Гердта в очередной раз замолчала и, протянув руку к веревке, вновь принялась теребить оставленный было в покое кончик.

— Вы упоминали, что консультировали кого-то в Ритании, — напомнил лорд Палмсбери.

Гердта оставила в покое изрядно потрепанную веревку и сцепила руки в замок.

— Да, после одного конкурса. Он проходил под патронажем ританской короны. Сообщение между странами на Континенте ещё не было подорвано войной. В официальных государственных изданиях шести стран единовременно были напечатаны условия нескольких задач, на решение давалось три месяца, затем надлежало отправить расчеты письмом, дату отправки фиксировали. Условия были столь каверзны, что я просто не могла пройти мимо. При подведении итогов оказалось, что я вхожу в число немногих, кто справился. Всем победителям полагался денежный приз и чрезвычайно заманчивое приглашение на работу в Ританию. Мне приглашения не досталось. В Ритании официально не признают существование женщин-математиков, — при этих словах Гердта позволила себе скупую улыбку. — Но это не помешало в дальнейшем обращаться ко мне за консультативной помощью в паре спорных случаев.

— С кем именно вы состояли в переписке? Вы можете назвать этих людей? А может быть, и разъяснить суть вопросов, к вам обращенных? — поинтересовался наконец-то очнувшийся мистер Хагер.

— Суть вопросов? Разве что в общих чертах. Один раз это были расчеты магического плетения медицинского характера, а второй раз — алгоритм расчета динамически встроенных иллюзий. Переписка велась с группой специалистов, я напишу вам их фамилии чуть позже. А одно из первых писем, обращенных ко мне, было непосредственно от Его Высочайшего Величества Матиаса I.

Кити походила на большую восковую куклу. Жизнь едва теплилась в хрупком теле девушки. Счет шел не на минуты, на секунды. Уже шепча останавливающее кровотечение заклинание, Грегори понимал, что слишком поздно. Это уже не поможет. Что делать дальше, он решительно не понимал. Необходимо было накладывать стазис, но для этого нужно было как минимум два магически одаренных и грамотных в медицине человека. А где их взять в течение трех секунд?

На единственную дельную идею Грегори натолкнула всплывшая из глубин памяти трагедия детства Селии, когда мать пыталась спасти жизнь дочери, отдавая ей свою силу и жизнь. Имея такой случай в семейной истории, невозможно не выяснить, а есть ли у донора шанс выжить в случае переливания сырой силы пострадавшему. Выяснилось, что шанс есть. Но способ передачи достаточно трудоемкий и энергозатратный. Грегори абсолютно точно разучивал эту зубодробительную и мозговыворачивающую формулу. И сейчас не раздумывая воспроизвел её как можно точнее. И только после этого понял, что загнал себя в ловушку и вряд ли спас сестру. Искорка жизни продолжала мерцать в теле девушки, но только за счет непрерывной подпитки силой брата.

Помимо воспроизведения сложной формулы, переливание сырой силы требовало непрерывного контакта с пострадавшим и предельной концентрации, чтобы держать в узде интенсивность передачи. Ко всему прочему этот способ был ограничен и по времени в том числе. Процедура прекращалась, как только от резерва донора оставалось менее тридцати процентов. Реально оценивая свои силы, Грегори понимал, что его хватит максимум на двадцать минут.

Двадцать минут жизни — это безумно много по сравнению с несколькими мгновениями! Но в случае, если за это время к ним никто не придет на помощь, это будут не минуты жизни, а лишь искусственно растянутая предсмертная агония. Время бежало стремительно и неумолимо. Никогда раньше Грегори не чувствовал себя столь беспомощным. Он не мог запустить еще одно заклинание. Да что заклинание! Он не мог даже дотянуться до звонка, чтобы вызвать кого-то из прислуги, поскольку руки от висков сестры отрывать нельзя было.

Просидев в луже крови пять из двадцати отвоеванных для сестры минут, Грегори наконец сообразил закричать:

— Помогите! Кто-нибудь! На помощь!

Минуты утекали, как вода в песок. Густой запах крови лез в ноздри, вызывая тошноту. От резкой потери силы кружилась голова. Голос молодого человека становился все отчаяннее, все отчетливее в нем слышалась безнадежность.

