Тим

Видимо, сегодня я растрачу все запасы удачи как минимум на ближайшее десятилетие. Пока я петлял в переулках, не выползая из теней и не снимая «скрыта», мне не встретилось вообще ни одно живое существо, даже крыса дорогу не перебежала. Без особых проблем в кратчайшие сроки я добрался до северной башни. Махина еще та. Если стена возвышается над землей на двадцать метров, то эта башенка обгоняет ее где-то метра на три. И вот на нее-то мне и нужно забраться. Притаившись в самом темном уголке, я стал дожидаться, пока придут сменщики трех солдат, которые охраняли вход в башню. Караул сменился через пятнадцать минут, но, решив, что это слишком мало, я продолжил ждать. Этих парней сменили уже через двадцать. Значит, примерное время смены – от восемнадцати до двадцати двух минут. Вполне прилично.

Достав короткий кинжал, благо эту парочку я всегда ношу с собой, они уже давно стали частью меня, я вложил его в зубы и, врубив ускорение на полную, игнорируя рвотные позывы и тянущую боль, с разбега взлетел на стену. Два метра преодолел одним лишь бегом, а затем, кувырнувшись, растекся по стене, цепляясь за малейшие выступы. Отсчитывая в голове время, я метр за метром продвигался к цели. Когда минуло семь минут, я уже преодолел половину. Подъем оказался не из легких. В некоторых местах камни были настолько плотно сбиты, что в щель не пролез бы и женский волос. Приходилось «обходить» опасный участок и искать другой путь.

Первая серьезная проблема возникла на отметке двадцать метров. Прямо передо мной оказалась бойница, и я четко ощущал присутствие дозорного за каменной толщей. Пришлось обратиться в слух и ждать. В тот момент, когда дыхание дозорного замедлилось, я на пределе сил рванул вперед. А потом снова застыл, вслушиваясь. Дозорный задышал чаще, но вскоре успокоился – видимо, решил, что это птица, или просто ничего не заметил.

Следующим препятствием в моем восхождении стал сильный порыв ветра. Пришлось застыть и потратить целых три минуты, оставалось столько же. Но все же я успел и забрался на крышу точнехонько за девятнадцать минут. Тут же достал самодельный факел. Им стала ножка стула, обмотанная пропитанной алкоголем тряпкой. Щелкнуло огниво, вылетела искра, и самоделка занялась веселыми язычками пламени. Отогнув плащ, я прикрыл огонь, отсчитал три секунды и убрал завесу, чуть подержал и снова накрыл. Так продолжалось в течение минуты. Затем я затушил пламя, отшвырнул палку подальше и стал вглядываться в ночь.

Зачем мне была нужна смена караула? Все просто. Если друзья не подведут и на горизонте появится армия, мне нужно знать, когда резать дозорных, чтобы они раньше срока не подняли шум. А вообще все это сущая авантюра. Спускной механизм охраняют три боевых мага и с десяток воинов, таким отрядом впору на трактах караваны грабить. А что на моей стороне? Два кинжала, навыки Тени и фактор неожиданности, на который я ставлю свою жизнь. В принципе эта ситуация мне напоминает игру в рулетку, вот только моя жизнь стоит не на красном, черном или обычном числе, я все поставил на зеро. Шанс, что шарик судьбы упадет на эту ядовито-зеленую ячейку, так же мал, как и шанс, что я продержусь в городе больше чем еще одни сутки. А значит, терять нечего.

Бесконечно долго тянущиеся секунды сменялись минутами, а я, все так же изображая из себя каменную горгулью, вглядывался в ночную мглу. Наконец у самого края рощи мигнул красный огонек. Прошло две секунды, и во тьме снова показался красный язычок.

«Объявили готовность», – понял я и свесился вниз.

До окна, обращенного в сторону города, примерно три метра. Что ж, сам демон мне не брат. Сцепив зубы, в которых я все еще сжимал лезвие кинжала, я сиганул вниз, в полете извернулся ужом и, зацепившись за раму, влетел в помещение. Дальнейшие события пронеслись со скоростью истребителя, преодолевшего звуковой барьер. Уже влетая в помещение, я двумя ногами пробил грудную клетку какому-то мужику в длинном балахоне. Минус один маг. Ошарашенные стражи не знали, что предпринять, они вообще рассчитывали на спокойный отдых. Выискав глазами еще двух балахонщиков, я невольно улыбнулся: они стояли совсем близко и лишь один начал формировать заклятие. Как я узнал? Видимо, дает о себе знать инициация. Два кинжала расчертили воздух, и маги пали с пронзенными глазницами.

