— Там наши! — кричу я. — На них нападают!

Командир побегает, всматриваясь в бурю. Вздрагивает, тоже увидев вспышку, и оглядывается.

— Вы, — он указывает на раненого пустынника и целителя с прорицателем. — Укройтесь у камней. Вяземский, ты остаешься их прикрывать. Остальные за мной!

Мы, пригибаясь, пробираемся среди россыпи валунов. Вспышки усиливаются и до нас доносятся крики и автоматные очереди. А я чувствую что там, буквально в десятке метров, какая-то редкая дрянь. От фона твари мутит и приходится сдерживать рвотные порывы.

Саша накидывает на нас купол, Богдан сгущает силу в руках и мы выбегаем к месту боя.

Живой демон там только один. Вокруг него пространство усыпано трупами низших. Но этот такого размера, что сначала не осознать, а потом я вижу рядом с ним фигурки людей. Вот хтонь! Метров двадцать в холке. Тварь напоминает массивным телом мамонта. Только вместо шерсти панцирь и из под его края извивается множество щупалец с когтями на конце.

Он загнал людей к скале и напирает. От сияния силы и огневых прочерков вокруг светло, как днем. Ну, по-крайней мере, для меня.

Только двое пустынников стреляют. Остальные — одаренные. Двое из них стоят впереди, невыносимо ярко светясь. Паладины! Мне кажется, что я вижу на них доспехи, мощные и расписанные узорами.

Сила остальных переплетается разными цветами, но это серебристое сияние и голову сокола я не с кем не перепутаю…

— Там Разумовская! — кричу на бегу. — Дочь императора!

Мы атакуем демона сбоку, немного отвлекая от другой группы. Наш пустынник вырывается вперед, поливая панцирь твари очередью.

— Стой! — слышу я крик от одного из паладинов.

Щупальце демона взмывает вверх и с невероятной скоростью летит в пустынника. Бросаю лезвие силы, отрезая конечность, но поздно. Та по инерции врезается в тело, прибивая его к земле огромным когтем насквозь.

Мы с Богданом одновременно орем и начинает отсекать силой щупальце за щупальцем. Тварь верещит и плюется липкой жижей. А конечности все никак не кончаются.

Я прощупываю демона силой, содрогаясь от отвращения. Должно же быть слабое место! Этой твари тоже не было в книжке. И меня этот факт побеспокоил бы, будь время подумать над новыми видами.

Символы ифритов довольно ухают, всасываясь в голову монстра. Вот, нашел! Мой запас немного пополняется, взбадривая.

— Саша! Можешь перекинуть защиту на его ноги, или руки, на эту хрень? — дергаю Каритского за плечо.

— Чего? Зачем мне его защищать? — непонимающе ворчит он, мотая головой.

— Не защищать. Поставь барьер, хотя бы на пару секунд, чтобы он нас не достал. Сможешь так сделать?

— Да! — в его голосе звучит радость, хотя он и не понимает к чему я.

Я быстро объясняю командиру идею, пока мы подбегаем ближе. Слишком близко, но шанс завалить гиганта у нас только один.

— Все по команде, бьем в харю!! — орет старлей.

Его голоса не послушаться невозможно. На то у меня и был расчет. Скачи я тут и требуя слушать меня, ничего бы не вышло.

— Три, два, ррррраз!

Я слепну, но успеваю бросить всю силу прямиком между двух вращающихся глаз демона. Каритский орет от напряжения и падает на колени, но удерживает щупальца. К потере зрения из-за мощи всех сил прибавляется еще и глухота.

Тварь вопит так, что кажется, даже ветер стихает. Я ору в ответ и продолжаю держать поток. В себя меня приводит тряска. Командир дергает меня за плечо.

— Готов! Успокойся! — вижу по губам, что он орет, но я еле его слышу.

Туша монстра лежит на боку, вскрытая общими усилиями от хари до самой задницы, если она у него есть. Я тоже не удерживаюсь на ногах и падаю рядом с Сашей. Он упирается руками в землю, плечи его сотрясаются. Он там ржет, что ли?

Слух постепенно возвращается гулом голосов. Я смутно вижу, что вроде больше никого не задело. Другая команда сильно потрепана и не разобрать где кто. Только что, кроме Разумовской, там еще одна девушка, из под ее каски торчит темный хвост.

