У Сережки защипало в глазах, наворачивались слезы – еле удержался, чтоб не заплакать. Опять и снова его отправляют в тыл, опять и снова – суворовское. Опять и снова придется сбегать…

-Стой! Стой. Я тебе говорю! – кричал где-то далеко сзади сержант Евтюхин. Но Серый же не зря тренировался, бегал по утрам, бегал по вечерам… А Серый нырнул под один вагон, под другой, побежал в противоположную сторону, снова нырнул под вагон… И тут его остановило, словно налетел на шлагбаум, аж дыхание сбило. Шлагбаумом оказалась крепкая рука.

-Морячок! Далеко бежим? - крепкий старшина развернул Серого одной левой рукой, к себе лицом. Правая у старшины была на перевязи. – От кого… бежим…

Перед Сережкой стоял старшина Иван Овчаренко, тот самый - из второй жизни.

-Дядя Иван! –Сережка обхватил старшину руками и всхлипывая, уткнулся ему в грудь лицом.

-Сережка? А как? Так ты живой? А почему во флотском? – ничего не понимал Овчаренко. – Нам две недели назад сообщили, что тебя убили… снайпер убил, в голову…

Овчаренко снял с Сережкиной головы бескозырку. На коротко стриженой голове мальчишки были видны зажившие рубцы – отметины.

-Дядя Иван, ранило меня, не убило, вот из госпиталя сбежал, поэтому и во флотском, ничего больше по размеру не подходило, – самозабвенно врал Серый.

А Овчаренко ощупывал мальчишку со всех сторон, осматривал с одной стороны, с другой…

-И правда - живой! Вот майор Смирнов обрадуется! Нас же в самом начале мая на другой фронт, в 65-ую армию перевели. Да что я говорю, ты же сам все знаешь! Мы так просили тебя с нами перевести, но… Нам же запретили тебя с собой брать… берегли тебя, да не уберегли… Да что я говорю! Ты же - живой! Пусть что хотят со мной делают – я тебя с собой к Смирнову повезу!

Сережка слушал этот сумбур, что нес Овчаренко, и млел… И плевать кто и что теперь скажет – он нашел своих, своих родных!

Разведчики.

Майор Смирнов и Сережка стояли в комнатке, перед полковником Черненко, возглавлявшим разведотдел 65 Армии.

-И сколько тебе лет, «герой»? –поинтересовался полковник.

-Шестнадцать, - Серый посмотрел в глаза Черненко.

-Шестнадцать… Четырнадцать, в лучшем случае! – не поверил полковник. -Майор! Ты хоть представляешь, что мне скажет Батов? Мальчишка в армейской разведке! В тыл! В суворовское!

-Так он уже был в суворовском – сбежал… - начал оправдываться Смирнов.

-Сбежал… - подтвердил Серый.

-Да я… Да вы… - не нашел русских слов полковник. – В тыл!!!

-Сбегу…

-Сбежит! Овчаренко сказал, что он через 2 недели после ранения из госпиталя сбежал… Сбежит – не удержим. Товарищ полковник, пропадет мальчишка, а так он с нами будет и пользу принесет. Точно обузой не будет. – просил за Серого майор.

-Майор, пойми! Мне разведчики нужны, а не мальчишки!

-Товарищ полковник, так он разведчик, которого еще поискать! Партизанил с 1941-го, воевал в разведке, ранен несколько раз! Да у него наград больше, чем у меня!

-Тем более – в тыл! Раз уже повоевал – хватит, - не сдавался полковник.

-Товарищ полковник, - глухо, со злостью в голосе начал Серый. – Вы в одиночку воевали, потому что вас считают мальчишкой? Вы видели, как мальчишек вешают за порезанные провода.? Вас в концлагерь отправляли? Вас фрицы били смертным боем?

-И что? Мне расплакаться, пожалеть и оставить? Хватит меня жалобить! Есть приказ и постановление! Не нравится в суворовское, то в специальное ремесленное училище.

-Товарищ полковник, раз я не солдат, то уйду через линию фронта, - как само собой разумеющееся выдал Серый.

-Куда? Линия фронта сплошная, минные поля… Куда, деточка?

-Через болота или лес уйду, – продолжил нагнетать «деточка».

-А ты что, местность знаешь? Здесь же болота – гиблые!

-В партизанах и не такое получалось. Сделаю мокроступы и пройду, не проблема.

-Чего сделаешь? – не понял полковник.

