– Тебе не стоит называть священные узы брака дурацкими.

– Какие священные узы?! Ты и правду сказал только потому, что тебе не терпится забраться ко мне в трусы!

– Я мужчина, поэтому можешь подавать на меня в суд.

– Не смей со мной больше разговаривать! Никогда! До конца жизни! – прошипела Джорджи, уходя.

– Вот и прекрасно! – фыркнул он. – Терпеть не могу женщин, которые слишком много говорят в постели! Впрочем, можешь осыпать меня грязными словечками. Это я обожаю.

Телефон, оставленный на бортике, зазвонил. Брэм подплыл ближе и схватил его. Джорджи остановилась послушать.

– Скотт! Как дела? Да просто психушка… – Он прижал телефон к другому уху и поднялся по лестнице. – Это не телефонный разговор, но у меня кое-что есть. Ты наверняка заинтересуешься. Давай встретимся завтра днем в «Мандарине» и спокойно поговорим. – Он нахмурился. – В пятницу утром? Заметано. Я кое-что передвину. Прости, сейчас нужно бежать. Опаздываю на встречу.

Брэм закрыл телефон и взял полотенце. Джорджи топнула ногой:

– Опаздываешь на встречу?

– Это Лос-Анджелес. Всегда первым заканчивай разговор.

– Запомню. И ты не получишь от меня ни единого цента.

Вместо того чтобы вернуться в дом, она ринулась в его офис.

Мысль о Брэме, готовом работать над чем бы то ни было, расстраивала, однако его признание по крайней мере дало ей пищу для размышлений и отвлекло от терзаний по поводу ребенка Ланса. Джорджи разрезала скотч, под которым, судя по надписи, должно было находиться продолжение «Скипа и Скутер», и наткнулась на кипу порножурналов. К верхнему был приклеен голубой листочек: «В реальности все оказывается куда лучше».

Направляясь в тренажерный зал, Брэм гадал, какой дьявол подтолкнул его рассказать Джорджи о «Доме на дереве». Но она выглядела такой несчастной, когда услышала о ребенке Ланса и Джейд. Опять взыграло гипертрофированное чувство ответственности, вот он и не удержал язык за зубами. И немедленно об этом пожалел. Ореол неудачника и без того висел над ним, как грибовидное облако при атомном взрыве. У него так мало шансов на успех, что чем меньше людей поймут, как много значит для него «Дом на дереве», тем лучше. Особенно это касается Джорджи, которая не дождется его очередного провала.

Не позаботившись переодеть мокрые плавки, он проследовал в тренажерный зал. Дня два назад здесь появился балетный станок. Еще одно вторжение на его личную территорию. Что он будет делать со своей жизнью, если «Дом на дереве» ускользнет от него?

Он поставил диск Ашера и с брезгливостью уставился на эллиптический тренажер. Ему хотелось выбраться за ворота и пробежать несколько миль по холмам, однако благодаря неприятностям в Вегасе он был заперт в доме как в тюрьме.

Хорошо еще, он сейчас один! Наблюдать тренировки Джорджи стало настоящей пыткой. Перед тренировками она связывала волосы, так что даже на ее затылок было больно смотреть. А ее длинные ноги! Ему вспоминалась его жизнь, ставшая ничтожной и грязной, когда маленькая сиротка Энни поднялась на самый верх его списка сердечных привязанностей. Но он не мог отмахнуться от нее так же легко, как она сама отмахивалась от себя. Джорджи обладала неосознанной сексапильностью, которая напрочь затмевала большие сиськи и крутые задницы. Никто не видел, чтобы Джорджи Йорк демонстрировала на публике свои достоинства. Или хотя бы в интимной обстановке…

Последнее Брэм твердо вознамерился изменить. Пусть она ненавидит даже его внутренности, но не упаковку, в которой они содержатся. Джорджи сама не знает, что дни тоски по Лузеру подходят к концу.

Кто сказал, что он заботится только о себе?

Освобождение Джорджи Йорк стало его гражданской обязанностью.

Прошло еще два дня. Джорджи торчала на кухне и пыталась научиться готовить один из восхитительных коктейлей Чаз, когда у входной двери послышался шум. Через пару минут в кухню как вихрь ворвалась Мег Коранда – блестящая женщина, бывшая когда-то самой знаменитой в Америке кавер-герл и ставшая сейчас могущественной и влиятельной владелицей самого эксклюзивного в стране актерского агентства.

