— Тогда решено, претор Эйрих Ларг, — медленно покивал консул. — Я напишу указ, всё необходимое и всех необходимых будут собирать в течение двух декад, которые предлагаю тебе провести в этом дворце.

— Благодарю, — кивнул Эйрих.

— На этом закончим эту аудиенцию, — сказал Флавий Антемий. — Лигариан проведёт тебя к твоим покоям. Завтра пришлю к тебе своего человека, можешь спрашивать у него, если тебе что-то нужно. Больше не задерживаю.

Эйрих покинул кабинет первого человека Восточной империи и направился вслед за магистром оффиций. Было сложно представить себе, что такой высокий сановник будет у кого-то на побегушках. В прошлой жизни Темучжин никогда не позволял себе напрасно унижать людей. Ведь неоправданное унижение — это достаточно веская причина, чтобы предать. А предателей он терпеть не мог, поэтому старался их не создавать.

Впрочем, может быть, что у римлян так принято, поэтому магистр оффиций даже не воспринимает исполнение поручения для слуг или рабов как унижение, а наоборот, испытывает ощущение собственной важности от того, что фактически первый человек в империи ему что-то поручил. Или сейчас особый случай, который можно использовать для заведения полезной связи с перспективным варваром...

— Иоанн, я думал, что ты уже мёртв, — произнёс Лигариан, когда они шли по длинному и абсолютно пустому коридору.

— На этот раз миновало, — усмехнулся комит священных конюшен.

— Дошли до меня слухи, что ты потерял целую центурию дворцовых ауксилариев, — Лигариан бросил на него снисходительный взгляд. — Наши германские и франкские друзья недовольны этим — ведь в той центурии служили их друзья и родичи.

— Так он выиграл для Константинополя несколько месяцев спокойствия, — вмешался Эйрих. — И для этого не пришлось выделять легионы.

Иоанн Феомах был удивлён тем, что Эйрих за него вступился.

— Пусть погибли мои сородичи, — продолжил мальчик, — но я не могу не оценить красоту хода — обезглавливание нашего войска было выполнено почти безукоризненно. И план был отличным, он даже мог сработать до конца, не относись я с подозрением к такой ничем не обоснованной щедрости.

— Неожиданно слышать такое от варвара, — хмыкнул Лигариан. — Значит, действительно, ты хорошо послужил империи, Иоанн. Кстати, Ларг, как ты относишься к гонкам?

— Пока что никак, — ответил Эйрих. — Ни разу не видел.

— Послезавтра будут большие гонки, у меня есть доступ на лучшие места, поэтому приглашаю тебя и несколько твоих спутников составить компанию мне и консулу, — предложил магистр оффиций.

— Я принимаю это предложение, — кивнул Эйрих.

— Ещё, через три дня, у меня в резиденции состоится приём, — продолжил Лигариан. — Там будут самые важные люди этого города, поэтому тебя я тоже приглашаю, и тебя, Иоанн.

Эйрих и Иоанн кивнули.

— Вот здесь можешь располагаться, — привёл их Лигариан в роскошные покои. — Это Идей, он будет служить вам всё время, пока вы здесь находитесь.

Черноволосый и безбородый парень лет двадцати, слишком жеманный и слабый для тяжело работающего человека, глубоко поклонился. Видимо, дворцовых рабов не сильно нагружают или используют на необременительных работах.

— Иоанн, думаю, ты сам справишься с собственным размещением, ведь, насколько я знаю, твои покои ещё никто не занял, — произнёс магистр оффиций. — На этом у меня всё.

— Благодарю тебя, магистр Лигариан, — поблагодарил его Эйрих.

Они вошли в покои.

Мрамор, дорогое дерево, на стенах мозаики и фрески с христианскими сюжетами, есть несколько бронзовых статуй, изображающих древних римских императоров. Всего здесь три комнаты, одна — самая дорогая и роскошная, а две попроще, для менее значимых членов свиты.

— Альвомир, теперь это твоя комната, — указал Эйрих на одну из простых спален.

— Да, деда, — кивнул гигант. — А кушать?

— Позже, — ответил ему Эйрих.

— Да, деда... — грустно изрёк Альвомир.

