Парочка выглядела курьезно: пожилой мужчина, стрелявший в Санитара, был одет в веселенькую футболку с надписью "Beauty must die" и адидасовские брюки. Его более молодой собеседник и вовсе щеголял шикарным банным халатом и фарфоровой чашкой с кофе в руке. Рядом, на небольшом столике, лежала тарелка с пышными круассанами.

"Не военные. И даже не опытные игроки", - Машинально отметил парень, безо всякой жалости отрезая направленную в его сторону руку с пистолетом. Продолжая движение, острие его меча прочерчивает на шее тонкую, но от этого не менее смертоносную полосу, а его престарелый оппонент заваливается на спину, хрипя перерезанным горлом. Кровь брызжет во все стороны из перерезанной культи, окрашивая в темно-багровые тона мраморный пол, декоративные перила, шорты и дряблую старческую кожу. Досталось и футболке: теперь на окровавленном куске тряпки можно было различить только два последних слова: "Must die".

Тем временем отмер второй житель дома. Нестарый еще мужчина крикнул что-то невнятно-отчаянное, и попытался ударить Виктора по уху. Вот только двигался он до того медленно и бестолково, что хитокири даже не стал его убивать. Короткий, без замаха, удар рукояткой под дых, и противник падает на колени. Его тело начинает сотрясать кашель, на глазах против воли выступили слезы. Санитар уже хотел вырубить его ногой, когда тут взвыло чувство опасности. Непонятная способность у задохлика? Превратившийся в нежить стрелок-любитель? Хитокири учел оба варианта, отскочив в сторону от упавшего на колени противника. Это было ошибкой. Опасность исходила не от самого мужчины, а в его направлении, где был выход в комнату. Там, стоя в дверном проеме, держала помповое ружье хрупкая молодая девушка. Ее трясло, оружие ходило ходуном в ее руках, и, тем не менее, она смогла выстрелить. Заряд дроби срубил два цветочных горшка, разорвал в щепки одну из ажурных перекладин террасы и по касательной зацепил вторженца, оставив на его щеке и запястье по глубокой царапине. Вскрикнул, прижав руки к ушам, уцелевший мужчина. Громкость у этого девайса была действительно оглушительной.

Девушка бросила на него нечитаемый взгляд, и перезарядила дробовик. Однако второго шанса парень ей не дал. К сожалению, из-за предыдущего маневра добежать до охотницы он не успевал, но под рукой был ее так удачно подвернувшийся родственник. В два шага добравшись до кряхтящего от боли мужика, хитокири схватил его за волосы и одним движением поднял на ноги. Вовремя. Девушка уже успела передернуть затвор и рефлекторно нажала на спуск, испугавшись быстрых движений Виктора.

Вся верхняя часть тела незадачливого мужчины тут же превратилась в кровавое месиво. Которое Санитар и толкнул в сторону своей противницы. Та жалобно, по-девичьи, вскрикнула, отшатнувшись от падающего трупа. Испуганная смертью членов семьи, оглушенная грохотом выстрелов, даже не понимая толком что происходит, она все же не забыла перезарядить свое ружье и вновь наставить на убийцу. Слишком поздно. Виктор не стал пытаться оглушить свою противницу или просто ранить. В определенный момент игрок, разгоряченный тяжелым и яростным боем, дал выход своим инстинктам убийцы.

- "Балестра!" - Выкрик последовал сразу за передергиванием затвора. Хитокири ударил быстро и точно, не дожидаясь, пока брошенное в противницу тело упадет на комнатный пол. Лезвие вакидзаси на пару миллиметров разминулось с макушкой изрешеченного трупа, чтобы воткнуться в высокую грудь по самую рукоятку. Парень даже не ощутил сопротивления. Слабый толчок в руку, судорожный вздох из уст его юной противницы. И вдруг все закончилось.

Стукнул, ударившись прикладом о паркетный пол, дробовик. Вздрогнул, отступив на шаг от своей жертвы, Виктор. Ему уже доводилось убивать людей. Но это были опасные бандиты, не вызывающие у него никакой жалости. В этот раз он поднял руку на вчерашнего ребенка. Сколько ей было? Шестнадцать? Или того меньше? Впервые с момента обретения Системы парень испугался не за свою жизнь, а за свою душу.

Его рука выпустила фигурную рукоять вакидзаси. Однако клинок так и остался торчать в открытой ране. Слишком много сил было вложено в удар.

