— Угу, все верно. А как насчет Гарри и Эдди? — поинтересовался Брилл.

— Они не хотят жить рядом с сумасшедшими убийцами, — бросил Зигги через плечо и пошел на кухню.

Алекс пошел за ним:

— Зря ты это сказал.

— Что? Сумасшедшие убийцы?

— Нет. Мне жаль, что ты сказал Гарри и Эдди, что нас подозревают в убийстве.

Зигги пожал плечами:

— Я пошутил. Гарри больше волнует его драгоценный «лендровер», чем то, что мы могли натворить. К тому же это даст ему предлог переехать отсюда. Он ведь давно этого хотел. Кроме того, тебе это только на руку: у нас освободится парочка комнат, и тебе не придется жить вместе с Вердом.

Алекс потянулся за чайником.

— Все равно, зря ты посеял в них сомнение. У меня жуткое предчувствие, что урожай придется пожать нам всем.

Предсказание Алекса сбылось раньше, чем он ожидал. Пару дней спустя, когда он шел по Норт-стрит, направляясь к факультету истории искусств, он увидел, что навстречу ему движется Гарри Кэвендиш с гурьбой приятелей. Они шли вразвалочку, в своих красных шерстяных плащах нараспашку, с хозяйским видом поглядывая вокруг. Он заметил, как Гарри подтолкнул локтем одного из спутников и что-то ему сказал. Поравнявшись с ними, Алекс вдруг оказался окруженным кучкой юнцов в университетской униформе, твидовых пиджаках и брюках из твилла. Все нагло ухмылялись ему в лицо.

— Меня удивляет, что у тебя хватает дерзости появляться здесь, — с издевкой произнес Кэвендиш.

— А я думаю, что имею больше права ходить по этим улицам, чем ты и твои дружки, — кротко ответил Алекс. — Это моя страна, а не ваша.

— Ну и страна, где можно безнаказанно воровать автомобили. Поверить не могу, что вас еще не судят за то, что вы сделали, — продолжал Кэвендиш. — Если же мой «лендровер» использовали, чтобы скрыть убийство, тебе придется поволноваться не только из-за полиции.

Алекс попытался вырваться, но его зажали со всех боков и пихали кто рукой, кто локтем.

— А не пойти ли тебе на фиг, Генри? Мы не имеем отношения к убийству Рози Дафф. Мы-то как раз пошли за помощью. Мы пытались ее спасти.

— И полиция тоже в это верит? — фыркнул Кэвендиш. — Они, наверное, глупей, чем я думал. — Кулак врезался Алексу под ребра. — Спер мою тачку, а?

— Не знал, что ты умеешь думать, — захлебнулся Алекс, не в силах не поддразнить своего мучителя.

— Просто позор, что ты еще числишься студентом этого университета, — выкрикнул другой, тыча Алексу в грудь костлявым пальцем. — Ты, по меньшей мере, дерьмовый воришка.

— Господи, вы себя-то послушайте? Прямо клоуны в дешевом скетче, — внезапно разозлился Алекс. Он нагнул голову и рванулся вперед. Тело его вспомнило бесчисленные броски на игре в регби. — А теперь убирайтесь с дороги, — проревел он и, задыхаясь, прорвался наконец сквозь обступившую его кучку. Обернувшись назад, он презрительно скривил рот. — Я тороплюсь на лекцию.

Растерявшись от этого взрыва ярости, парни пропустили его, но, когда он уже отошел от них, Кэвендиш крикнул ему вслед:

— Я-то подумал, ты на похороны торопишься. Убийцы, кажется, ведь так поступают?

Алекс круто обернулся:

— Что?

— Разве тебе не сказали? Сегодня хоронят Рози Дафф.

Алекс в ярости мчался по улице. Его трясло от злости. Прямо скажем, он испугался. Да, на какое-то мгновение он ощутил страх. Он бы ни за что не поверил, что Кэвендиш подденет его по поводу похорон Рози. И в голове не укладывалось, что никто не счел нужным сообщить им, что похороны сегодня. Не то чтобы он хотел пойти на них, но лучше было бы об этом знать.

А как дела у остальных? Он вновь пожалел, что Зигги распустил свой острый язык.

Зигги вошел в анатомичку и тут же был встречен криками: «А вот и наш похититель трупов».

Он вскинул руки, принимая добродушную шутку от друзей-медиков. Если кто и мог найти черный юмор в смерти Рози, так это, конечно, они.

