— Правда?

— Да. Я совладелец «Соли». Не представляешь, сколько денег можно получить с волшебного бара. Особенно если туда решит заглянуть лепрекон-алкоголик. А у нас он, кстати, в постоянных клиентах.

Я замолчала, а Ган видимо наслаждался моим замешательством.

— Я мастер по оружию. Я модифицировал пистолет Чарны, подгонял идеальное равновесие для всех клинков Криса и пользоваться ими его учил тоже я. Стрелы с разными насадками для его арбалетов. Для Фреи я сделал отличный набор метательных ножей. Ружья близнецов тоже моя работа я им там даже гравировку сделал с именами, чтобы не путали. Для Руди я сделал зачарованный набор сюрикэнов, он иллюзионист, так что от него они подпитываются, и на них не срабатывают металлодетекторы.

— А для меня, ты когда-нибудь что-нибудь делал?

— Да делал. Крис, правда, не радуется, от идеи, что ты ходишь на миссии так что, ты так и не добралась до моих изделий.

Он указал пальцем на коробку сбоку от нас. Я с любопытством раздвинула картонные крылья крышки и обнаружила внутри множество небольших металлических шариков.

— Что это такое?

— Бомбы с зачарованным огнем внутри. Без тебя они не сработают.

— А в чем смысл?

— Ты кидаешь их в воздух, они там раскрываются под действием твоего телекинеза. Зачарованный огонь высвобождается в виде небольшого взрыва, а для тебя это начальное пламя. Ты управляешь им как хочешь.

У меня загорелись глаза.

— Я возился с ними почти неделю, а Крис не разрешил тебе их даже в руки дать. Жаль у тебя силы под запретом.

— Не все — я широко улыбнулась.

Металлический шарик плавно перекатился на ладонь. Я размахнулась и кинула его в воздух. Он раскололся как грецкий орех, и появилось пламя. Странный цвет, по краям оранжевое, а внутри фиолетовое, как на газовых плитах. Я подняла руку и пламя застыло. Мой кулак сжимался и разжимался, а пламя билось как гигантское смертельно опасное сердце, которое я могла контролировать. Ощущение силы поглотило меня полностью. Ган улыбался глядя вверх.

— На бале маскараде, Денни, нам точно не будет скучно.

В зеркале отражалась худощавая темноволосая незнакомка и мне, по правде сказать, она нравилась. Ган подобрал идеальное платье, от близкого общения с женщинами у него выработался изящный вкус. Маска, закрывающая половину лица, позволяла мне представлять в этом наряде не себя, а какую-то супергероиню. Пожалуй, я понимаю, почему героям комиксов нравится их носить. Дело даже не в надобности скрывать лицо, дело в ощущении, что ты совершенно другой человек. Как будто маска в состоянии изменить твою суть изнутри. Я была выше, стройнее, изящнее, даже от неуклюжести избавилась.

Губы растянулись в довольной улыбке и я, наконец, вышла из ванной комнаты, чтобы показаться Гану.

— Лерой хвали меня, ибо я сделал из тебя прекрасного лебедя.

Я хихикнула и присела в реверансе.

— Это все потому, что лица не видно.

Ган поднял руки.

— Не хочу спорить, вы женщины странно на это реагируете.

— Ничего подобного — я озорно показала ему язык.

Он подошел ко мне и в сопроводительном жесте протянул согнутую в локте руку. На этих каблуках я была одного с ним роста. Вообще противно осознавать, что Ган несмотря на то, что гигантом далеко не был, все равно был выше меня.

Мы спустились вниз, и я в который раз поразилась тому, насколько эти туфли удобные. Я натянула маску наверх на манер ободка.

— Так лучше, она не самое удобное, что я когда-либо носила.

— Стой, подожди, хочу выдать какую-нибудь крутую фразу в стиле наставника супергероя.

— Ты любишь комиксы?

— Слушай, у меня куча денег, шикарная квартира, прекрасная машина. Даже если в постель к девушке, я буду приходить с точной копией светового меча из «Звездных войн» или с накладными эльфийскими ушами, она меня все равно не прогонит.

— Ты хоть кого-нибудь в своей жизни любил?

