— Я устал, Аврора. Да и ты наверняка тоже. Вернемся, поужинаем и ляжем спать… — загадочно проговорил Драйян, но все же добавил: — В нашей спальне.

Не могла улыбаться. Не могла говорить. Все складывалось как нельзя лучше, но хотела ли я этого? Он будет рядом со мной. Так близко, что не воспользоваться ситуацией просто глупо. Такого шанса потом может и не быть, но сомнения одолевают, путают мысли, рушат планы. Я не боялась мести его маман, нет. Я думала о том, как буду жить с этим, если все-таки совершу задуманное.

— Может, уйдем прямо сейчас? — горечь оседала на губах.

— Конечно, мой нежный цветок.

Едва мы скрылись за колонной, магия перенесла нас в особняк прямо в спальню лерга. Стояла посреди комнаты и ощущала за своей спиной Драйяна. Его руки легли мне на плечи, но я даже не вздрогнула. Пальцы ловко справлялись с завязками платья, расшнуровывая корсет. Дыхание обжигало шею, спину, а мое сердце заглушало абсолютно все звуки, отбивая свой дробный ритм где-то в ушах.

— Знаешь, я влюбился в тебя, как только увидел. — Шепот проникал в сознание, а я прикрыла веки, стараясь отстраниться от происходящего. — До сих пор помню твой взгляд, полный ненависти и страха там, на дороге, когда ты лихо мчалась на своем коне, уносясь вдаль. Помню твой опьяняющий запах. Он вел меня по лесу, и я нашел тебя — так легко, играючи, но решил пройти мимо. Именно тогда я совершил свою самую большую ошибку. Я оставил тебе жизнь.

Пышное платье упало к ногам. Скатилось огромной волной. Ощущала его руки на своей талии, на животе. Обжигающие губы на шее, плечах. Хотелось громко кричать, плакать, хотелось крушить все вокруг, потому что я считала точно так же. Он совершил тогда огромную ошибку, оставив меня в живых. Он подписал нам приговор.

До полуночи всего час. Какой-то час, но я не владею такой магией, как у лерга, а значит, чтобы успеть, мне нужно выдвигаться прямо сейчас. Забирать Белокурого Демона и мчаться в путь, чтобы ко времени быть у фонтана на центральной площади. А стилет обжигает кожу. Будто греется, напоминает о себе. Словно кричит: «Я тут! Возьми же меня!»

И я откликаюсь, выхватываю оружие и резко оборачиваюсь, приставляя острие к белоснежной рубашке лерга. Прямо туда, где так же, как и мое, порывисто бьется сердце. Смотрю в его черные глаза, а Драйян улыбается — мягко, нежно, с какой-то затаенной грустью. Гладит мою щеку, убирая за ухо выбившуюся прядь.

— Поцелуй меня, Аврора, — шепчет, а слезы выскальзывают, летят по моим щекам, вычерчивая дорожки. И я подаюсь вперед. Прикасаюсь к его губам, целую отчаянно и дико. Целую, понимая, что проигрываю, что просто не способна на месть.

Драйян делает шаг. В одну секунду сокращает между нами расстояние, а я слышу страшный треск, ощущаю давление на ту руку, в которой держу оружие. В ужасе распахиваю веки и вижу вонзенный стилет и кровавое пятно, расползающееся по белоснежной рубашке. Он старается стоять как ни в чем не бывало, прижимает меня к себе. Но уже через секунды его руки слабеют, тело ведет в сторону, и мужчина пытается схватиться за стол, но промахивается и падает на ковер, ударяясь спиной о кресло. Он продолжает улыбаться. Не широко, не открыто, но искренне. В его взгляде засела печаль и, наверное, боль. Не хочу смотреть, руки трясутся, меня всю трясет, но я смотрю, чтобы прочитать по его губам одну-единственную фразу:

— Ты все сделала правильно…

Не выдерживаю, трусливо сбегаю. Так и несусь в одной сорочке в свою комнату. Спешно одеваюсь в брючный костюм — на голых инстинктах, потому что вот-вот упаду и ударюсь в истерику. Пристегиваю шпагу, сгребаю в мешок все драгоценности. Пути назад больше нет. Останусь — и меня здесь убьют. Тогда зачем все это?

