— В качестве кого?

— Ну, для того, с кем мы будем встречаться, будешь играть роль мамочки. Справишься?

— Справлюсь. А на самом деле?

— На самом деле ты мне нужна в качестве поддержки, охраны, моей женщины, — он подается вперед, накрывая мою ладонь своей. — Точнее, ты мне просто нужна, — смотрит прямо в душу, гипнотизируя взглядом.

— Нет, — произношу я тихо, вытаскивая руку. Встаю из-за стола, снова прикуриваю сигарету. Он не идет за мной, что хорошо. Это дает время успокоиться.

Я понимаю, чего он хочет. Он уже итак сломал все мои знания. Все мои барьеры. Но я не могу ему поверить и открыть душу. Я боюсь. Поэтому я отчаянно хватаюсь за остатки ненависти, именно она помогает держать барьеры, держать под контролем мысли и чувства, хотя они, как растревоженные птицы, рвутся из клетки, просят свободы, но я безумно боюсь. Даже не замечаю, как сигарета догорает до фильтра. Делаю последнюю затяжку и прикуриваю еще одну. Сзади слышу шаги.

— Кстати, я знал твоего мужа.

— И?

— Он обращался за помощью. Мы искали его дочь.

— Не нашли.

— Нет.

— Ее нашла я. Вернее не так. Я знала, где ее искать.

— Мы помогали ее освободить.

— Ее освободила я. Сама.

— Да. Но кто тебя прикрывал?

— Зачем ты все это мне говоришь?

— Затем, чтобы ты поняла. Мы с тобой все эти годы делали одно дело, и еще. Мы бы все равно встретились, — чувствую его руки на плечах. Он зарывается носом в мои волосы. — Я не знаю, почему судьба так долго водила нас кругами. Я бы многое отдал, чтобы найти тебя раньше. Помочь. Но вернуть уже ничего нельзя. Давай не будем больше бежать друг от друга. Давай попробуем быть вместе. Снова узнаем друг друга, — меня начинает колотить. Какого хрена? Я не могу контролировать это. А он дышит в ухо, водит губами по моей шее.

— Я за тебя все готов отдать. Видишь? Я ничего от тебя не скрываю. Я открыт перед тобой. Спрашивай что хочешь. На все отвечу.

— Ты, может быть. Зато я не хочу ничего отвечать. Я забыть хочу, а ты… ты самое больное воспоминание.

Он шумно вздыхает.

— Я не спрошу, если ты не захочешь. Я…готов пойти на все твои условия. Ты права. Я слишком многое тебе задолжал. Я готов тебе дать все, столько, сколько ты сама захочешь взять.

— А если я ничего не захочу?

— Я приму это. Но… отпустить не смогу. Я буду рядом. Хочу так. Просто дышать с тобой одним воздухом — это уже безумно много, — господи, зачем он так? Как же тяжело. Как страшно. Внутри снова все рвётся. Зарыдать бы, броситься к нему на грудь, как в сопливых мелодрамах, отпустить свою боль, но я не могу. Я так не привыкла. Прутья клетки натягиваются, впиваясь в кожу, но они крепки. Дышу сквозь зубы, натянута как струна, не смогу отпустить себя. Мое это все. Больше ничье!

— Отойди от меня! — прошу каким-то голосом-скрежетом.

Амин вздыхает тяжело, но убирает руки и отходит на несколько шагов.

— Тебе тяжело, я вижу. Ты не доверяешь мне. Мое предложение в силе. Я открыт перед тобой, — потом добавляет. — И еще. Твой самолет на завтра отменили.

— В смысле? — оборачиваюсь резко.

— В прямом. Можешь позвонить в аэропорт, узнать сама. Не смотри на меня так. Я тут не при чем. Самолеты мне не подчиняются. Кстати, не знаю, зачем тебе в Лондон, но у меня там дом и три отеля. Остановиться можешь, где пожелаешь.

— Без тебя разберусь!

— Как скажешь. Так ты поможешь мне вечером?

— Да, — выдыхаю я. Не знаю, почему это делаю, но внутри есть уверенность, что должна так поступить. Хотя я знаю зачем. Хочу убедиться, что он не врет, и все так, как он сказал.

— Я зайду за тобой в семь. Будь готова.

— Наряд? Вечерний?

— Да. Встреча будет на яхте.

— Я буду готова.

Он выходит из номера, а я дышать не могу. Что мне делать? Как жить теперь? Я не знаю.

Все время до вечера я пыталась привести мысли в порядок и договориться с собой. Я начала бороться с желанием поддаться на уговоры Амина и остаться с ним. И желание это было слишком велико. Осознать все его слова получалось плохо. Я настолько привыкла его ненавидеть, что перестроиться вмиг не получалось, а еще был большой страх, что он снова врет. Да, складно, гладко, но врет. Может, я ему нужна для чего-то? Или он действительно опасается, что я его грохну? Не знаю. Но броситься просто в его объятия я не могу. Рядом с ним мне все сложнее держать чувства под контролем. Если сорвусь, точно превращусь во влюбленную идиотку. Мне уже сейчас хочется постоянно к нему прикасаться, прижаться к его груди, поплакать, рассказать про все горести и печали. Но я понимаю насколько это глупо. Это путь в никуда. Будущего у нас все равно нет и быть не может. Пусть он будет сто раз не виноват, но он не знает меня, а я его. И я не хочу, чтобы меня кто-то узнавал. Не хочу никого пускать в душу. Я не для этого, и это все не про меня. Я — одиночка. Холодная, без души и жалости. Я себя такой сделала и менять не собираюсь.

Но сегодня я хочу пойти с ним. Хочу просмотреть, что будет и как. Да, для меня большим потрясение стало узнать, что он и есть основатель организации, с которой я работала не один год. Пока мне не все понятно в его прошлом, с этим тоже надо будет разобраться. А еще он говорил об охране, а я не забыла, что могла получить на него заказ. Я отказалась, но это говорит лишь о том, что его попробуют убрать другим способом. Подумала об этом, и сердце потянуло. Не хочу, чтобы он умирал. Раз уж я его не убила, то и никому другому не позволю. Хотя, от своих планов я не отказываюсь. Сегодня побуду с ним, а дальше пусть сам разбирается. Предупрежу его, и пусть Алекс этот его безопасность обеспечивает. А мне нужно дальше искать, тем более, что сейчас у меня появилась зацепка, которая должна привести меня к моей девочке. Если нет, тогда я вообще не знаю, как жить дальше. Хотя, я столько раз разочаровывалась, столько искала, и все мимо. Все, кто мог что-то знать, давно на том свете.

Хватит об этом. Это завтра. Кстати, самолет мой перенесли на вечер. Значит, планы мои сдвигаются, но не отменяются.

К вечеру Я вроде как успокоилась, настроилась. Роль, которую предложил мне Амин, потребует от меня собранности, холодности и определенной жестокости. Чтобы сыграть ту, которая ломает невинных девчонок, нужно стать ею на время, вжиться в роль. Иначе никак.

Поэтому, выбирая наряд, я вспоминала суку, которая встретилась на моем пути. Многому она меня научила, точнее, вбила в меня эти знания плеткой. Тоже сдохла уже, тварь. Правда, тут не моих рук дело, а жаль.

Ну, что ж. Роль холодных сучек я люблю. Посмотрим, понравится ли она Амину.

Ушел от Марины с тяжелым сердцем. Что я усвоил за этот день? Все намного хуже, чем мог представить себе в начале. Она не лгала. Она действительно изменилась. Точнее не так. Она обросла крепкой броней. Но грела меня мысль, что я знаю ее лучше других, помню ее нежную душу, которую она спрятала от всех. Только добраться до нее теперь совсем не просто. Не собирается она пускать туда ни меня, ни кого-то другого. Сложно будет туда пробраться, но я попробую. Поранили мою Марину, измучили, но не сломали. А значит, надежда есть. Мне она теперь как воздух нужна, поэтому отступаться я не собираюсь. Было крайне неприятно, что Марина теперь упорно все сводила к сексу, не позволяя приблизиться к ней ни на шаг ближе в эмоциональном плане, но выбора у меня нет. Пока я беру то, что она дает, а дальше будь что будет. Секс наш был умопомрачительным, но каким-то холодным. Хотелось дать ей больше и получить больше, чтобы хорошо было не только телу, но и душа немного отогрелась, но пока это только мечты. Я не знаю толком, что Марина пережила, а она не спешит делиться. Это ее право, я могу только, как и обещал, быть рядом и давать ей то, что она сама захочет взять. Я не осуждаю ее и в душу лезть права пока не имею. Но если буду рядом, постараюсь медленно пробираться ближе через чащу ее сомнений, недоверия и боли. Получится ли у меня дойти до цели, я не знаю, но я приложу для этого все усилия.