Огнежка подошла к демонолову и, взяв его под руку, повела внутрь. Он даже не сопротивлялся. А следовало ли? Что ему терять? Может его там сожрет некая тварь вместе с этими пойманными бедолагами? Ну и поделом. Нет. Нет, нет и нет. Он понял, идя под руку с Огнежкой. Переступая порог, черной как смоль избы. Он понял. Понял, что хочет жить. Хочет искупить свою вину. Продолжить дело учителя. Отплатить ему за заботу, за дом и кров. За отца, кем он для него стал за все прожитые годы. За силу, что он ему дал. За жизнь, пусть и такую, но жизнь, которая у него есть. Ему еще следует научиться ее ценить. И пусть это будет первый шаг в эту сторону.

Сердце лихорадочно стучало и гнало кровь по венам. Волосы на руках и ногах поднялись дыбом, предчувствуя что-то. Глаза метались по темноте проема стараясь разглядеть хоть крупицу того, что было внутри. Люмен перешагнул через порог и скрылся в темноте черной избы.

Внутри изба была как большой зал. Снаружи это среднего размера дом, а внутри он увеличивался раза так в четыре не меньше. И наверняка с помощью магии.

Стены были покрыты той же иссиня-черной краской. И все вроде бы было похоже, за одним исключением. Она медленно стекала вниз. Словно бревна облили плотным, свежим медом.

Света здесь не было. Но и темноты. Те же самые стены и освещали помещение. Может они поглощали свет с наружи и переваривая его рождали здесь? А может и нет.

Изба состояла из двух комнат. В которую зашли. И ту, которая была за широкой дверью. И из-за которой доносились странные звуки, похожие на вой.

Пугало проковыляло до середины зала и остановилось около двери. Его голова развернулась назад и уставилась на Люмена, спросив:

– Ты слышал о мимиках? – не ожидая ответа он улыбнулся. – Так вот, это мы. Если спросишь знающих людей кто это, то каждый ответит по-своему. И будет прав. В разных частях мира – мы разные. Нас не отличить от людей, так уж мы приспособились. Но все же есть некие обряды позволяющие снять с нас чужую личину и кожу, но тебе об этом знать не следует, – он толкнул ладонью дверь, и та медленно открылась, впуская жадный взгляд Люмена.

За широкой дверью, что-то светилось. Озаряло своим светом входящих внутрь.

Пугало пауком втиснулось в узкий для него проем. Огнежка сделала шаг вперед и посмотрела на Люмена.

– Мне тоже интересно, что это за фигня такая. Идем же, Люмен! – ноги не хотели ступать по этим черным бревнам, но вопреки всему пошли.

Если первый зал был большой и пустой, то второй казался раза в два больше первого и был заполнен разными вещами. Но самое удивительное, что здесь было это были не клетки куда сейчас сажал упирающихся людей Стефан. Не загон с настилом из ковров. А торчащие из пола, стены, крыши белые, сияющие корни. Люмен сразу догадался, что эти двое неразрывно связаны. Что одно, порождение второго. И что возможно дуб старше избы, а не наоборот, как ему в начале показалось.

– Ты соврал! – раздался голос белокурой девчонки с заплаканными глазами. – Ты сказал, что они живы! – она подбежала к решеткам и схватилась за них, уставившись своими блестящими глазами на пугало.

– Как и вы, что заблудились. Ложь, за ложь, человек, – пугало механически, достало из мешка еще одного наемника и засунуло в отдельную клетку.

Клети были метр на полтора. Сбиты вполне надежно и были выкованы из редкого сплава стали.

– Ты нас убьешь? Принесешь в жертву своему кровавому богу, чудовище? – девчонка орала в спину пугала.

Огнежка старалась на нее не смотреть, опустив глаза и разглядывая светящиеся корни.

Демонолов не сразу заметил, что они живые. Только боковым зрением он мог подметить, что стоит ему отвернуться, как дуб начинает тянуться к нему своими щупальцам. Проверять чтецу, что будет дальше совсем не хотелось.

– А сейчас будет небольшое представление, – отправив последнего живого человека в клеть пугало вытерло ладони и село на корточки перед трупом черноволосого, рядом с которым лежала и его голова с заведенными глазами.

Монстр снова что-то буркнул, гаркнул, но Люмен и в этот раз не уловил слова или звуки похожие на них. Словно его ухо просто было не способно понять эти звуковые волны, издаваемые его чревом.

Пугало перевернуло тело вожака разбойников и медленно провела по его спине своим длинным ногтем. Затем с легкостью охотника сняло с него кожу и начало залезать в нее.

Это было страшно, нелепо и смешно одновременно. Как такой монстр может спрятаться в такой жалкой оболочке. Такой маленькой и хрупкой. Но вопреки всем законам ему это начало удаваться. И вот перед Люменом уже стояло тело разбойника с огромной головой пугала. Оно наклонилось и подобрало, уже человеческой рукой, голову черноволосого. Посмотрело в его глазницы и раскрыв пасть съела.

За неуловимую секунду монстр стал человеком, а человек монстром.

– Вот так и приходится менять шкурку, когда непрошенные гости наведываются в твой дом и портят старую. Уже любимую, – Стефан повернулся к Огнежке и направился к ней.

– Подойди сюда, дочь. Давай я научу и тебя. Эта оболочка уже исчерпала свой возраст. Она была предназначена для ребенка, а не для взрослой особи. Идем, – он протянул ладонь.

В избе повисло глухое молчание. Страшное и тяжелое. Все нехотя перевели взгляды на белокурую девчонку, что-то бубнящую у самой решетки.

Когда наемница поняла сложившиеся для нее обстоятельства, то не сразу поверила в них. А потом ее словно ошпарили кипятком.

– Что? Нет-нет. Вы, твари, я вам не дам свою кожу. Уйдите! Нет, нет, нет… – девчонка зарыдала и упав на пол отползла в конец клетки обняв свои колени и зарыдав. – Я не хотела идти с ними к вам. Я просто… просто хотела подзаработать. Поднять немного фалианов, понимаете?

Подходя все ближе к клетке с пленницей та начинала рыдать и причитать активнее. Остальные пленники молчали.

Люмен не вмешивался. Она хотела убить и его. Эта наемница была готова к смерти, но не такой.

И когда они оказались перед самой клетью Огнежка сказала:

– Отец, давай не сегодня. Слишком много событий. Я еще не готова расстаться с этой оболочкой, – она провела ладонью по своему лицу. – Она стала такой родной. Хоть и мала мне уже по размеру, но это ведь я! Как можно быть кем-то другим?

Отец засмеялся и заговорил. Его голос понемногу приобретал тона прежнего владельца кожи:

– Очень просто дорогая, очень просто. Ну ладно, завтра. Значит завтра, – он убрал поднесенную к клетке руку.

– Тогда займусь пока другим делом, – он подошел к соседней клети и открыл ее. Достал упирающегося и ругающегося человека и за шкирку потащил к корням.

Почуяв на достаточном расстоянии живого, корни встрепенулись и ожили. Их кончики заиграли змеиными головами принюхиваясь к аромату человека или того, чем они питались.

Пленник дергался, кричал, ругался, умолял, но крепкая хватка Стефана неотвратимо вела его к корням.

Когда между ними и наемником остался метр, старик отпустил его и легонько толкнул в сторону голодных корней.

Пленник успел только вскрикнуть, перед тем как живые части дуба обволокли его и скрутили. Они подняли его над землей и медленно перевернули в сторону стены, в которой образовался проем. Он сиял, немного искрился. В его лоно смотреть было равносильно солнцу. Лишь краем глаза Люмен наблюдал, как древнее магическое дерево пожирает что-то в человеке. Тонкими нитями высасывая это и поглощая в своем блестящем чреве. Может это была душа?

Когда корни изъяли нужно им из пленника они тут же смяли его в клубок и опутали. Белые змеи шевелились, извивались пока клубок не опустился на землю. После чего корни отступили, освободив уже не человека, а животное – белую овцу.

Преображенный магией зверь тупо уставился на Стефана и заблеял. После чего в избе поднялся гул криков и вой людей.

Черноволосый фермер, потирая зарастающую рану на шее, повел ее в стойло. Животное легко и доверчиво последовало за ним.