— Люди! Спасите! — уже хрипел он, когда в коридоре наконец послышались чьи-то шаги и на пороге появилась горничная в парадной форме. В руках она держала аккуратную стопку салфеток. Увидев распростертую на полу девушку и склонившегося над ней Грегори, горничная всплеснула руками, и все, что она до этого момента столь бережно несла, превратилось в неопрятную кучу у её ног. Служанка еще мгновение смотрела на залитых кровью молодых людей, потом вяло махнула ладонями, словно отгоняя увиденное, и плавно осела на пол, где и осталась лежать, потеряв сознание от ужаса.

— Хоть бы завизжала сперва, — просипел Грегори сорванным голосом.

Этажом ниже прямо под ним молодежь продолжала беззаботно веселиться, играть в фанты. Селия заливисто хохотала. Она только что лихо справилась с неимоверно сложным заданием — жестами изобразила один из последних сонетов, вышедших из-под пера Брэндона Рэйма. И её поняли все присутствующие на тот момент в малой гостиной. Даже те, кто стихов не читал, а о Бендоне Рэйме не слышал. Теперь же в центре комнаты неуклюже топтался барон Бэдгер, безуспешно пытаясь изобразить жирафа.

В разгар веселья мисс Грин, тихонько сидевшая на высоком стуле в дальнем углу комнаты и казавшаяся до этого момента полностью погруженной в вязание, вскинула голову и, уставившись в потолок, несколько мгновений прислушивалась к чему-то. Личико её при этом становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец она мотнула головой, крепко зажмурилась, а потом резко распахнула глаза, словно пыталась таким образом стряхнуть навернувшиеся слёзы. Бросила рукоделье и метнулась к Селии.

Селия пару мгновений недоумевающе смотрела на компаньонку. Беспечная улыбка все еще отказывалась покидать лицо девушки, а в глазах уже поселилась тревога. Мисс Грин взяла свою подопечную за руку и потянула её по направлению к двери. У выхода из гостиной они столкнулись с Чарльзом.

— Что произошло? — сразу подобрался он, увидев странную гримасу на лице Селии и необычайно обеспокоенную и даже суетливую фейри.

— Не знаю, но что-то очень плохое! Мисс Грин очень встревожена, — торопливо проговорила девушка и, не останавливаясь, метнулась к лестнице на второй этаж.

Чарльз бросился следом.

Всей компанией поспешно поднялись на второй этаж и увидели горничную, лежащую у распахнутой двери в кабинет графа. Из кабинета доносились какие-то странные сипящие и хрипящие звуки.

Ни Чарльз, ни Селия впоследствии не помнили, как они очутились в кабинете. Казалось, вот только-только они заметили темные юбки форменного платья служанки, и в следующее мгновение оба уже в кабинете, рядом с Грегори. Ни как они передвигались по коридору, ни как перешагивали несчастную горничную, ни у одного из них не отложилось в памяти.

Селия опустилась на колени по одну сторону от Кити и, бегло оценив состояние и Кити, и Грегори, кивком предложила Чарльзу разместиться напротив.

— Накладываем стазис, — хрипло произнесла она. — У нас три минуты. Я плету, ты заполняешь. Время пошло. Работаем.

Как бы странно это ни звучало, но следующие три минуты были самыми тихими за весь вечер. Чарльз и Селия сосредоточенно окутывали Кити паутиной силовых магических нитей. В какой-то момент Грегори отнял руки от висков сестры, отполз в сторону и уселся прямо на полу, тяжело привалившись спиной к боковине письменного стола.

Однако вскоре безмолвие взорвалось криками, ахами, топотом ног, хлопаньем дверей и множеством других звуков. Замелькали лица, в основном, конечно, знакомые, но иной раз и вовсе неизвестные. Одним из первых в кабинет графа попал щуплый мужчина в ливрее с гербом графа Морнингтона. Заглянул в комнату. Огляделся. Селия и Чарльз к тому времени только что закончили вводить Кити в состояние стазиса. Мужчина метнулся к Селии и сунул ей в руки какую-то подвеску.