противолодочных мин. Поздний срок и малочисленность самих мин в заграждении – всего 48 – обусловили отсутствие какого-либо эффекта.
Таким образом, ликвидация подводной угрозы произошла не в результате качественного и количественного роста сил ПЛО и достигнутых ими успехов, а в результате общего прекращения военных действий на театре.
Куда больших успехов достиг Черноморский флот в обороне своих коммуникаций от надводных кораблей, точнее, торпедных катеров противника.
Правильно выбранный режим движения конвоев в зонах ответственности Туапсинской и Новороссийской ВМБ привел к тому, что все шесть групповых выходов (25 катеро-выходов) на наши коммуникации, совершенных в течение 1-го квартала, не привели к встречам «шнелльботов» с конвоями. Констатируя практически полное отсутствие ночного движения вдоль кавказского побережья, немецкое командование приказало произвести минную постановку у Туапсе (24 неконтактные мины, безрезультатна), а также нанести удары по нашим дозорам. Первый и последний такой удар состоялся в ночь на 5 марта, однако, несмотря на значительное огневое превосходство немцев (в бою участвовало пять «шнелльботов» против двух катеров МО-4), лишь один из охотников получил легкие повреждения.
Уже спустя два дня командующий ЧФ приказал ВВС флота уничтожить торпедные катера противника в их базах. Дважды в течение 11 марта база «шнелльботов» в Двуякорной бухте подверглась ударам штурмовиков (49 самолето-вылетов Ил-2), в результате чего два катера были серьезно повреждены прямыми попаданиями бомб. Спустя двое суток эти катера получили дополнительные повреждения в ходе налетов на Феодосию, куда они прибыли для ремонта повреждений. Новые удары по Двуякорной бухте состоялись 3 и 7 апреля, в результате чего был серьезно поврежден еще один и легко два катера. С учетом этого немецкое командование задумалось о смене пункта базирования на более удаленный от советских авиабаз и соответственно коммуникаций еще до начала операции по освобождению Крыма.