-Мокроступы сделаю… Ну, как лыжи из лозы. … Такие решетки на обувку, чтоб можно было по болоту ходить. Ноги в трясине не тонут, и шагать легко, потому что грязь в решетках не задерживается.

Полковник немного задумался:

-Хорошо, если сможешь пройти по болотцу, что рядом с деревней – я за тебя поручусь, останешься в разведроте.

На следующий день разведчики собрались у небольшого болотца. Некоторым очень хотелось подшутить над пареньком, но стояли молча. Вчера они уже попробовали подшутить, когда старшина Овчаренко приехал с мальчишкой.

-Здорово, Овчаренко! С прибытием! – обрадовался, увидев его, один из разведчиков, когда старшина подходил к месту расположения разведроты. Крикнул: – Бойцы! Старшина вернулся! Пополнение привез!

-Иваныч! Вернулся! – подхватил усатый сержант. – Да еще морячка привел! Была у нас разведка полевая, а теперь будет морская!

-Здорово, здорово, честной народ! Как видите, живой!

Рукопожатия, обнимания, похлопывания по плечу, а Серый стоял и смотрел: в этой разведроте он никого не знал. Может, это и к лучшему?

-Иваныч! А что за «малёк» в матроске? Что за «страшный» матрос? – обыграл звание мальчишки еще один разведчик. – Будет нас учить, как по мачтам лазить? Или узлы на «языках» вязать?

Не успел старшина ответить, как понеслось…

-Ну, не малек, но – пескарик! Наверное, Иваныч из реки вытащил, водяного!

-Слушай, малец, а это не ты снимался в фильме «Мы из Кронштадта»? Ну, очень похож!

- Не! Он в фильме «Броненосец Потемкин» грудничка в коляске играл!

-Если бы играл в «Потемкине», то больше был бы… А этот «от горшка - два вершка»!

-Хорош зубоскалить! – скомандовал старшина, посмотрел на Сережку. – Серый, не обижайся, шуткует народ.

-А я и не обижаюсь… Сразу видно – молодежь в разведроте, старички такое бы не позволили, тем более обсуждать старшего по званию. – ухмыльнулся мальчишка. А некоторых его слова задели…

-Петровский! - позвал старшина Овчаренко.

-Да, Иваныч!- отозвался усатый разведчик.

-Сгоняй, достань обмундирование единичку, сапоги 40…

-42-ой размер, -перебил старшину мальчишка.

-Да ладно? 42-ой? Ну ты и растешь… - удивился Овчаренко. – А я все голову ломаю, месяц тебя не видел, а ты будто крепче стал.

-Просто старые жалко было – хорошие, но уже жали… - пояснил Серый свое стремительное изменение. – А покрепче, так стараюсь!

-Давай, Петровский, долго не затягивай, а то мы к колодцу – пыль дорожную смоем, а хлопцу переодеться не в чего! Да… И погоны младшего сержанта.

Где-то через час Петровский «с квадратными глазами» зашел в расположение роты.

-Мужики! Вот это я сейчас концерт видел!

-Что за концерт? Артистов привезли?

-По порядку… Сходил к каптеру, взял форму на мальца, взял сапоги. Каптер – ругаться, я – мол, это не мне, а старшина вернулся… Короче, взял. По дороге, нарисовался майор… Спросил, зачем форма. Ну я ему и говорю, что Овчаренко мальчишку в роту привел. Смирнов обматерил Овчаренко и меня заодно… Спрашивает, где они… Я и говорю, что у колодца. Тут он так завернул, по поводу мозгов и головы Овчаренко, что у меня ухи отвяли. Ну, думаю, трандец Овчаренко настал… А майор аж полетел к колодцу! Подходим к колодцу: старшина и малец обтираются полотенцами… и вот тут начался - концерт!

Майор и говорит: «Какого … … … … Тебя, старшина, в руку ранило или в голову? Какого хрена…»

Тут малый оборачивается – а малый весь пораненный, весь в шрамах и пулевых, и в осколочных… Только не это главное… Как глянул майор на мальчишку, так и засох на корню, как репейник. Рукой за лицо схватился – глаза закрыл. А малый, ка-а-ак заорет: «Дядя Леша!», бросился к майору и ка-а-ак прыгнет на него! Так вместе в пыль и упали, а у нашего майора, из-под руки, слезы в три ручья!

-Да ладно, - не поверил один из разведчиков. – Брехло! Всему бы поверил, но чтоб Смирнов слезу пустил? Брехло!