— Чего угодно кроме разового секса в кабинке туалета на моем дне рождения — голос был холодным и спокойным, что на секунду мне стало жутковато.

— Я не ты, я никогда не отличался целомудрием.

— Я тоже не невинна, но я ни с кем не переспала на твоем дне рождения.

— Может, стоило бы?

— Уже жалею, что не сделала.

В горле запершило, и я развернулась, чтобы пойти на кухню за водой. Крис от меня не отставал.

— Я не могу как ты — громко сказал он.

— Я и не прошу, как я.

Я налила воды и облокотилась на стол, спиной к нему.

— Тогда почему ты злишься?

Я вскипела, да и связь заставляла отвечать на вопрос.

— Потому, что ты не имел права так поступать. Я злюсь, потому что не имею права злиться. Я не твоя девушка, я никто тебе, но меня задевает, что ты трахаешь кого-то в кабинке туалета. Меня просто нереально бесит тот момент, что когда я пытаюсь отплатить тебе той же монетой, когда я пытаюсь поступить также, ты являешься со своими чувствами и рушишь стену. Где был твой самоконтроль?

— Тот же вопрос к тебе.

— О, хочешь сказать, ты не мог терпеть, что я с кем-то помимо тебя?

Крис сжал челюсть.

— Стены нет, ты мне и ответь.

— Я думаю да, а еще я думаю, что ты чертов эгоист. Почему тебе непременно нужно было делать это на моем дне рождения?

— Потому что ты была счастлива.

— И в чем логика?

— Потому что сделай я это в другой раз, ты была бы разбита. А сейчас ты злишься, что я все испортил. Ты сама знаешь это, так что даже не пытайся спорить. Ты не контролируешь свою стену, так что я буквально живу двумя жизнями изо дня в день. Да ты поднаторела в сокрытии эмоций, но стоит тебе выйти из себя и бум, взрыв. Ты сама сказала, что между нами ничего больше нет, и я дал тебе повод ненавидеть меня, но бесполезно ничего не уходит, а я не могу так жить, ясно тебе? Я не евнух, я даже не хренов моногамный парень, из фильмов про любовь. Я люблю секс и люблю алкоголь, мне нравятся красивые девушки с грудью и, знаешь, я безмерно счастлив тому, что так аморален. Из-за тебя я менялся, но мы тогда были вместе, а что у меня есть сейчас? Ради чего мне меняться?

В глазах собрались слезы, но я настырно их смахнула.

— Тогда зачем ты приехал к дому Рикки?

— Потому, что чувства не могут уйти не только у тебя. Я не знаю что с тобой не так, но тебя я просто не могу выкинуть из головы.

Я промолчала и нервно сглотнула. В глазах у Криса что-то поменялось, а у меня тряслись руки.

— Я не по собственному желанию тебя оттолкнула, тебе нужно было это уважать.

— Я уважаю. Я в тот туалет тебя не звал.

— Как и не усаживал к Рикки на коленки, поэтому мы не такие и разные. Ты не имел права лезть в мою голову, не имел права являться туда со своей ревностью и отключать свою стену. Я тоже с поясом верности не хожу.

— Правда? — в голосе Криса появилось что-то хищное — Знаешь, ты права. Не сопротивляйся.

Приказ. Переспрашивать нет смысла.

Он пересек комнату широкими шагами и усадил меня на стол. Он скинул свой пиджак молниеносно, а я лишь могла безвольно смотреть. В моих глазах, наверное, сейчас был вселенский ужас. Он сорвал с меня платье, а я лишь истерично вздохнула. Моя почти обнаженная спина коснулась холодной поверхности стола, и по нему покатился стакан. Он разбился с громким звуком, а я еле сдерживала слезы. Я не сопротивлялась, когда Крис снял с меня лифчик, не сопротивлялась когда осталась без всего остального. Даже когда все началось, я не сопротивлялась. Не плакала. Я только ненавидела. Он не пытался меня целовать, но и не был груб. Все было быстрым и совершенно спонтанным. Он вертел мной как марионеткой, а я молчала. Крис изогнулся и застонал, а я выпрямилась и совершенно пустым взглядом посмотрела на него.

На секунду в его глазах мелькнул испуг, но мне было плевать. Он натянул штаны, а я надела то, что осталось от моего платья. Мне не было неприятно или больно, с физиологической стороны вопроса все было, как и надо. Просто я опустела. Как шарик, из которого выпустили воздух.