Мег бросилась на шею Джорджи, и в кухне запахло благовониями.

– Обожаемая Джорджи! Я услышала новости о тебе только два дня назад, когда позвонила домой, и прилетела первым же самолетом. Понимаешь, я жила в этом сказочном ашраме, полностью изолированном от всего мира, и даже вшей там набралась! Но оно того стоило! Мама говорит, что ты спятила.

Обнимая Мег, Джорджи от души надеялась, что вши были одним из обычных преувеличений ее двадцатишестилетней подруги, однако коротенький ежик на голове ничего хорошего не сулил. Правда, прически Мег менялись вместе с погодой, а красная точка между бровями и длинные серьги, судя по виду, сделанные из кости яка, заставляли заподозрить, что подруга, должно быть, увлеклась монашеской модой. Впечатление дополняли грубые кожаные сандалии и прозрачный коричневый топ. Только джинсы были стопроцентно лос-анджелесского происхождения.

Мег была высокой стройной тростинкой, унаследовавшей от матери большие руки и ноги, но не поразительную красоту. От отца ей достались неправильные черты, каштановые волосы и смуглая кожа, зато глаза в зависимости от освещения могли становиться синими, зелеными или даже карими, меняясь, как и ее настроение. Джорджи относилась к Мег как к младшей сестре и горячо ее любила. Но любовь не застилала ей глаза, и все недостатки Мег были как на ладони. Подруга была избалованной и импульсивной. Пять футов десять дюймов жизнерадостности, благих намерений и доброго сердца. И почти полная безответственность в стремлении превзойти знаменитых родителей.

Джорджи сжала ее плечи:

– Как ты могла исчезнуть так надолго, не предупредив никого из нас? Мы скучали по тебе.

– Я была отрезана от цивилизации и совсем не замечала, как течет время.

Мег отстранилась настолько, чтобы увидеть блендер, в чашке которого розовело нечто неаппетитное.

– Если в этом есть алкоголь, я хочу выпить.

– В десять утра?

– В Пенджабе уже день в разгаре. Начни сначала и расскажи мне все.

В дверях появился Брэм, который, должно быть, и впустил Мег в дом.

– Ну, как проходит встреча друзей?

Они несколько раз встречались, несмотря на протесты Джорджи, Саши, Эйприл и родителей Мег. Сама Мег клялась, что они ни разу не переспали, но Джорджи не слишком ей верила.

Мег подошла к Брэму и обняла за талию.

– Прости, что проигнорировала тебя, когда входила. Джорджи, между нами ничего такого не было. Брэм, скажи ей.

– Если между нами ничего такого не было, – ответил он хрипловатым, чувственным голосом, – откуда тогда я знаю, что у тебя на попке вытатуирован дракон?

– Я сама тебе об этом сказала. Не верь ему, Джорджи. Я не вру. И встречалась с ним только потому, что меня из-за этого уж очень донимали родители. – Она взглянула на Брэма. – Во мне живет дух противоречия. Вечно поступаю назло. Даже самой себе. Это недостаток характера.

Брэм провел ладонью по ее спине и понизил голос:

– Знай я об этом, когда мы с тобой гуляли, попросил бы тебя не раздеваться.

Глаза Мег снова поменяли цвет: из морской зелени превратились в штормовое море.

– Ехидничаешь?

– Обязательно скажи это Джорджи.

Мег ткнула пальцем в подругу:

– Она перед тобой!

– А ты уверена, что она слушает? Если ты ее друг, не позволяй игнорировать то, что творится у нее под носом.

Джорджи вскинула брови и заглушила их голоса воем блендера. К несчастью, она забыла завинтить крышку.

– Эй, смотри что делаешь!

– Иисусе, Джо…

Она пыталась выключить блендер, но пальцы скользили по вымазанным фруктовой массой кнопкам и содержимое разлеталось по всей кухне. Ягоды клубники, бананы, льняное семя и морковный сок заливали чистые столы и невероятно дорогую тунику цвета пшеницы, которую только сегодня надела Джорджи. Брэм оттолкнул ее и сам выключил блендер, однако не раньше, чем его шорты и белая майка украсились многоцветным узором.