-Конвой! Уведите этого, – показал на забившегося в угол и обделавшегося от страха, что этот мальчишка выжил и узнал, а ведь не должны были, бывшего полицая - палача.

А сам выскочил в коридор, добежал до комнаты фельдшера:

-Фельдшер, быстрее, там, в моем, в 4-ом кабинете мальчишке плохо! Быстрее! –Илья бросился обратно в кабинет…

Фельдшер прибежала в кабинет сразу же за Ильей. Посмотрела на лежащего на полу Егора, на его посиневшее лицо и губы, все поняв, опустила глаза. Проверила пульс на шее, поднялась:

-Я ничем не смогу помочь: инсульт и остановка сердца…

-А как же искусственное дыхание? Лекарства? Нитроглицерин? – искал выход Илья.

-Лейтенант… Вы себя слышите? Какой здесь нитроглицерин? Тут простых бинтов не хватает…Жалко мальчика… Сердечко не выдержало.

Лейтенант Белов, узнав о том, что произошло в кабинете у Ильи, отвел его в комнатку и попросил сегодня не работать. Илья посидел в комнате, а потом поднялся и вышел. Вышел из комендатуры, просто пошел, куда глаза глядят. Пришел в себя Илья на дороге у леса. В лес уходила старая вырубка. Илюха узнал это место…

Дед Иван еще подходя к своей избушке понял, что к нему заявился чужак. А как чужак мог пройти в избу через собак? Вот вопрос! Хотя…

Старый знахарь открыл дверь…

-Илюша, вернулся? –спросил у сидящего за столом мальчишки.

-Да, деда, как обещал…

-Эка ты, даже револьвер вернул! – знахарь посмотрел на лежащий на столе наган с гравировкой. – Даже с патронами… Не пригодился?

-Пригодился, а патроны – новые.

-Ох, дай-ка, я тебя получше рассмотрю… Погоны? Да ты никак прапорщиком стал?

-Деда, это сейчас называется младший лейтенант, а поручик – старший лейтенант.

-Вот то, что я старший, это - правильно!

-Деда, плохо мне…все. Кто рядом со мной – погибают, друзья – погибают, жить не хочется… Скорей бы уж…

-Илюша! – строго прервал дед. – Ты что это удумал? Вы все сейчас хоть и не верующие, но запомни: у каждого - свой крест! И для тебя это испытания, чтоб нашел свой путь! Я ведь тоже был, молодой офицер, с блестящими возможностями… Но война, ранение, госпиталь, потом революции… Может это все нужно было только для одного, чтоб я тебя вылечил! Ты своим друзьям, которых не стало, что-то обещал?

-Да, деда, обещал дойти до Берлина и расписаться на Рейхстаге…

-Так чего разнылся-то? Жить ему не хочется!!! А ну иди баню топи, лечить тебя буду - буду тебе через задницу вениками ум вгонять, раз в голове мозги набекрень! Чтоб мозгов прибавилось! Жить он не хочет! Сразу видно, давно у деда не лечился!

Исповедь и отповедь.

-Деда, откуда у тебя столько силы? – охая удивлялся разомлевший Илья. – И лечить, и мозги «вправлять»?

-Откуда? Оттуда! – завершающий шлепок веником по пятой точке был чувствительным, мальчишка даже рукой слегка потер зад.

Дед Илюху и распарил, и помял – проверил суставы, и «выпорол»: мальчишка сбросил с себя все непростые думы и забыл о бедах – досадах и проблемах.

Когда Илья учился в школе СМЕРШа наравне с матерыми разведчиками, то сперва к нему относились так, словно он чей-то сынок и приставлен наблюдать и «постукивать». Через некоторое время все поняли, что он хоть и мальчишка, но боевого опыта, умений, соображалки и бесстрашия хватит на пару матерых бойцов (особенно после спаррингов).

Руководство прекрасно понимало, что парню нет тех лет, которые были заявлены при поступлении, но офицерское звание присвоили. Правда всем «не офицерам» дали лейтенантов, а вот Илюхе дали младшего лейтенанта. Получить офицерское звание в 14 лет! Кто на такое способен? Если только Аркадий Голиков…

Сперва это радовало и тешило самолюбие, от увеличившихся возможностей и власти. Да, у Ильи, как и у всех мальчишек, тоже иногда начинало поигрывать самолюбие, но Папа ему его то, которое «самолюбие», слегка подправил в спаррингах. Папа часто любил повторять, что хорошего офицера всегда можно распознать по тому, как он использует свою власть…

Но оказалось, что офицерское звание, кроме некоторых привилегий и общего внимания, требовало принимать решения, от которых зависела жизнь и судьба другого человека. Если для Ильи, после его решений, возможен был шанс вернуться в другую жизнь (на что Илюха очень надеялся), то для других такой возможности не было.

