— Проверил? — спрашиваю я.

— Да. Только этого не может быть.

— В жизни всякое бывает, — усмехаюсь горько я.

— В жизни да, но с того света ведь не возвращаются? — снова впивается с губы, а я воспаленным мозгом пытаюсь понять, о чем он? Неужели узнал? Почему с того света? Но все горит, тело пылает. Оживает под его руками. Почему? Почему столько лет оно было мертво? Что со мной сейчас? Надо прекратить это. Иначе не справлюсь. Отрываюсь от него, отталкиваю подальше. Спешно поднимаюсь и бегу прочь, не оглядываясь. Иначе разорвет от боли и противоречий, сжирающих душу.

В каком-то тумане залетаю в свой номер. Захлопываю дверь так, как будто за мной гонятся все черти мира. Сердце колотится, руки дрожат. Внутри месиво из старой боли и ржавых чувств, которые разбередил этот гад. Сползаю по дверному полотну, обнимаю себя руками, чтобы не рассыпаться. Нельзя. Я должна испытывать другие чувства, другие ощущения. Я должна ненавидеть его, сколько раз я мечтала умыться в его крови! Разбить его холеную рожу! Стальная Марго, ты где? Почему раскисла, как прыщавая наивная девица.

С трудом поднимаюсь и иду в душ. Встаю под горячие струи, пытаюсь успокоиться, но ничего не выходит. Тело как будто не мое. Смотрю на свои руки, осматриваю тело. Вроде все тоже, но не то. Оно кричит, оно просит. Хватаю мочалку и начинаю остервенело тереть кожу. Чтобы до боли, до красных следов. Именно так раньше я отмывалась от чужих мерзких прикосновений, смывала грязь. Но тогда было проще. Грязь была снаружи, как сейчас отмыть себя внутри? Как оттереть душу от этих чувств? Вырвать бы сердце и закинуть в отбеливатель. Чтобы вытравить его оттуда, изгнать! Чтобы не имел больше надо мной власти. Я могу убить его, разорвать на части, но как убить его внутри? И смогу ли я убить его?

Опускаюсь на дно кабинки и долго сижу под струями. Вспоминаю самые гадкие подробности своей жизни после похищения. Вспоминаю, как продали меня, как скот, вспоминаю первое насилие, самое страшное. Никто не посмотрел, что тогда я была сама на себя не похожа. Всем было плевать. А еще заглядываю в самую страшную страницу. Об этом стараюсь вспоминать редко. Потому что потом опять душа в клочья, и слезы кровавые внутри. Но должна вспомнить это именно сейчас. Потому что должна довести дело до конца ради НЕЁ! Если не найду свою дочь, то и проходить через все не стоило. Проще было сразу руки на себя наложить. Но я выжила! Я падала и вставала ради нее. Хотя мне ведь даже подержать ее толком не дали. Вырвали из рук, я мою девочку даже рассмотреть не успела. Помню только темные волосики и черные глаза. Его глаза. Может бред? Ведь у новорожденных не понятно, какой цвет глаз, но мне врезались в память именно они. А еще ее плачь, который я до сих пор слышу по ночам.

Вот теперь отпускает! Дрожь заменяет боль! Да! Это то, что нужно. И ненависть черная топит разум! Это он! Он виноват! Он меня — как скот! На мясо! Меня и свою дочь!

Вот так я долго сидела и вновь выстраивала свою броню. Выкладывала вокруг себя стену из кирпичей самых страшных воспоминаний и заливала их цементом их ненависти и боли.

Я должна это сделать. Не просто убить его. Сначала мне нужна информация. Я должна понять, есть ли она у него! А для того, чтобы ее получить, мне нужно быть холодной и собранной. Чтобы продумывать каждое слово и анализировать услышанное. Иначе я окажусь бесполезной и подведу мою малышку, ради которой я выбралась из всего этого дерьма. Я должна ее найти! Пока дышу, не перестану искать!

Когда получилось, наконец, немного успокоиться, в голове начали выстраиваться здравые мысли. Я его оттолкнула, и совсем не факт, что он запал настолько, что и дальше будет преследовать меня. Вполне возможно, что уже завтра он улетит в какую-нибудь другую страну, и там найти его будет намного сложнее. Поэтому я решила действовать прямо сейчас. Мне нужно пробраться в его номер, чтобы узнать нужную мне информацию. Амина, скорее всего, там нет, наверняка вернулся на праздник, который все еще в самом разгаре.