— Чем тебе не подошли жмурики, которых нам дают здесь для практики? — крикнул кто-то из дальнего конца аудитории.

— Для Зигги они слишком старые и безобразные, — откликнулся кто-то с другого конца. — Пришлось самому добывать мясцо посвежее…

— Ладно, все, — проворчал Зигги. — Вам просто завидно, что я начал практиковать раньше вас.

Вокруг него столпилась группа коллег.

— Ну, как все было, Зигги? Мы слышали, что она была еще жива, когда вы ее нашли. Ты испугался?

— Да, испугался. Но больше всего я расстроился и разозлился, потому что не смог ее спасти.

— Ну, парень, ты сделал все, что смог, — успокоил его кто-то.

— Да фигня это все. Мы годами набиваем себе голову всякой теорией, а столкнешься лицом к лицу с реальными ранами — и не знаешь, с чего начать. Любой водитель «скорой помощи» смог бы лучше помочь Рози, чем я. — Зигги стянул с себя куртку и уронил на стул. — Я почувствовал свою бесполезность. Только тут я и понял, что настоящим врачом становишься лишь тогда, когда выходишь из этих стен и начинаешь лечить живых, дышащих пациентов.

Сзади послышалось:

— Вы получили очень важный урок, мистер Малкевич. — К ним незаметно приблизился их наставник и включился в разговор. — Я знаю, это слабое утешение, но полицейский врач говорит, что к тому времени, как вы ее обнаружили, спасти ее было уже нельзя. Она потеряла слишком много крови. — Он похлопал Зигги по плечу. — Боюсь, чудеса мы творить не умеем. А теперь, джентльмены и леди, прошу садиться. В этом семестре нам предстоит важная работа.

Зигги сел на свое место, но мысли его были далеко. Он снова ощущал скользкую липкость крови на пальцах, слабое неровное биение сердца под ними, постепенно холодеющую плоть. Он слышал ее угасающее дыхание. На языке вновь возник этот медный привкус. Интересно, сможет он когда-нибудь от всего этого отделаться? И можно ли стать врачом, зная, что твои усилия все равно закончатся провалом?

А в двух милях отсюда семья Рози готовилась предать дочь вечному покою. Полиция наконец отдала им тело, и Даффы смогли сделать первый шаг в долгом и горестном пути расставания. Эйлин поправила перед зеркалом шляпку, не замечая, какое у нее осунувшееся и набрякшее лицо. В эти дни ей было не до косметики. К чему? Глаза глядели тускло и тяжело. Таблетки, которые дал ей врач, не убирали боль, они лишь отдаляли ее, делая предметом размышлений, а не переживаний.

Арчи стоял у окна, поджидая катафалк. Страткиннесская приходская церковь была всего в нескольких сотнях ярдов отсюда, и они решили, что семья пройдет их за гробом, провожая Рози в последний путь. Широкие плечи Арчи поникли. За несколько последних недель он состарился, стал немощным стариком, который потерял волю к жизни.

Брайан и Колин, причесанные и опрятные, какими их никогда никто не видел, подкреплялись виски в посудомоечной.

— Надеюсь, у этой четверки хватит здравого смысла держаться подальше, — произнес Колин.

— Пусть только придут. Я их встречу, — отозвался Брайан, и его красивое лицо застыло непреклонной маской.

— Только не сегодня. Ради бога, Брайан. Не унижайся, ладно? — Колин осушил стакан и со стуком опустил его на сушилку.

— Приехали, — позвал их отец.

Колин и Брайан обменялись многозначительными взглядами, обещая друг другу, что переживут этот день, не позоря себя и память сестры. Они расправили плечи и вышли на кухню.

Катафалк остановился за калиткой. Склонив головы, Даффы прошли по дорожке. Эйлин тяжело опиралась на руку мужа. Они заняли свое место за гробом. За ними в траурный строй встали друзья и родные. Замыкала ряды полиция. Возглавлял полицейских Макленнан, гордый тем, что несколько его подчиненных явились сюда в нерабочее время. В кои-то веки пресса вела себя сдержанно, договорившись о единых для всех рамках приличий.

Вдоль улицы, ведущей к церкви, выстроились местные жители. Многие из них присоединялись к кортежу, медленно продвигавшемуся к серому каменному зданию на холме, мрачно нависшему над раскинувшимся внизу Сент-Эндрюсом. Когда все вошли в церковь, места в ней не осталось. Некоторым провожающим пришлось стоять в боковых проходах и в дверях.