Мы оставили Сильвину Вандер в подземелье, под покровительством Волка. Неожиданный поворот в ходе дела и внезапный переход от надежды к страху переполнили ее душу таким жестоким потрясением, которое трудно выразить. Суматоха, крики, стрельба из оружия в соединении с темнотой истощили ее мужество. Волк тащил ее за руку, и она бессознательно повиновалась ему.

Вскоре они вернулись в кухню. Огонь догорал в каменном очаге. Заметив лампу, Волк зажег ее и пристально посмотрел на дым, поднимающийся над догорающими угольями. Дым поднимался к закопченному своду и медленно уходил сквозь щели в скале. Индеец тряхнул головой и обернулся к Сильвине, смотревшей на него в безмолвном отчаянии.

— Восход Солнца, не суждено тебе спастись этим путем.

— Увы! Я погибла! — воскликнула Сильвина, всхлипывая.

— Так зачем же плакать о том, чему не суждено быть?

— Ты не можешь понять меня. Наши понятия так противоположны, что толковать тебе об этом значило бы только время попусту терять.

— Где же твое мужество, Восход Солнца? — спросил Волк презрительно. — Я считал тебя выше всех бледнолицых женщин, а ты дрожишь и плачешь. Где же твое мужество, которым ты так похвалялась, собираясь в поход с охотниками? А! Это была не ты.

— Что это значит? — возразила Сильвина с горечью. — К чему эти упреки, когда я и без того в бездне отчаяния? Есть ли у тебя надежда вывести меня из этого ада?

— Пока жизнь есть, надежда не потеряна. Только трус и безумец отчаиваются. Пойдем по одному из этих переходов, может быть, выйдем под открытое небо.

— Вот теперь, когда ты заговорил языком рассудка, и я перестану плакать и не буду поддаваться страху.

— Хорошо, теперь ты говоришь как дочь храброго вождя. Следуй за Волком, и он постарается вывести тебя из подземелья.

— Иди вперед, доброе дитя, я пойду за тобой. Но если нас обнаружат, то…

Индеец остановился, понимающе взглянул на свою госпожу и вытащил из складок женского платья длинный блестящий нож, подарок Марка Морау. Сильвина посмотрела на тонкое лезвие, и тень недоверия промелькнула на ее лице.

— Волк, — сказала она, — я не доверяю тебе — это оружие ты получил из чужих рук.

— Что ж из того? Я верен тебе!

Спрятав нож, он открыл, с умыслом или без намерения, пару пистолетов, висевших за поясом, и в ту же минуту углубился в одну из многочисленных галерей, ведущих в главную круглую пещеру. В галерее было сыро. Иногда приходилось сгибаться вдвое, чтобы не удариться лбом о выпуклости скалы. Иногда нужно было карабкаться через завалы каменных обломков, порой ноги вязли в грязи илистой почвы. Сильвина не отставала ни на шаг от проводника, подражая ему во всех движениях. Надежда понемногу загоралась в ее душе; она начинала верить в находчивость своего защитника.

Спустя какое-то время Волк остановился: перед ними оказалась преграда в виде глухой скальной стены.

— Мы теперь далеко отошли от озера, — сказала Сильвина, — в подземелье этом, вероятно, много выходов. Меня будут искать. Найди место, где бы нам спрятаться.

Волк вскрикнул от радости: он заметил расщелину, скрывавшуюся за выступом скалы. Природа так искусно скрыла этот проем, что Сильвина, только ощупав стену, убедилась в том, что оно существует, но как тесно было отверстие! С большим трудом она могла пробраться туда вслед за Волком.

— Слава Богу! — воскликнула она. — У нас есть убежище на случай преследования. Тс! Что это такое?

— Голоса, — отвечал Волк.

Сильвина задрожала. Волк успокаивал ее, как умел. Они продолжали путь по галерее, которая расширялась на несколько сот шагов и потом опять сильно сузилась. Вдруг явственно послышались голоса, напугавшие Сильвину. Сначала она не могла понять, откуда они доносятся, но вскоре осознала, что эта галерея шла параллельно другой, и их разделяла только тонкая стена базальта, растрескавшегося во многих местах.