Секунду его противница даже не понимала что произошло. Ее кисть все еще висела в воздухе, словно пытаясь удержать давно упавшее ружье. Тонкие пальчики дернулись, пытаясь надавить на несуществующую гашетку. Затем, она, наконец ощутила боль. Рука ослабла, и повисла вдоль тела, по пути задев край цубы. Девушка охнула, и, словно не веря, посмотрела на красное пятно вокруг фигурной рукоятки. Удар отбросил ее к стене, и теперь она опиралась спиной на шершавую поверхность, понемногу сползая вниз. Ей было невыносимо больно. Хотелось закричать, выдернуть из себя безжалостное железо. Но сил оставалось все меньше и меньше. На длинных ресницах задрожали слезы. Небольшая задержка - и они вовсю катятся по бледным щекам.

"Почему никто мне не поможет? Папа, где ты? Почему тебя никогда нет рядом, когда ты так нужен…"

Ей было холодно и одиноко. Девушка умирала, и понимала это. Но даже в такой ситуации пыталась бороться. Непослушными, деревенеющими пальцами жертва хитокири схватилась за рукоять меча, и потянула на себя. Тщетно. Слишком мало сил оставалось в ослабевшем теле: она не смогла сдвинуть его и на миллиметр. Рывок, перемежающийся с болезненным стоном, другой, третий. Она всхлипнула, вцепившись в убивающий ее клинок. Еще два удара сердца, и ее пальцы разжались.

Девушка очень не хотела умирать. Сильное, молодое тело сопротивлялось смерти. Но люди редко получают то, что хотят. Сначала она перестала чувствовать пальцы рук, затем отнялись все конечности. Вслед за ними и так затуманенное зрение окончательно отказало ей. Исчезли звуки, сменившись нарастающим звоном в ушах. А потом вдруг стало легко и спокойно. Она расслабилась, прекратила свою борьбу. Последний вздох, и что-то важное навсегда уходит из ее глаз. Заостряются черты, перестает течь кровь, расслабляются мышцы заставляя уже мертвое тело сползти вниз по стене.

- Я… прости, - Вся злоба, вся жажда крови парня испарилась, стоило ему увидеть эту сцену. Она пыталась убить его. Слабое оправдание. Это ведь Виктор первым ворвался в этот дом.

- Прости. Прости, прости, прости, - Повторял он как заведенный, ловя остекленевший взгляд ореховых глаз. Следующая пара минут просто выпала из его жизни. Наверное он плакал. Просил прощения, проклинал, оправдывался. Почему все так вышло? Виктор не знал.

В себя его привел только хорошо знакомый хрип за спиной. Пожилой мужчина, убитый первым, уже успел обратиться. Ничего серьезного, но Виктору психологически тяжело было убивать его еще раз. Не из-за сочувствия. В конце-концов, из-за этого старого козла все и началось. Просто убив его, ему придется упокоить и ту девушку, чье тело беспомощной куклой лежало у стены.

Однако время для сожалений и слез уже давно прошло. Он совершил ужасное преступление, и вряд ли когда-нибудь о нем забудет. Но мир изменился, и Виктор изменился вместе с ним. Хочет он того или нет, его совесть и мораль должны быть достаточно гибкими, чтобы без сожалений отнимать жизнь у любого, кто покуситься на его собственную.

"Даже не знаю, стал ли я человечнее, испытывая такие муки совести, или окончательно зачерствел, раз так быстро нашел в себе силы идти дальше?" - Виктор горько усмехнулся, ударом ноги сбрасывая зомби с террасы вниз.

Санитар осмотрелся. Что-то делать со вторым мужским трупом он не стал: его голова была достаточно изрешечена, чтобы сделать невозможным превращение в нежить. Осталось самое сложное.

Парень опустился на колени перед телом своей жертвы и бережно провел ладонью ей по лицу, прикрывая глаза. Потом взялся левой рукой за тонкое плечико, а правой дернул на себя рукоять вакидзаси. Тот вышел назад с едва слышным шелестом, и остановившаяся было кровь снова потекла бодрым ручейком, впитываясь в паркет.

Виктор сжал зубы, отведя взгляд от застывшего восковой маской лица. Пара секунд, и он собрался с духом, окончательно упокоив несчастную девушку. Без замаха и прицеливания - просто вогнал лезвие в ушную раковину. Все, теперь она не станет зомби. Можно было подождать пару минут и получить сотню опыта, но ему была противна сама эта мысль.