Вест вдруг тихо проговорил:

— Берегитесь, мистер Сатклиф, везение может и отвернуться от вас! И вы, миссис, будьте очень осторожны. Обычно я рекомендую произвести небольшие изменения в расстановке мебели — переставить кровать, диван или поменять любимое место отдыха, и все это без значительных последствий, так как случаи, как правило, доброкачественны. Ваш дом — случай особый. Цветник, как я уже сказал, — место очень опасное, я бы не советовал вам даже приближаться к нему. Сам дом тоже не лучше. Советую избегать комнат наверху, а в частности той, где стоят цветы. А еще лучше, прошу прощения за прямоту: на вашем месте я бы немедленно собрал чемоданы и никогда больше не переступал бы порог этого злополучного дома!

20 июля

Веранда, пристроенная к задней части дома, четко выделялась на фоне красных кирпичей стены, ничуть не нарушая ансамбль. Она была отделана кованым железом, покрашена белой краской, в ней чувствовалась элегантная простота без вычурных прикрас, украшавших фасад и интерьер дома.

Стоя на лужайке, скрестив руки за спиной, Питер Сатклиф задумчиво разглядывал сооружение. Его интерес был вызван отнюдь не эстетическими причинами. Он, казалось, настолько углубился в созерцание, что даже не обернулся, когда кто-то показавшийся из-за угла здания направился к нему.

— Дебра, дорогая! — начал было Питер, все еще в задумчивости не сводя глаз с веранды, но тут же понял свою ошибку. — О! Это вы, Кэтлин! Простите…

Девушка, хорошенькая в своем легком хлопковом платьице, приветливо улыбнулась ему.

— О! Ничего страшного, — сказала она, опуская тяжелую корзинку, которую держала обеими руками. — Рада встретить вас здесь, иначе пришлось бы возвращаться в магазин вот с этим… Тут несколько литров моющего средства, которое вы заказали в прошлый раз. Целых шесть бутылок, надеюсь, этого вам хватит! Мама попросила вам доставить.

— Бог мой! Совсем не стоило надрываться!

— Признаюсь, в конце мне это показалось тяжеловатым, — ответила Кэтлин, не расставаясь с улыбкой. — Но надеюсь, вы не рассердитесь за то, что я ворвалась к вам с такой ношей. Я несколько раз звонила, никто не открыл. Тогда, увидев вашу машину, я позволила себе обойти вокруг дома.

— И правильно сделали, Кэтлин, — заявил Питер, ободряюще улыбнувшись ей. — Странно, что вам не открыли. Дебра должна быть в доме! А, понятно! Это все чертова кнопка звонка! Действует через раз! Все время забываю починить ее…

Взглянув туда, куда было направлено внимание Питера, Кэтлин спросила:

— Собираетесь перестраивать?

— Нет. Просто задумался над той старой историей… Ну, вы знаете… то непонятное преступление, которое совершилось там когда-то…

— Да, мне рассказывали о нем. Но сама я ничего не помню…

— Ведь вы родились в год, когда это произошло, не так ли?

— Да, очень плохой был год. Сплошные несчастья! Так все говорят. Я даже боюсь временами, не явилось ли бедствием и мое рождение.

Не переставая улыбаться, с некоторым вызовом в глазах Кэтлин изящным движением головы привела в порядок прическу. Платье с голубенькими цветочками плотно облегало стройное гибкое тело, которое уже не было телом подростка, и она это прекрасно сознавала. Нечто звериное было в ее грациозной повадке, в выражении больших синих глаз, не отрывавшихся от Питера. Он первый отвел глаза, воскликнув:

— Ну вот еще, выдумали! Уверен, что вы так не думаете!

С таинственным видом девушка возразила:

— Я, может быть, и нет, но вот другие…

— А кто именно?

— Так… мама, например, — поколебавшись, ответила она. — Сегодня мы любим друг друга, мы даже неразлучны. Но однажды она мне призналась, что вначале, когда ждала меня, она меня возненавидела.

— Она только что потеряла мужа и была в трудном положении.

— Да, и все время говорила себе, что тот год проклят. А это трагическое происшествие совсем доконало ее. Мама надеялась, что после удара судьбы Ян Гарднер останется в деревне и даже попросит ее руки. Но он уехал и больше не возвращался. — Пожав плечами, Кэтлин добавила: — Думаю, она все еще его ждет! Так что остались мы с ней одни…

Что-то трогательное появилось в лице девушки. Питер собрался было утешить ее, погладить рукой по плечу, но тотчас отдернул руку, — с веранды сошла Дебра. Она язвительно улыбалась.