Волк остановился и поставил лампу на пол. Через несколько минут она узнала голоса Марка и Криса. Сильвина побледнела и с тоской смотрела на Волка, который, гордо улыбаясь, держался рукой за оружие. Спокойствие и мужество юноши возвратили ей веру в него. Приставив ухо к стене, она прислушалась. Марк упрекал своего слугу:

— Крис, ты никогда не заканчиваешь своего дела. За многое хватаешься, а ничего не доделываешь. В деле на реке Северной ты промахнулся. Этому молодцу никогда бы не бывать на озере Виннипег, если бы ты его тогда прикончил.

— Да и не следовало ему там быть. Я и сам не могу понять, как это ему удалось подняться. Право же, иной раз мне сдается, что его никак не убьешь, пока не придет его время. Я был уверен, что насмерть укокошил его, а ночь была так холодна, что и трупу-то его следовало окоченеть. Мы бросили его бездыханного и неподвижного на снегу и нарочно еще огонь потушили. Право, я даже испугался, когда увидел его живым, точно привидение с того света.

— Вы с Джоном Брандом вели себя как последние болваны. Будь я на вашем месте, дело иначе бы повернулось.

— Однако клад-то мы притащили, а также мешок с долларами, которые он тащил из Йоркской фактории в Селькирк. Добыча хорошая! Да уж и попировали мы, пока всего не спустили.

— Обоих вас следовало бы повесить за беспросветную глупость.

— Одного я в толк не возьму, капитан, что вам тогда сделал молодой Айверсон? Ведь, насколько я знаю, он тогда еще и не знал ничего о вашей красотке.

— Боже, какой ты кретин! Да разве не в моих руках были интересы Северо-Западной компании? Не я ли прибыл сюда в качестве тайного агента, чтобы разведать все планы Гудзоновой компании, которые мои подчиненные должны разрушать, всячески мешая их претворению в жизнь? Переодевшись индейским вождем, я видел, как этот Айверсон был полезен нашим соперникам, каким уважением он у них пользовался, и подумал: «Этот молодец наделает нам хлопот». А тут еще Компания Гудзонова залива выбрала его, чтобы послать деньги и депеши в форт Гери, что только увеличило мои опасения. Он молод и красив собой, и можно было держать пари десять против одного, что он увидит, — тут Марк понизил голос, — Сильвину Вандер. Что прикажешь делать? Я заранее ревновал его.

— Так почему же вы нам прямо этого не объявили? — возразил Крис, прислонившись к стене, у которой стояла Сильвина. — Как же нам с Джоном было догадаться? Ваша хитрость и скрытность против вас же повернулась. «Ребята, — говорили вы, — если на этот раз вы не воспользуетесь случаем, пеняйте на себя. Страна обширна, как вам известно, и законы не во все углы проникают». Мы и подумали, что дело идет о простом грабеже и что вам хочется получить свою долю, поэтому вы и указываете нам на добычу. Если бы не вы, то кому бы из нас пришло в голову наниматься проводниками к этом молодчику. Вы и открыли нам способ добыть деньги и перед нашим отъездом дали все инструкции. Что же из этого вышло? В кофе мы подсыпали снотворное, закатили молодцу славного тумака по черепу и, считая его мертвым, бросили замерзать в снежной вьюге… Ну, а он возьми да воскресни из мертвых!

— Да, воскрес, чтобы наделать нам хлопот.

— Не говорите так, капитан; индейцы, вероятно, покончили с ним давно. Я готов хоть сейчас положить голову на плаху, что они обратили его в пепел и развеяли по ветру.

Сильвина содрогнулась.

— Неправда, — шепнул ей Волк.

— Ума вы глубокого и проницательного, капитан, и любите нашими руками жар загребать. Но я-то не люблю таких хитростей. Храбрый человек должен прямо говорить, чего он хочет, и если ему понадобится обделать нечистое дело, то он должен откровенно сказать, чего хочет и что за это даст. Я знал, что вы зарабатываете на торговле, потому что иной раз и сам подавал вам руку помощи; но благоразумно ли было вам надеяться, что я догадаюсь, как вы ненавидите Айверсона и как желаете от него отделаться? Впрочем, какая польза говорить о мертвых? Если же он, против всякого чаяния, жив, то вы и сами можете разделаться с ним, хотя и то правду сказать, что во время дуэли с ним вы не совсем красиво себя показали.