В городе не было ничего, кроме бомбежки и чувства гибели. Госпитали быстро наполнялись ранеными, и доктор Андерсон не выходил из госпиталя. В городе не было другого движения, кроме движения автомобилей с ранеными. И вместе с усиленной эвакуацией опять началась сумятица. Ночью через город прошли воинские части. Страх перед пятой колонной и парашютистами на время утих, так как в городе скопилось много австралийцев и новозеландцев. Но они эвакуировались на юг, и снова воцарились тишина и страх.

Появились «Бленхеймы» для прикрытия эвакуации, и аэродром после периода мертвого спокойствия снова ожил. Потом «Бленхеймы» перебазировались на другой аэродром, а некоторые из них вернулись на Крит. Из летчиков только Квейль и Финн, Хикки и сержант Кроутер остались на аэродроме. Хикки пробовал уговорить Квейля отправиться с какой-нибудь из наземных команд на юг, чтобы эвакуироваться, но тот остался. Он знал, что «они» боятся «Гладиаторов», и считал, что лучше самому бить, чем попасть в бойню.

И вот, наконец, момент наступил. Ночью шел дождь, и им удалось поспать. Когда они проснулись, солдаты из наземной команды готовили завтрак. Среди всеобщей тишины приятно было слышать эти звуки. Хикки получил приказ вылететь для прикрытия эвакуации на один из южных участков, в Аргосе. Задача была — патрулировать над районом на высоте пяти тысяч футов и рассеивать всякую группировку противника.

— Я тоже полечу, — объявил Квейль. Хикки знал, что ради этого Квейль и остался. Он не стал спорить. Он предпочитал иметь с собой Квейля, чем кого-либо другого, и был рад его решению. Финн слишком неопытен.

— Пусть будет так, — сказал Хикки.

— В каком состоянии твой самолет? — спросил Квейль Финна.

— В порядке, — ответил Финн.

— А ты поезжай с первой же командой на юг, — сказал Хикки Финну.

— По-твоему, я вам не понадоблюсь?

— Нет. Ты не понадобишься. Я подпишу тебе командировку.

— О'кэй.

— Позови, пожалуйста, Кроутера, — попросил Хикки.

Квейль еще не видел Кроутера после своего возвращения, так как тот жил с остальными сержантами.

— Когда мы летим?

— В одиннадцать. Примерно через час.

— Мне придется взять у Финна летное обмундирование.

Финн вернулся с сержантом Кроутером; это был небольшого роста лысеющий человек; говорил он, вроде Макферсона, с шотландским акцентом.

— Хэлло, — отрывисто приветствовал он Квейля. Манеры у него всегда были резкие.

— Хэлло, Кроутер.

— Рад, что вы вернулись.

— Спасибо.

— Летим на задание. В одиннадцать, — сказал Хикки. Квейль попросил Финна одолжить ему летное снаряжение, и Финн пошел принести его.

— Прикрываем эвакуацию, — продолжал Хикки. — По-видимому, будет жарко.

Кроутер стоял, так как не мог сесть, пока Хикки не предложит ему, а Хикки забыл об этом; Квейль подвинул Кроутеру стул, и тот сел. Куртка и брюки на нем были грубошерстные, наземной команды. Как и полагалось сержанту.

— Вы летите? — спросил он Квейля.

— Да.

— Как ваше лицо?

— Все в порядке, — ответил Квейль.

Он по-новому смотрел на этого маленького шотландца с четко очерченными красными губами, ровными зубами и светлыми усами. У него были правильные черты лица, резкая складка над переносицей и несколько обидчивый характер. Речь его была сдержанна; он никогда не говорил лишнего. Квейль знал, что Кроутер держится так, потому что чувствует расстояние, отделяющее сержанта авиации от офицера. Он знал, что сам вел бы себя так же, и не понимал, почему Кроутера не производят в офицеры. Он вспомнил, как однажды Кроутер делал фигуры высшего пилотажа над аэродромом в Фука, испытывая самолет. Кроутер всегда участвовал в испытаниях, потому что прошел все ступени в авиации. Однажды он готовил к полету «Гладиаторы»; при этом оказалось, что он разбирается в них лучше механиков, которые все время обращались к нему с вопросами. И, конечно, он затаил вполне понятную обиду.

— Я лечу на самолете Финна, — сказал Квейль.

Он не стал просить Кроутера осмотреть самолет, так как знал, что это само собой подразумевается, и не хотел обижать его такой просьбой. Надо быть деликатным, решил он.

— Так. Хотите, я осмотрю его для вас? — предложил Кроутер вставая.

— Благодарю вас, — ответил Квейль.

— Пойду возьму инструмент, — сказал Кроутер.

Квейль был очень доволен, что ничем не обидел Кроутера и тот сам вызвался подготовить для него самолет.

Они пошли к самолету, стоявшему на дальнем конце аэродрома. У Кроутера была маленькая сумка с инструментами из засаленной темно-коричневой материи. Оба согрелись от ходьбы. Квейль смотрел на высокое клочковатое облачко.

— Вам повезло, вы дешево отделались, — сказал Кроутер, шагая рядом с Квейлем. — Как мне рассказывали, вас ждала гибель.

— Это верно. Меня спасли деревья.

— Я бы летал только ка «Гладиаторах».

— Я тоже, — согласился Квейль.

Кроутер подошел к самолету, снял часть обшивки с фюзеляжа и стал рыться в инструментальной сумке. Он выбрал небольшой гаечный ключ и занялся тросовой проводкой управления: здесь ослабил, там подтянул. То же самое сделал на крыльях. Механики вместе с Квейлем следили, как он регулирует, пробует и опять регулирует. Другим инструментом, плоским и крючкообразным, он подтянул расчалки между стойками, потом налег всей тяжестью на один из элеронов и проверил, как ходят остальные, после этого подрегулировал один на противоположной стороне.

— Теперь хорошо, по-моему, — сказал он Квейлю.

— Спасибо.

— Не стоит, — ответил Кроутер.

Он говорил с раскатистым «р», как Макферсон. Работа, видимо, размягчила его. Они направились к уцелевшим аэродромным сооружениям мимо сгоревших.

— Вы предпочли бы строить их или летать на них?

Квейль знал, что его вопрос наивен: ответ можно было предвидеть заранее.

— Я предпочел бы строить, — ответил Кроутер.

Это был редкий по искренности ответ, так как трудно признаться в нежелании покидать землю.

— Может быть, вы и правы.

— На мой взгляд — да. Жаль, что нам ни разу не пришлось потолковать до сих пор. Я не раз готовил к полету ваш «Гладиатор».