Бок резануло вспышкой боли, но я уже не обращал внимания на такие мелочи. Осталось еще шесть вояк. Меньше, чем я предполагал, но они с оружием, а я без. Маги еще падали на пол, а я уже метнулся к ближайшему солдату. «Кошачьей лапой» свернул ему кадык и, пока он с хрипом заваливался на бок, выхватил его короткий меч. Удобное оружие, пятьдесят сантиметров острой стали, почти боевой нож и почти как моя сабля. Помещение оказалось довольно большим, метров десять в диаметре. Воины обнажили клинки. Я один, их пять. Но нам не привыкать. Метнувшись к первому, я пропустил его выпад над собой и вонзил клинок прямо в брюхо. Увы, он слишком плотно увяз в неудачно рассеченных звеньях кольчуги.

Следующего противника я встретил с голыми руками. Стиль солдата был прозрачен, как слеза ребенка, – обычный вояка, прошедший ускоренную подготовку. Мне ничего не стоило перехватить его меч за гарду и, используя инерцию удара, перерезать горло. Падая, нимиец выпустил клинок из рук. Я снова вооружен, но меня уже обошли с трех сторон. Хищно оскалившись, я рванул к тому, что преграждал путь к павшим магам. Когда до него оставался лишь метр, я швырнул меч и тот наполовину ушел в череп бедолаги. Белкой-летягой прыгнув вперед, я приземлился на корточки между волшебниками, выдернул кинжалы и, не оборачиваясь, полагаясь на одно чутье и интуицию, метнул их за спину. Завибрировал пол, а я расслышал, как упали два тела.

Все это заняло не больше тридцати секунд. Думаю, учитель гордился бы мной. Пусть это явное жульничество, но, демоны, я же ученик убийцы, читай: беспринципная скотина. Вернувшись к мертвецам, я достал кинжалы, пробившие им гортань, и замер около во?рота. Огромная катушка с намотанной на нее цепью, звенья которой столь велики, что их вполне можно использовать вместо двухпудовой гири. Снова пошел отчет времени, и, когда минула пятая минута, я одним движением подломил упор, державший всю конструкцию. Закрутилась катушка, стравливая толстенную цепь, и мгновение спустя раздался грохот упавших ворот.

Не теряя времени, я метнулся к витой лестнице, но у подножия башни не обнаружил дозорных. Вместо них увидел четыре знакомые фигуры и три трупа.

– Ну ты герой, – усмехнулся Пило.

– Лэр Зануда, я восхищен вашей доблестью и воинским умением, – в лучших традициях званых приемов поклонился Принц и снял воображаемую шляпу.

– Демоны тебя задери, живучая ты скотина! – тараторил Руст.

Ушастый ограничился одним лишь подмигиванием.

– И вас с тем же, и вас так же, – сказал я. – Чего стоим? Или оставим город служивым? Сейчас дозорные поднимут тревогу, и здесь будет очень горячо.

– Твои предложения? – ощерился Младший.

– Ха! – улыбнулся я и опустил забрало. – Фхе ха фной.

И мы нырнули в темный переулок.

Эта ночь в Мальгроме была так же ярка, как и утренний рассвет. То тут, то там вспыхивали очаги пожаров, слышались крики умирающих. Три тысячи наемников ворвались в парадный вход и первые десять минут убивали всех, кого видели. Потом подключились служивые. Завязались бои на улицах. Нимийцы дрались как львы, заливая кровью каждую пядь земли, но вскоре рухнули восточные ворота и в город нескончаемым потоком хлынули имперцы. Легионеры и солдаты уже видели победу, перед их взором застыла картина разграбленного города. Потоки золота хлынут в их карманы. Те, кто выживут, станут богаты и смогут навсегда забыть о войне, – награбленного хватит на счастливую старость.

Через полчаса уличных боев, когда сгорела последняя баррикада, воины окружили ратушу. На балкон вышел генерал-губернатор. Он вынес белый флаг и ключ от города. Но маршал северного фронта не прощал обид. Он отдал команду, и воины ворвались в убежище. Этой ночью, опьяненные победой, боем и наживой, они не щадили никого. Звезды померкли от стонов умирающих стариков, от плача женщин, своим телом прикрывающих кричащих детей. В подвалах ратуши развернулся кровавый кошмар. Многие потом скажут, что кровь стояла там по щиколотку, но нет, она вздымалась по колено. И если есть боги на Ангадоре, то в этот момент они плакали кровавыми слезами, видя, как воин пронзает клинком мать и ребенка, нанизывая их на теплую сталь.