- Собраться сама сможешь?
- Попробую.
- Вот... пробуй. У тебя полчаса, потом поедем к дядюшке.
- А виконт?
- А виконт умер. Ясно?
Я медленно кивнула. Умер, так умер, понятное дело, не мог он выжить с такими ранами... Рамон посмотрел на Мирия.
- И если я узнаю, что кто-то разболтался, до того, как мальчишка придет в себя... мечтать о смерти будете.
- А вы не пугайте, ваша светлость, жизнь до вас успела, - огрызнулся вдруг Мирий. - Высокородные интриги плетут, а Ветке платить?
Рамон прищурился на стражника, оценивая, то ли его сразу убить, то ли помучить... Но потом выглядел нечто правильное. Благородное.
- Ничего с ней не случится. Мое слово.
Мужчины пару минут мерились взглядами, а потом Мирий кивнул.
- Светлый в помощь, ваша светлость. - и уже мне. - Вета, если что, я тебя всегда жду. И жена рада будет, и дети...
Я кивнула еще раз, напоминая себе куклу-марионетку. В горле першило... наверное, все же вода была холодной. Ну не слезы же это, правда?
***
Сборы оказались неожиданно долгими. Обросла я добром за это время, обросла. Вещи поместились в один небольшой саквояж.
А вот лекарства, инструменты, травы, мази, настойки... достань потом тот же чернокопытник, или золотую лапчатку нужного качества! Семь пар туфель собьешь, пока найдешь! И бросить все?
Ну уж - нет! А когда понадобится?
Не 'если', нет. Определенно - когда. Лекарь всегда нужен, судьба такая...
Зато успела подъехать карета с гербом Моринаров, и еще одна. И все видели, как в одну карету грузили меня с вещами, а в другую заносили длинный сверток из белой ткани, которая пропиталась кровью в местах ударов, на груди и животе.
Умер виконт, умер, и точка.
***
В особняке Моринаров меня встретила Линетт. Подхватила под руку, поцеловала в щеку, защебетала и потащила принимать ванную.
Лим пока еще не проснулся, а канцлер уже уехал на службу.
Рамон, по дороге еще раз расспросивший меня, кто говорил, что говорил и когда, тоже уехал к канцлеру. Они сейчас будут решать, что делать и как, а я хоть чуть отдохну. Хотя бы самую малость...
Горячая вода, ароматное масло, и даже платье из запасов герцогини. Достаточно простенькое, белое, с голубыми незабудками, срочно перешитое на меня слугами, зато белье новенькое, шелковое... как же я от этого отвыкла!
И от легких туфелек из мягкой, словно крем, кожи, и от прически из тяжелых волос, и от шпилек и локонов, и от роскоши, и от ощущения защищенности...
Да, клетка. Но ведь она и ко мне сейчас никого не пропустит, а это важно. Страшно...
Безумно страшно.
Этой ночью я подставилась так, что больше некуда. Ох, дура....
Впрочем, когда я спускалась вниз, в столовую, на моем лице играла улыбка. И такой же улыбкой встретила меня Линетт.
- Вета!
- Ваша...
- Линетт! Мы же договорились!
- Да, Линетт, - согласилась я. - Просто... непривычно.
- А ты привыкай. Зная мужа, да зная Рамона... сказали - примут в семью, значит, так и сделают. Они мужчины серьезные...
Я ответила улыбкой на улыбку Линетт.
- Да, муж у тебя мужчина видный, со всех сторон...
Ах, как давно я вот так не щебетала с подругами! Ни о чем...
- Я знаю, - Линетт смешно округлила глаза. - Слушай, а Рамон тебе как?
- Внушает, - призналась я.
- А то и с формальностями возиться бы нее пришлось! Ты бы мне сразу кузиной стала?
Я вспомнила взгляд Палача, и помотала головой, что есть сил.
- Он мне не то внушает!
Линетт вздохнула.
- Да вот... и еще этот его взгляд голодной акулы. Его все боятся, представляешь! Я кого с ним только не знакомила, все напрасно! Один взгляд, две улыбки, три слова - и девушку уже не догнать!
Я и не сомневалась, что Рамон Моринар может перепугать кого угодно.
- Как я их понимаю!
Линетт затрясла головой.
- Вета, не надо! Ты не думай! Ни Алонсо, ни Рамон... они никогда! Ты же понимаешь, я шучу больше, но никто тебя принуждать не станет! Честно-честно! А у тебя кто-то есть, да?