Уже стемнело. Дед и Илья, одетые в чистое исподнее, сидели перед домом, маленькими глотками пили дедов травяной чай.

-Давай, рассказывай, что случилось?

-Деда.. тяжело мне. За неделю потерял двоих: брата и товарища…Брата я сам застрелил, а у товарища сердце не выдержало от воспоминаний, что с ним фашисты вытворяли…

-Сердечко не выдержало, так это его Господь забрал, чтоб не мучился… А как брата застрелил? Он что, германцам служил? – удивился Дед.

Он в разведке был, как мне рассказали, пришел на явку, а она провалена… Попал к фашистам… Что они делают, ты все знаешь… Я – то у них несколько часов пробыл, а он дольше. Проще говоря, калеку они из Сережки сделали… как будто специально, лицо не сильно увечили, а вот все остальное… Особенно старались по самым больным местам… Спасти его возможности не было: фрицы его к столбу примотали, а столб перед своими окопами поставили. Мне предлагали его отбить, но менять его жизнь на жизни нескольких десятков человек… А до вечера он бы не дожил. И тогда я выстрелил ему, в сердце… попал.

Дед и Илья помолчали.

-Что, тебе Илюша сказать? Ты не дурачок, так что много чего понимаешь и без подсказок. У меня тоже не все так просто – не просто так в глуши живу, а ведь был блистательный офицер… - начал было мечтательно дед, но – осекся. – Вот сам посуди… Не окажись я здесь, выжил бы ты? Спас бы тогда своего Егорку? Стал бы офицером? О! То-то… Ты ведь не верующий... Без креста тебя мне привезли, хотя… какой крест? На тебе и нитки не было, только кожа в лохмотья… А вот сейчас тоже нет, значит – неверующий.

-Крещеный я, только вот…

-Помолчи, - раздосадовано остановил Илью дед. – Не об этом сейчас речь. Все было бы по-другому, если бы не было так, как есть. Пойми, все что не делается, все так и должно быть, как говорится, все что Бог ни делает, все – к лучшему. У каждого свой Крест, вот и неси его до конца…

-Деда… -начал Илья. – Я не знаю, сон это или правда, только … только я уже умирал. И я не здешний. Я не могу понять, что происходит… Я оказываюсь здесь не по своей воле. Я не хочу, а попадаю. Это будто сон, я хочу проснуться, но не могу, пока меня не убьют. А когда просыпаюсь, то все, что происходило во сне оказывается правдой – все шрамы, что я получил во сне, остаются и после сна. Я помню сон до мельчайших подробностей… Как было больно, как было стыдно, как плакал, как было обидно - я все это помню. Деда, что со мной не так? Почему это со мной?

-Умирал уже, говоришь? – вздохнул Дед. –То-то я смотрю, не по мальчишечьи себя ведешь, словно тебе не 14 лет, а лет 20-25, как солдат после службы.

-Папа у меня офицер…

-И это заметно, не крестьянский сын. И говоришь учено, и сокольскую гимнастику знаешь, и спину ровно держишь… Дворянин?

-Не знаю…

-Отец по званию кто? – спросил Дед.

-Гвардии майор

- Гвардии майор? Ничего не путаешь? А-а-а! Красной Армии?

-Почему Красной Армии? Российского флота. – пояснил Илья.

Дед немного задумался.

-Путаешь ты меня. Нет в Российской армии и флоте звания майор. Сколько полос на погоне?

-Две.

-О! Две! А звезд?

-Одна. – ответил Илья.

-Опять путаешь! - взорвался дед. – Две полосы и две звезды – капитан-лейтенант, три звезды – капитан 2 ранга, без звезд – капитан 1 ранга, а одной звезды в Российском флоте не бывает.

-Деда, теперь бывает… Это старше капитан-лейтенанта.

-До солидного чина дослужился твой отец. Но, не о нем речь. Давай-ка, расскажи о своем сне.

-Деда! Да я сейчас в нем! - улыбнулся Илья.