Питер поспешил сказать, что мисс Маршал прислала ему его заказ. Необычно сухо Дебра удивилась:

— Странно, но я и в самом деле не слышала звонка.

Питер повторил свои объяснения по поводу заедающей кнопки, а Кэтлин, отбросив упавшую на глаза прядку, воскликнула:

— А! Совсем забыла! Когда я выходила из магазина, встретила миссис Миллер, которая пришла пригласить маму на чай сегодня. Она просила передать, что была бы счастлива видеть вас у себя к пяти часам.

— К пяти?.. — задумался Питер. — На вечер у нас ничего не намечено, правда, Дебра?

Когда Кэтлин Маршал ушла, Дебра с ехидной улыбочкой заметила:

— Ну и нахалка! Нет, не пытайся ее защищать, Питер! Я с веранды следила за ее маневрами. О чем это вы тут беседовали? Опять о пулеметных очередях «мессершмиттов», от которых ты невероятно ловко увертывался?

— Нет, дорогая, в этот раз у нас не хватило времени. Кстати, о маневрах… позволь сказать тебе, что от меня не укрылось вчерашнее поведение того молодого искателя!

— Поведение? — удивилась Дебра. — Ты подразумеваешь меня или его работу?

— И то и другое. Он глазел на тебя так, будто впервые увидел женщину!

— Право, ты вообразил невесть что! Он просто чересчур застенчив, уверяю тебя!

— Согласен, застенчив, и тем не менее… Лучше поговорим о его работе, о неприятных выводах… Хотя он и застенчив, но способен на мелодраму… Не будь у меня жизненного опыта, на меня произвели бы впечатление его предостережения.

— Я уверена в искренности его слов.

— А вот мне показалось, что ему хочется выгнать нас отсюда по чисто личным мотивам.

— Не вижу причин.

— Может быть, чтобы завладеть этим домом?

— Разве у него не было времени до нашего прибытия?

— Вероятно, у него нет средств. Он просто желает, чтобы дом остался необитаемым.

— Думаю, ты ошибаешься, Питер. Этот мальчик честен. Из его слов понятно, что он действительно усмотрел какую-то опасность и беспокоится за нас.

— За нас обоих? Было бы удивительно! Вот за тебя — в этом я ни на секунду не сомневаюсь. Впрочем, коль уж ты так веришь ему, почему не собираешь вещи, чтобы побыстрее смыться отсюда?

Тень упрека омрачила лицо Дебры.

— Питер, ты нехорошо говоришь…

— Знаю, милая, прости, — смутился он и обнял ее. — Я не должен был так говорить.

Со слезами в голосе она сказала:

— Даже если бы мне было куда идти, я не ушла бы из этого дома. Не знаю почему, но мне кажется, что нам здесь нечего бояться. Это место опасно для других, как доказало прошлое, но не для нас.

Лицо Питера стало серьезным и нежным, как и его голос.

— Я тоже верю в это, Дебра. И всегда считал, что наша встреча именно здесь не была случайной. Ясно одно: одна и та же неведомая сила привела нас сюда… Мы должны были оказаться здесь, должны были встретиться…

Они надолго замолчали. Слышно было лишь щебетание птиц. Когда Дебра, прижимавшаяся к своему спутнику, полностью успокоилась, она спросила:

— А что ты на самом деле сейчас тут делал?

— Играл в детектива.

— Все еще упорствуешь?

— Да, особенно когда я убедился в одном: загадка убийства связана с верандой. Уверен, решив задачу, мы найдем убийцу.

— Ты напал на какой-нибудь след?

— Что касается уловки преступника — нет. Я как раз ломал над этим голову. Однако я теперь твердо убежден, что Ян Гарднер невиновен.

— Почему?

— Обстоятельства убийства… Я много размышлял над этим вопросом и нашел некоторые расхождения в фактах. Взгляни на стену и на крюк. Представь себе состояние почвы в то время… было грязно… И лишь узенький бордюрчик вокруг веранды. Чтобы попасть на место, где мы стоим, и не оставить на земле следов, нужно было из окна веранды как-то добраться до крюка и проделать сложнейший акробатический трюк, настолько хитроумный, что никто и по сей день не в состоянии объяснить его!