Стараясь не наделать шума, сбегаю вниз по ступеням, но ноги заплетаются, и я едва не падаю. Слезы застилают обзор. Даже ночной прохладный воздух не отрезвляет. Держу наготове шпагу — возможно, придется убивать, но гвардейцы не попадаются мне на пути. Не знаю, где они, да и не хочу знать. Спешно седлаю Демона, а дальше помню лишь урывками.

Точно сама открывала ворота. Точно меня кто-то видел по дороге, потому что Демон едва не затоптал прохожего. Точно добралась до столицы и буквально скатилась с коня на центральной площади, потому что ноги меня вообще не держали. И точно нашла дормез — темная карета без опознавательных знаков и хмурый кучер, буркнувший:

— Сколько можно ждать? О коне никто ничего не говорил!

Достав из мешочка какую-то побрякушку, сунула ее ему в руки и отдала поводья, чтобы привязал к дормезу. Он даже дверь передо мной открыл, но завалилась я внутрь без какой-либо грации. Просто упала на тюки сена, которые заменяли постель. Забилась в самый дальний угол, обхватив колени руками, и заревела, заслышав, что карета тронулась.

В детстве — в том, другом детстве — я очень любила историю о Красавице и Чудовище. Прекрасная добрая сказка о том, что настоящая истинная любовь может разрушить все преграды, сломать все барьеры и победить зло. И я всегда представляла себя Красавицей. Думала о том, что и мне когда-нибудь попадется Чудовище — заколдованный принц, которого я смогу полюбить всем сердцем. И что вместе мы обязательно справимся с любыми трудностями, пройдем через все невзгоды, но я так ошибалась…

Потому что я никогда не была в этой сказке Красавицей.

Я была Чудовищем.

Чудовищем под лживой маской.

Драйян

Я стоял у окна и с грустью наблюдал за тем, как Аврора скрывается за воротами. Уже давно знал о том, что она захочет сбежать. Это так явно читалось на ее лице, но оказывается, все равно больно. Больно, когда по-настоящему любишь, но вынужден отпустить.

Сначала горячо верил в то, что смогу ее приручить. Каждым днем, каждым шагом, словом и действием. Думал, что это будет легко, ведь она действительно моя нареченная, но выходит, у судьбы злые шутки. Там, где я видел зарождающуюся симпатию, а потом и любовь, я также четко видел и ненависть. За все то время, пока мы были вместе, она так и не ушла.

Задавался вопросом: «А мог бы я что-нибудь изменить?» Возможно, будь я напористее, непоколебимее, Аврора давно согласилась бы со своей участью, но мне не хотелось ее ломать. Учить — да, но не ломать. Я полюбил яркий огонь, который так легко загасить, но всеми силами старался поддерживать пламя, в глубине души желая разжечь настоящий костер.

Не получилось. Прекрасно видел, как мысль о мести гнетет ее с каждым днем все больше. Она часто закрывалась, уходила в себя, даже не замечая этого. И я ее понимал. Сам сгорал от бессилия, день за днем прорабатывая многоходовый план мести, который смог воплотить в жизнь лишь спустя долгие пять лет, да и то на вмешательство Авроры не рассчитывал. Она свалилась как снег на голову, мой нежный цветок, но я был безмерно рад тому, что встретил ее.

Не хотел для нее таких мучений. Клятва для выходцев из бездны важнее жизни, и это не просто слова. Невыполненная клятва убивает, сводит с ума, поэтому мы так редко в чем-то клянемся. Клятва всегда повязана на магии, и пусть у Авроры, скорее, средний дар, этого хватило. Тьма приняла ее слова, а значит, другого выхода просто не было, и я отчетливо это понимал. Не надеялся на чудо, потому что в нашей жизни чудес попросту не бывает. Я рассчитывал только на себя. И на нее, конечно.

Рана уже затянулась. Специально метил рядом с сердцем, вонзая в себя ее стилет, чтобы точно поверила, но болезненные ощущения превзошли все мои ожидания. Чувствовал, что острие прошло совсем рядом с сердцем, и в какой-то момент всего на секунду пришла мысль о том, чтобы дернуться и закончить все это для нас обоих, но в трусости себя никогда не уличал.

Говорил от чистого сердца. Открывался перед Авророй, расставаясь не навсегда, но надолго. Две недели без нее казались невыносимыми, но я успокаивал себя тем, что вскоре увижу ее вновь. Увижу и надеюсь, что заслужу прощение за то, что уже никак не мог исправить.