Крис отошел на несколько шагов и провел рукой по своей бородке.

— Убери — он кивнул головой в сторону осколков.

Я повиновалась. Он ушел, а я голыми руками принялась собирать кусочки стекла с пола. Один впился мне в кожу, и показалась ярко-алая струйка крови. Она закапала на пол, а я как завороженная смотрела на это, не поднимаясь с колен. Тут в поле моего зрения показался длинный палец с черным маникюром. Он подцепил мою кровь с пола, и я ошарашенно посмотрела за его дальнейшими действиями. Передо мной стояла та кудрявая из клуба. Она улыбалась.

Ее внешность стала меняться. Волосы поменяли цвет и стали фиолетовыми. Наконец, когда бугимен стала совсем нормальной, она облизала палец с моей кровью.

— А твой Крис ничего оказался — она хохотнула и растворилась в воздухе на подобии дыма.

Я быстро убрала осколки и дала волю слезам только у себя в комнате. Из последних сил стараясь не кричать и сохранять стену на месте. Я прижимала одну подушку к своему животу, пытаясь разорвать ее пальцами, а вторую в области лица, чтобы не было слышно всхлипов.

Я ничтожество. Я чья-то собственность. Я в смертельной опасности.

Эти фразы повторялись внутри моей головы снова и снова, кружа в сводящем с ума водовороте.

Утро. Похмелье. Размазанный макияж и рваное платье. Ну, здравствуй, Гардения Лерой.

Разбитая, сломленная, отвратительно жалкая.

Я спустила ноги, с кровати ощутив сквозняк, витающий над полом. Голова болела, а в горле першило так, что желание говорить пропадало. Засохшие соленые дорожки от слез оставляли неприятное ощущение на щеках. Я скинула порванное платье и ногой отправила его в дальний угол. В полете оно зацепилось за шкаф и до нужного места не долетело. Я яростно вскочила на ноги, как вдруг черная ткань снова поднялась в воздух, и в мгновение ока переместилась на нужную точку.

Телекинез?

Я приоткрыла рот от удивления и вдруг поняла, что мне все еще холодно. Дверки шкафа сами собой открылись и мне в руки приземлились серые домашние штаны и кофта с капюшоном.

Мой телекинез, он снова работает, хотя Крис ничего не разрешал.

Ненависть, вот в чем была тайна. Мне всего лишь нужно было по-настоящему и обоснованно его возненавидеть.

Один из уголков губ торжествующе пополз наверх.

Сохраню это, пожалуй, в секрете, на какое-то время. Пусть будет сюрпризом, если он посмеет ко мне еще раз прикоснуться.

От мысли о нем в душе начало подниматься чувство отвращения. Я не могла точно сказать испытываю я его именно к Крису или вообще к самой себе, но видеть сейчас своего хозяина я была не намерена. Руки сами нащупали подаренный Крисом кулон, и вскоре он уже покоился в ящике тумбочки.

Не нужны его подарки, и он не нужен.

Обернувшись большим зеленым полотенцем, я аккуратно заглянула за дверь в коридор. Пусто.

Я на цыпочках прошла к ванной и закрыла за собой дверь на щеколду. Почувствовав себя в относительной безопасности, я встала под обжигающие струи воды. С остервенением, мочалкой я сдирала с себя все запахи и прикосновения вчерашнего дня. Намыливала и смывала и снова, и снова, будто мыльная вода могла унести вместе с собой всю вчерашнюю мерзость. Остановиться никак не получалось, успокоиться я смогла только когда кожа приняла розовый оттенок и начала побаливать. Я почти завороженно смотрела на свою руку с облупившимся лаком, на коже проступали красные пятна от мочалки. Хватит.

Круглое зеркало над раковиной запотело. В воздухе витали ароматы геля для душа, удивительно как мой нос до сих пор мог их различать. Ладонью я провела по прохладной поверхности и на меня тут же посмотрела моя копия.

Влажные, почти черные от воды, волосы липли к плечам, под глазами проступили синяки от недосыпа и нервов. Ключица уродливо выпирала над грудью, плечи стали слишком острыми. Щеки впали, а кожа была такой бледной, что становилось страшно. Я будто постарела за одну ночь. Но больше всего меня испугали глаза. Цвет был прежним, серый с зеленой примесью, но вот блеск он куда-то исчез. Они были пустыми, как будто я очень устала.