Я покачала головой. Есть ли?
Казалось, что был, Бертен, вот, был... ох!
- Линетт! А работа как же? Я же...
- Хм-м...
Линетт Моринар подумала пару минут, а потом вдруг улыбнулась.
- Вета, а мы вот как сделаем. Я сейчас напишу твоему начальнику записку... как его там?
- Растум. Харни Растум.
- Вот! Напишу, что у меня голова кружится, и подташнивает, и я себя не очень хорошо чувствую, а потому требую тебя в личные лекари дней на пять! А там уж мальчики что-нибудь придумают!
Я смотрела в ее зеленые глаза, и понимала, что готова ей сейчас все простить. Вот за это понимание. За то, что не отмахнулась - да нужна тебе та работа? Не сказала, что у меня теперь будет другая жизнь, не предложила дождаться Алонсо Моринара, не... в носу защипало, и махнула рукой, чтобы скрыть свое состояние.
- Линетт, может, не надо так на себя наговаривать?
- А я и не наговариваю. Меня и правда подташнивает, есть такое...
Я прищурилась.
Подташнивает, говорите?
А...
- Можно я тебя осмотрю?
- Можно. А что...
Но я уже вела ладонями вдоль тела женщины.
Боль иголочкой скользнула по позвоночнику, но на то, чтобы увидеть, много силы не надо. Капелька...
- А то. Вы с мужем второго ребенка хотели?
Линетт медленно опустилась в кресло.
- Вета... правда?
И во взгляде у нее была не радость, нет. Страх.
- Да, - удивилась я. - А что?
- Лим... если как он?
Сначала я даже не поняла, о чем говорит герцогиня. Дошло только потом. Если второй ребенок унаследует ту же болезнь, что и Алемико Моринар...
Страшно это. Безумно страшно, ждать - и не знать. Или наоборот - знать, что твой ребенок родится больным, и нет возможности ему помочь, никакой нет...
Темный с ними, с иголочками. И с болью тоже.
По пальцам побежали золотистые искорки.
- Не шевелись, ладно? А то мне тяжело...
Линетт замерла, даже боясь дышать, а я уже прощупывала своим даром искорку недавно зародившейся жизни.
И понимала - да. Могло быть такое. А мы вот сейчас...
Сейчас и лечить-то не надо, и сил почти не надо, просто работа ювелирно тонкая. Это вам не мечом рубить, тут словно вышивка бисером идет, медленно-медленно, и очень осторожно...
***
Когда все закончилось, я могла только сидеть и дышать. Дышать и сидеть.
Линетт тоже сидела в кресле и смотрела на меня с надеждой на чудо. А я даже сказать ничего не могла, казалось, виски у меня разламываются от боли. И скажешь лишь слово, а голова просто треснет... Но у лекаря такая работа - себя превозмогать.
- Все будет хорошо...
Я еще успела увидеть яркие глаза Линетт.
Искрящиеся, радостные, счастливые...
А потом ковер как-то быстро понесся к лицу. Ей-ей, это входит в привычку - обниматься с коврами в доме Моринаров.
***
- Ваше величество, у канцлера в доме лежит раненный виконт Леклер.
Его величество отреагировал с должной невозмутимостью. Полюбовался на отполированные когти и уточнил:
- И кто его не добил?
Мысль о том, что Рамон Моринар отпустил живого виконта Леклера ему даже в голову не пришла. Этот - не отпустил бы. Точно.
- Пока не знаю. Меня вообще подняли с кровати часа в три ночи...
- Сильным выплеском магии жизни?
- Именно!
Его величество понимающе кивнул. Он сам был разбужен этой вспышкой, и насмешливо подумал, любуясь на темный Алетеар, что теперь о маге жизни не знают только тараканы. А остальные в курсе.
Но сам спускаться в город и не подумал - если король вынужден заниматься такими вещами, значит, это плохой король. У хорошего найдутся подручные...
- И?
- И я отправился к этой дурехе.
Его величество отметил формулировку - сам отправился, не послал слуг, не кликнул стражу, не... Вариантов было много. Если кто полагает, что герцог, командующий гвардией, и один из ближайших доверенных короля не знает, чем заняться и может по городу бегать, это вы зря, очень зря. Послал бы слуг за девчонкой, ничего бы не случилось.