Я оделась в удобный черный костюм, обувь с резиновой подошвой, в ней ходить можно совершенно бесшумно. Проверила оружие, взяла рюкзак со всем необходимым и отправилась на крышу. За эти дни я изучила территорию отеля, а еще у бестолочи Евгения я стащила флешку с подробным планом всех помещений. Поэтому я точно знала куда идти, где установлены камеры, и как проходит вентиляция. Амин предсказуемо разместился в президентском люксе. Добраться до него не составило труда. Он располагался на пятом этаже главного комплекса отеля. Здесь были самые дорогие номера. Я по веревке опустилась прямо на его балкон. Дверь была закрыта, но открыть ее не составило труда. Пара нехитрых манипуляций и я внутри. В огромном номере темно. Похоже, я была права. Он пуст. Это хорошо. Самое гадкое было бы, если бы я застала его здесь с какой-нибудь шалавой. Тогда бы точно не сдержалась. Грохнула обоих. Хотя, какое мне дело, кого он трахает? Не о том думаю. Не о том. Надо собраться. Пробираюсь вглубь номера. Все чисто, никаких признаков пребывания здесь живого человека. Прохожу в следующую комнату и замечаю свечение от незакрытого ноутбука. Интересно. Подхожу ближе, трогаю клавиатуру. Экран оживает, но просит пароль. Хм. Это не страшно. Достаю флешку, которую подарил мне один знаток таких вещей. Вставляю в разъем, запускается программа, легко ломающая код. Доступ открыт. Я просматриваю файлы. Ничего интересного. Финансовые отчеты, сводки, таблицы. Доступ в почту тоже закрыт паролем. Это уже сложнее, а времени возиться у меня нет. Поэтому перехожу к папке с фотографиями. Сердце снова замирает, когда вижу его улыбку. Нет. Не поддаваться. Листаю фото, Амин в кругу друзей, на яхте, в горах. Любит путешествовать, гад. А вот и какая-то дура повисла на его плече. А вот другая. Вот он рядом с почтенным пожилым мужчиной и черноглазой женщиной. Понимаю, что это его родители. Да. Глаза у него от матери. Вдруг на заднем фоне замечаю женщину, которая мне нужна. Вот она! Тварь. Жива и здорова. А по всем документам давно сдохла. Вот о ней мне нужно узнать побольше. Листаю дальше. Еще на двух фотографиях вижу ее лицо. Видимо, она живет или работает в доме родителей Амина. Ну, что ж. Теперь я ее найду! И эта тварь от меня не скроется. А еще мое внимание привлекает папка со знакомым логотипом. Это знак организации, с которой я работаю уже ни один год. Она помогает освободить девчонок из рабства. Только непонятно, какое отношение Амин имеет к этому. Скорее всего, собирает информацию, чтобы уничтожить. Папка тоже закрыта паролем. Пытаюсь раскодировать, но вдруг слышу какой-то звук. Как будто кто-то вздыхает. Я молниеносно выдергиваю флешку и отхожу в тень. Прислушиваюсь. Все тихо. Жду несколько минут, но больше никаких звуков не раздается. Бесшумно передвигаясь, иду в следующую комнату. Это спальня. Захожу туда и замираю. На кровати лежит Амин, похоже, он крепко спит. Подхожу ближе, почти со страхом смотрю на место рядом, ожидая увидеть там какую-нибудь обнаженную красотку. Но нет. Он спит один. Неужели не нашлось, кому пригреть? Останавливаюсь у кровати. Амин крепко спит. На него падает лишь свет фонарей из окна. Сейчас он так похож на того Амина из моей юности. Расслабленное лицо, слегка приоткрытые губы. Ангельский облик, за которым кроется гнилая черная душа. Интересно, сколько еще девчонок клюнуло на эту внешность, и теперь продолжают томиться в рабстве? А сколько таких девочек здесь, прямо в этом отеле, где-нибудь в закрытых клубах развлекают приватных гостей?

Вот и отходят на задний план дурные мысли. Вспоминаю его слова любви, а потом бездушные лица конвоиров, которые тащили меня в лапы будущего хозяина. Где, интересно, ты был тогда? А когда я рожала мою девочку в одиночестве в старом сарае? Что ты делал? Спал со своей невестой или окучивал очередную дурочку? Начинаю тяжело дышать, потому что перед глазами красная пелена ненависти. Как в тумане достаю нож. Рукоятка привычно ложится в руку, прицеливаюсь в голову лежащего передо мной мужчины. Одно движение и могу очистить землю от этого дерьма. Могу. Сжимаю оружие крепче. Я ведь могу! Рука дрожит, почему? Почему не хватает духу сделать это последнее смертоносное движение? Чёрт! Амин вздрагивает во сне, тяжело вздыхает, морщится, слегка стонет, как будто испытывает боль. Понимаю, что сейчас он может проснуться. Отскакиваю в тень, и тут взгляд цепляется за то, что заставляет меня забыть обо всем. Амин затихает, снова погружаясь в крепкий сон, а я застыла и не могу пошевелиться. Моя дрожащая рука тянется к тумбочке, на которой лежит то, чего здесь просто не может быть. Мне кажется? Это чья-то злая шутка? Я огладываюсь, ожидая, что сейчас раздастся чей-то зловещий смех. Может это сумасшествие? Нет. Старый томик стихов никуда не пропал с тумбочки. Он все так же лежит там, я подношу к нему руку, дрожащей рукой беру, он легко открывается на странице, заложенной простой засушенной ромашкой. В комнате темно, но мне не нужен свет. Я знаю, что здесь написано, и ромашку эту сюда положила именно я много лет назад. В голове огнём вспыхивают строки: