Когда нужное состояние было достигнуто, Сильвия подала энергию на глаза. Мир расцвел красками. Она видела потоки сил, видела, как вокруг подруг вихрем кружатся защитные плетения, видела, как на окраине поляны протянулась нить сигналки. Чуть погодя Сильверстоун стала вглядываться в ауру Ройса. Навскидку ничего особенного там не наблюдалось. Черная дымка перемешивалась с красной, иногда в этом ореоле появлялись фиолетовые сполохи. Черный и красный цвета отражают двоякую суть существа, где черный – маска, которую носит разумный, красный же – сама суть. Но что именно они определяют, может сказать лишь магистр аур, а таких в Империи – всего двое. Фиолетовые сполохи – и вовсе обычное явление, свидетельствующее о том, что Ройс видит приятные сны.

«Что же разглядела Таша?» – подумала Сильвия и напрягла зрение.

Второй круг ауры. Здесь рассеивалась дымка, и можно было увидеть развернутые энергетические каналы. Опять пусто.

Сильверстоун накрутила источник и, прикусив губу, пробилась до третьего круга. Изображение стало объемнее, и она увидела источник наемника. Вероятнее всего заклинатель, но не очень сильный, скорее даже слабенький. Вздохнув, Сильвия уже отчаялась что-либо отыскать и смирилась с тем, что придется расписываться в собственном бессилии. Для любого мага это хуже пытки. Но тут где-то в глубине замаячил тусклый рваный свет. Магиней завладела лихорадка любопытства, и она рискнула – подала на глаза прямой поток силы. При неумелом обращении это чревато серьезными проблемами со зрением, но ведь рядом сидит целительница, так что можно попробовать.

Четвертый слой показывает многое и столько же скрывает. Здесь в лабиринтах нитей немудрено заблудиться, но девушка имела четкий ориентир. С каждой секундой она будто погружалась в саму суть Ройса, ее стали охватывать отголоски эмоций молодого человека. В основном там преобладали кураж, азарт и какая-то особая смесь из радости и предвкушения. Такое испытывает человек, стоя перед пропастью. Ему кажется, всего шаг – и он взлетит, но сознание утверждает обратное. И эта борьба мечты с реальностью вызывает просто бурю эмоций, рвущих грудь и туманящих сознание.

«Что за сны он видит?»

И тут Сильвию скрутил приступ тошноты. Буря радостных горячих эмоций сменилась вязким болотом. Магиня оказалась где-то в глубине, в самых потаенных уголках сознания, о которых стал забывать и сам субъект. Здесь вместо радости царила тянущая печаль, кураж сменился тоской, а вместо предвкушения стояла дикая злоба, неумолимая жажда мести, готовая сжечь все, включая самого наемника. Наконец она увидела то, что десять минут назад отыскала Таша. Рваные черно-синие нити формировали древние руны, переплетаясь в некогда изящный, но мерзкий узор.

«Печати никогда не рассеиваются полностью, – вспомнила Сильвия одну из лекций по теории общего искусства. – Печати въедаются в саму жизненную суть разумного, если хотите – душу. Их можно снять, можно развеять, можно взломать и уничтожить, но следы остаются. И они будут вечно преследовать разумного, потихоньку подтачивая его изнутри, подобно тому, как термиты точат вековые дубы. Именно поэтому многие ратуют за возвращение рабства и упразднение процедуры нанесения печати личного слуги, считающейся одной из самых пагубных меток, что когда-либо создавали чертильщики».

Сильвия прервала медитацию и тяжело задышала. По лбу градинами скатывался пот. В последний раз она погружалась до четвертого уровня лишь на экзамене в Академии и после этого зареклась от подобных изысканий. Если ты не аурный маг, оставь эти испытания кому-то другому.

В этот раз капитан смотрела на спящего Ройса, у которого на добром лице застыла мечтательная улыбка, совсем по-другому. Без презрения, но с уважением, без жалости, но с гордостью. Да, она была горда тем, что среди самых простых людей существуют такие, кто готов идти до конца, кто не сдается, кто не прогибается под гнетом властвующих дворян. А еще ей стало очень стыдно за ту насмешку.

– Только извиняться не вздумай, – прошептала Таша. Целительница уже пришла в себя, подживила губу, а на лицо вернулся извечный румянец.

– Не вчера родилась, – буркнула Сильвия. – И что-то засиделись мы. Всем спать!

– А как же каша? – возмутилась Свата.

– Оставишь на утро.

– Да она промерзнет!

– Ничего, – отмахнулась капитан, раскладывая спальник. – Разогреем.

Лейтенант еще некоторое время поворчала, но не стала оспаривать приказ и также занялась обустройством ночлега. Когда девушки заснули, Таша все еще смотрела на звезды. Она так и не сказала подругам, что увидела на седьмом, последнем уровне. Она вообще никому не говорила о том, что способна видеть слои, доступные одним лишь архмагистрам аурной магии. В мире много загадок, и пусть это останется одной из них. Таша обернулась и взглянула на разумного, который в этот момент, позевывая, что-то бормотал себе под нос. Целительница улыбнулась и свернулась клубочком. Пусть останется загадкой и то, что она увидела там, в самой глубине, где раскрываются все секреты и где рождаются все тайны. Там, где действительность, сплетаясь с воображаемым, порождает явь.

Сильвии в этот раз снились не бальные залы, освещенные золотыми люстрами и тысячами магических свечей, не пыльная библиотека Академии, где она проводила долгие часы, не родной дом и теплые улыбки родителей, давно сгинувших в пламени войны между баронами. Не снился и домик на берегу озера, что всегда был ее мечтой. Вместо этого она видела перед собой бескрайнее море, но вместо воды там была высокая зеленая трава, а волны сменились холмами. А под гул и свист на небе из облаков, покрывая землю тенью, выплывали огромные острова. И где-то вдалеке, у самого горизонта, шли два путника. Один был повыше, а другой чуть ниже, но шире. Оба они были завернуты в черные плащи, а за плечами мерно покачивались кожаные мешки. Но даже отсюда было видно, что тот, который пониже, увлеченно рассказывает, а его спутник увлеченно слушает.

Тим

Сегодня произошло чудо. Возможно, богиня Таос, повелительница мира снов и по совместительству владыка облаков (вот серьезно, я не понимаю, как это между собой связано), решила, что хватит уже мучить меня не самыми приятными побудками. Именно поэтому я проснулся не от визгливого крика Ози, меня не пинал Добряк, не кусал клоп. В меня не тыкал палочкой Пило, проверяя глубину чаши терпения друга. В меня не прилетело какое-нибудь колдовство, потому что Нейла промазала своим проклятием. И Руст с дикой похмелухи не вылил на меня отвар. В ухе не ползала гусеница, не кричала за углом пантера. Меня даже не сбросили с лошади. Я просто проснулся, потому что проснулся. Свежий морозный воздух наполнил легкие. Улыбнувшись, я с наслаждением потянулся. Интересно, а почему Колдунья никогда не раскидывала сигналку или как там эта фиговина называется? Ни тебе дозоров, ни раздраженного бормотания сослуживцев. Лепота.

Встав и оглядев полянку, я оценил картину. Таша, свернувшаяся клубочком, напоминала котенка. Свата, как всегда, сохраняла суровое выражение лица – небось во сне строит какого-нибудь поклонника. Ну а Сильвия просто безмятежно дрыхла. И упустить такой момент я просто не смог. Служба в отряде, где каждый считает своим святым долгом подколоть ближнего, приучила меня к мести за любое проявление… ладно, приучила меня к мелким пакостям. И себя не изменишь, ведь так?

Взяв кружку, я набил ее снегом, сверху положил уголек. Кстати, костер горел всю ночь – все-таки хорошо быть магом. Закрепив кружку на хитро поставленной растяжке, я оглядел дело рук своих. Теперь, когда Сильвия проснется и захочет принять сидячее положение, ее будет ждать освежающий душ. Почему я такой злой? А нефиг скидывать раненого наемника в снег, а потом еще и сидеть на нем, как на ивовой лавке.

Осторожно двигаясь, чтобы никого не разбудить, я скрылся с места преступления. Хорошо хоть охранное плетение свободно пропускало всех, кто собирался выйти из охранного круга, оставляя на нем соответствующую метку, и когда разумный возвращался, оно тоже не визжало. Умное заклинание, иначе уморишься вскакивать каждый раз, когда кому-нибудь приспичит до ветру.