Половина валяется на земле, но шевелятся. Похоже, на этой атаке истощились все. Грудь Богдана вздымается и он показывает мне большой палец. Его, как самого здорового, отправляют забрать наших.

Пустынники все собираются вместе, чуть в стороне. О чем-то жарко спорят, махая руками в разные стороны. Хтонь, надо найти укрытие… Я собираю последние силы и запускаю поиск.

Мы среди скал, от них прилетает холодный отклик и гул. Я продолжаю искать, торопясь. Сила отвечает мне все неохотнее. Красные нити бледнеют, но я нахожу. Провал в твердом камне. Пещера!

— Я нашел! — кричу командиру и показываю рукой. — Там, пещера. Большая.

— Выдвигаемся! — тут же командует он.

Поднимаюсь со стоном, как и остальные. Ничего, главное добраться, еще немного. Ветер усиливается, словно подгоняя нас. Я пытаюсь разглядеть где кто, но мы все в грязи и мерзкой жиже. А душевые слишком далеко.

Богдан на одном плече тащит Олега, на другом Володю. Меня мотает, как пьяного, но еще держусь на ногах.

«Ты как?» — спрашиваю у целителя. Совсем скоро он станет самой важной персоной среди выживших.

«Плохо, Игорь. Много ранений, я на пределе» — его голос тихий, еле слышен в голове — «Нужно отдохнуть, хотя бы немного».

Кто-то падает, его подхватывают и тащат под руки. Командир идет последним, прикрывая всех нас. Паладины не отходят от Разумовской, которая еле перебирает ногами, но отмахивается.

Упрямая девчонка! Впрочем, она никого не тормозит. Мы все еле плетемся. Мне кажется, что перед нами прошмыгивает несколько мелких тварей. Вскидываю голову, запуская силу и чуть не падаю.

Никого, только сила хаоса зудит на коже, вызывая желание почесаться.

До небольшого темного провала, входа в пещеру, дохожу на одном упрямстве. Шаг, еще один, еще. Может, если я упаду, меня и не бросят. Но мне упорно хочется, если не войти самому, так заползти.

Кто-то зажигает фонарь. Пещера приличных размеров, пол засыпан песком, крупные камни повсюду — много укрытий. И вход, похоже один и узкий.

От легкого хлопка по спине улетаю вперед и командир меня ловит:

— Все, Белаторский, ты нашел укрытие, молодец. Отдохни немного, мы тут сами дальше. Вам всем надо набраться сил. Чувствую, они совсем скоро понадобятся. Поспи хотя бы чуть-чуть.

От заботы в его голосе даже слезы наворачиваются. Если бы в моем организме не высохло все. Я киваю, достаю воду и делаю большой глоток, удерживая себя, чтобы не осушить флягу разом.

Бреду за круглый валун, достаточный, чтобы прикрыть меня. Просто чуть-чуть времени, чтобы никто не трогал. Голоса опять сливаются в гул, перед глазами туман и я падаю прямо на спину, в песок. Он для меня сейчас мягче любой перины.

Я уже начинаю проваливаться в сон, но мне не дает вырубиться тревожное ощущение. Тихонько отпускаю силу. Вокруг все чисто. Насколько можно так назвать раздражающий сумрачный фон силы хаоса.

Но сердце продолжает сжиматься и колотиться. Я ерзаю, устраиваясь поудобнее, вздыхаю. На смену тревоги приходит ноющая боль. Хтонь, у меня что, приступ на нервной почве?

Я набираю воздуха полные легкие, пытаясь унять сердцебиение. И слышу шуршание одежды, совсем рядом. Открываю глаза — надо мной склонился один из наших. В слабом свете фонарей я с трудом разглядываю надпись на его каске.

И от этого мои глаза распахиваются на полную. Потому что там написана фамилия того, что чуть не убил меня. Фамилия призрака. Панаевский.

Похоже, приложило меня головой прилично. Машу перед собой рукой, прогоняя призрак. И попадаю тому ровно по лицу, сбивая очки. Хтонь, не привиделось.

На меня злобно глядят темные глаза на незнакомом молодом лице. Тело парня окутано слабым сиянием силы и она тонкими струйками тянется ко мне. К моей груди.

Сердце сжимается еще сильнее и замирает на миг.

Моя сила отзывается неохотно, слишком вымотался. Как будто не считает, что мне что-то угрожает. Или я сам так не считаю? Но знакомое царапанье когтей по внутренностям помогает прийти в себя.