Мы зашли в лифт, и Ган нажал кнопку минус первого этажа, подземная стоянка.

— Любил. Мы были с ней в одной подготовительной группе, и я женился на ней, как только появилась возможность.

— Все кончилось драматично?

— Да, только совсем не как у Николаса Спаркса. Через год оказалось, что она спит с каким-то парнем из гаражной группы, которому за двадцать пять, а он никак от папы с мамой не уедет, мы развелись, и она отсудила у меня половину имущества.

— Ты после этого стал таким коварным соблазнителем? — я приподняла бровь.

— Отсуди у тебя коллекционный «Феррари», ты маньяком станешь, не то, что соблазнителем.

— Ты что миллионер?

Ган хмыкнул.

— Да поэтому подставляю задницу под пули на миссиях. Мои родители очень богаты, «Феррари» был подарком от отца на свадьбу. Хорошо хоть мать подарила примерно такой же, а то пришлось бы продавать и делить деньги. Они в разводе и у них было соревнование по щедрости.

Мои каблуки зацокали по бетонному полу парковки.

— Мне бы так.

Ган хохотнул.

— Я не видел своих родителей уже лет пять, созваниваемся иногда, правда. То «Феррари» я вернул матери сразу после суда и с тех пор не брал у них ни гроша. После неудачного брака, после того как тебя, буквально, нагнул нищий с гитарой обклеенной картинками из-под жевательной резинки, ты начинаешь понимать, что пора представлять, из себя нечто большее, чем папины и мамины деньги.

Я округлила глаза и посмотрела на Гана. Тот с сигаретой в зубах искал ключ от машины в кармане. Он смог выбить нам служебную машину с поддельными номерами. Как он это сделал, я знать не хотела, да и надо ли? За эти два дня он показал себя совершенно с новой для меня стороны, так что применение на ком-то гипноза я больше не воспринимала как вмешательство в личную жизнь. Оказывается, у Гана была стойкая жизненная философия, что, учитывая его образ жизни, казалось мне совершенно странным.

Расположившись на переднем сидение рядом с ним я поплотнее закуталась в легкий шарф в тон платью. Это была скорее привычка, чем озноб, но Ган услужливо предложил включить печку, от чего я, разумеется, отказалась. Мы выехали в вечернюю темноту Чикаго и понеслись по пустеющим улицам за город. В огромный дом в шикарном пригороде, который сегодня должен был стать моей Бастилией.

— Открой бардачок — подмигнул Ган.

Я нажала на рычажок и достала оттуда золотую сумочку, сделанную на манер старого кошелька. Внутри лежали бомбочки и я чуть не вскрикнула от восторга.

— Криса тут нет, так что имеем полное право.

От мыслей о хозяине меня вдруг одолела грусть. Как не по-идиотски прозвучит, но учитывая, сколько времени, я жила в одном доме с ним, я начинала по нему скучать. Я все еще его ненавидела и понимала, какой он подонок, но не видеть его по утрам сонного и необычно неуклюжего было непривычно.

Мой телефон, который лежал у Гана во внутреннем кармане пиджака, ломился от непринятых вызовов и сообщений. Крис хотел, чтобы я вернулась домой, а мне становилось противно от одной мысли, что придется переступить его порог.

— Ты какая-то странно тихая, уверена, что справишься? — спросил Ган, когда выруливал на частную подъездную дорогу.

Еще как уверена. От мысли, что я снова могу использовать телекинез, у меня буквально руки чесались начать все двигать и менять.

— Все в порядке просто задумалась — слегка улыбнувшись, произнесла я.

— О Крисе?

Я издала какой-то нечленораздельный звук, но Ган больше не расспрашивал.

— Маску надень — тихо пробормотал он, снижая скорость перед воротами.

Я послушалась. На нем была маска призрака оперы, а в купе с фантастически красивым смокингом, он выглядел как с обложки.

Мы подъехали к воротам, но вместо того чтобы что-то говорить, он молча показал в камеру приглашение. На нем, кстати, не было имен, просто ламинированная бумажка с изображением белого кролика из «Алисы в стране чудес».

— А разве это нельзя подделать?

Ган покачал головой.