Нужно будет поселить во второй комнате Эрелиеву, чтобы держалась рядом с ним.

Вообще, судя по её настроению, девочка сама не рада, что впуталась в такое неправедное дело, как война. До своего первого похода она лишь слышала интересные воинские истории, видела, как воины возвращаются с богатой добычей и овеянные славой. А то, что в результате битвы получаются окровавленные трупы, она упустила. Эйрих видел её глаза, когда они собирали своих раненых, добивали недобитых врагов и считали трофеи. Лужи крови, отрубленные топорами пальцы, раскроенные головы и жалобно скулящие недобитки, прокалываемые копьями и зарубаемые топорами — это то, чего было очень много в тот день.

Уверенность Эрелиевы в выбранной стезе, после этого, ослабла, поэтому она ходит, последнее время, в смятении и неуверенности. В ближайшие декады станет ясно, будет ли она девой щита или вернётся в родительский дом, ждать жениха.

Эйрих посмотрел на ожидающего команды раба.

— Ты знаешь, как пройти к лавке, торгующей знаниями?

/5 сентября 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, г. Константинополь/

Стойкий запах старых пергаментов, лёгкая прохлада каменного здания — этим Эйриха встретила книжная лавка грека Борисфена. Лавка эта находится на форуме Константина, в не самой оживлённой его части, но, тем не менее, на первом этаже благообразного вида инсулы, не имеющий признаков ветшания.

— «О назначении частей человеческого тела»? — переспросил Эйрих. — О чём это?

— Вряд ли это может заинтересовать видного воина, — произнёс книготорговец, протягивая первый пергамент. — Врачевание — тонкое искусство, но большинству не совсем понятное. К тому же Клавдий Гален изъясняется так, словно читатель уже опытный врачеватель. Здесь четыре свитка...

— Сколько хочешь за них? — спросил Эйрих, принимая и раскрывая книгу.

— Сто пятьдесят силикв, — ответил Борисфен.

— Готов дать семьдесят пять, — сделал контрпредложение мальчик.

— Сто сорок.

— Сто и это моё последнее предложение, — вздохнул Эйрих, вчитываясь в содержимое первого пергамента. — Я понимаю твоё желание хорошо заработать, но надо знать меру.

Эйрих знал, что никогда не станет врачевателем, но был решительно готов читать всё, что имеет даже крошечный шанс оказаться полезным. Знания не отягощают торбу, а ты никогда не знаешь, когда и как они могут пригодиться.

— Хм... — задумчиво почесал подбородок книготорговец. — Ладно, сто силикв.

— Эрелиева, докажи мне, что я не зря трачу время на твоё обучение, — произнёс Эйрих.

Сестрёнка открыла торбу и начала старательно отсчитывать монеты. Когда она закончила, Эйрих пробежался по расставленным по столу серебряным монетам и удовлетворённо кивнул.

— Молодец, — похвалил он её.

— Есть ещё «Пуниец» Плавта, — заговорил торговец, после того как упаковал пергаменты в тряпку. — Великолепная комедия о...

— Поэмы и комедии меня не интересуют, — покачал головой Эйрих. — Есть ли у тебя что-то по военному делу, по истории Рима, может, искусство осады?

— Полиен, «Стратегемы», — уверенно ответил Борисфен. — Все восемь книг, триста двадцать силикв — торговаться не буду, но могу пожелать удачи в поисках полного собрания где-то ещё.

Константинополь — это столица, поэтому цены здесь необоснованно выше, чем в провинциальных городах.

— Ладно, тогда воспользуюсь твоим пожеланием и поищу полное собрание где-то ещё... — произнёс Эйрих, направляясь к выходу.

— Двести семьдесят! — догнал его выкрик торговца.

Нельзя забывать, что времена нынче тяжёлые и в городе развернулся настоящий голод.

— Двести силикв и ни монетой больше, — сказал Эйрих.

— Сделка, — вздохнул торговец.

Он и так неплохо нагревается на эйриховской тяге к знаниям, поэтому внакладе от торга не останется, а у Эйриха не так много денег, чтобы разбрасываться ими направо и налево.

— Ещё что-то? — спросил торговец, с трудом скрывая довольство от пересчёта переданных Эрелиевой монет.