Я скриплю зубами, зажмурившись на миг, но справляюсь. Сосредотачиваюсь на шершавом бугристом камне под руками. Опытный, можно сказать. Нас снова накрывает сиянием силы, исходящей из центра.

И теперь она приносит легкость, отгоняя все неприятные ощущения. Хор голосов выдает облегченный вздох. Растерянные люди с улыбками поднимаются на ноги.

— Теперь вы можете понимать друга, — тихо говорит мужчина с возвышения, но его слышно, будто он стоит рядом. — Воспользуйтесь этим даром правильно. Чтобы одерживать победу над хаосом, а не спорить друг с другом. У нас есть общий враг и мы должны бороться с ним. И поблагодарите богов за это благословение.

Сверкающий в лучах солнца золотым одеянием, он уходит, а толпа оживляется. И я понимаю, что теперь не слышу незнакомой речи. Со стороны эллинов доносятся восторженные слова и они звучат немного глухо, как под водой, но понятно.

Ритуал окончен и люди начинают двигаться к выходу, переговариваясь. Всех накрывает эйфорией и даже девчонка, которая ворчала на нравы наших союзников, счастливо улыбается и подмигивает мне.

Вдруг по толпе на нашей стороне, от центра, разносится приглушенный ропот. Людей волной несет туда, слышатся вскрики сдавленных людей. Я подпрыгиваю, силясь разглядеть, что там происходит, но без толку.

— Не может быть… — рядом со мной шепчет ошарашенный Богдан, вытягивая вверх голову.

— Да что там еще? — трясу Покровского за плечо, но тот безнадежно в шоке.

Или не в шоке. Взгляд его странный, он так на самый лакомый кусок еды смотрит обычно. Подпрыгиваю еще пару раз, но разглядываю только небольшой просвет в нескольких метрах от нас.

Переглядываюсь с остальными — они только пожимают плечами. И тут Богдан устремляется в ту сторону, как танкер. Люди возмущаются, но его никто не останавливает.

Еще бы, с его габаритами и решительной рожей — себе дороже будет. Мы пристраиваемся за ним и только Володя смущенно извиняется, когда очередной пострадавший ругается.

По мере продвижения разговоры вокруг ситуацию если и проясняют, то ненамного.

— Невероятно…

— Вот бы попасть в ее группу…

— Так тебя и допустили! Скажи спасибо, если тебя вообще заметят.

— Видели прическу? Сейчас такое в столице на самом пике…

— Посмотрите только, кто с ней! Как эта выскочка умудрилась…

Ясно, что тут объявилась какая-то местная звезда. Но такой ажиотаж? И меня начинают терзать смутные сомнения… Мы подбираемся близко и я наконец могу разглядеть, вокруг кого все столпились.

— Ваше высочество, а вы надолго в пустыню?

Златовласая Ольга Разумовская, дочь императора, лучезарно улыбается. По бокам от нее стоят крепкие ребята, удерживающие самых любопытных. Но небольшой безлюдный пятачок вокруг нее держится самостоятельно.

— Как и все, — ее голосок журчит звонким ручейком. — Это обычная практика, как и у большинства из вас.

Богдан уставляется на нее с обожанием. С ним все понятно — неизлечимо влюблен. Володя бросает на меня виноватый взгляд и я грожу ему кулаком. Еще раз скажет про свои видения — я их выбью из башки раз и навсегда.

— Ну ничего себе — обычная! — восклицает кто-то и по толпе проносится смех.

— Мой брат тоже приезжал в пустыню, и не раз, — отвечает Ольга, пожимая плечами. — Так что тут необычного?

Вижу, что Каритский, усиленно работая локтями, уходит в сторону, явно заметив знакомого. Ясно, пошел добывать последние слухи.

— Но он же… — обрывается на полуслове девушка в передних рядах.

Она получает внимательный взгляд принцессы и мотает головой. Разумовская взмахивает рукой:

— Прошу не устраивать из моего приезда повод для обсуждений. Ничего такого уж необычного в этом нет. Члены императорского рода, так же, как и все вы, участвуют в борьбе с хаосом. Давайте не будем забывать, ради чего мы здесь.

Она делает шаг вперед и толпа расступается, освобождая проход. Взгляд карих глаз Ольги останавливаются на мне, она коротко мне кивает, чуть улыбаясь. Какая-то доля секунды, и она идет дальше.

И тут я замечаю, кто идет рядом с ней. Вздернутый подбородок, презрительно поджатые губы, бегающие по толпе глаза. Анна Эратская, собственной персоной.

Да чтоб вас, этот мир слишком тесен. Но хоть ее брата не видно. Убеждаюсь в этом, крутя головой в его поисках, до хруста шеи.

Как ее вообще отпустил император? И почему из-за этого такое оживление? В Петрополисе я не заметил такого отношения, все совершенно спокойно реагировали на появление Разумовской в городе.

Хотя, если тут люди со всей империи… И не только одаренные. Возможно, для них лицезрение императорской особы и правда событие невероятное.

Не люблю я такие совпадения, надо убраться отсюда подальше. А то некоторые уже начали бросать на меня заинтересованные взгляды, заметив жест Ольги в мою сторону.

Как только Разумовская уходит, толпа начинает рассеиваться. Саша возвращается довольный, как кот, сожравший миску сметаны. Даже облизывается так же.

— Ну, дела… — таинственно произносит он шепотом.

Я хмыкаю, не люблю я это нагнетание интриги. Олег нас подталкивает двигаться к выходу. Богдан наконец возвращается на землю и смущенно отводит глаза, сообразив, что спалился по полной.

И только прорицатель, хмурый и молчаливый, смотрит на меня так, словно я сломал его любимую игрушку. Нет уж, выбери себе другой объект для обучения. Пока он разберется, к чему эти все его странные видения, я с ума сойду. Или, что еще хуже, поверю.

— Так вот, — разочарованно говорит Каритский, видя, что никто торопится его расспрашивать. — Говорят, ее высочество, пробивалась сюда с большим скандалом. Император категорически отказывался пускать ее в пустыню. Хоть наследник — старший брат, но уже давно говорят, что ее брак дело решенное.

Покровский несчастно вздыхает и Саша его хлопает по плечу.

— Слухи. Слишком много вариантов, а обстановка постоянно меняется. Император не торопится выбирать ей мужа, но Ольгу берегут именно для такой задачи. Выгодный брачный союз. А, неважно, вы и сами знаете, как это происходит.

Богдан снова вздыхает так мощно, что сдувает рыжую челку. Каритский поправляет волосы, сочувственно глядя на здоровяка.

— Короче говоря, ясно, что при таких условиях ее отпускать не хотели. Как она уговорила императора — неизвестно. Известно только, что один из корпусов дворца на реставрации. В общем, сюда она приехала тайно, чтобы не вызывать лишнего шума. Но, конечно же, ее узнали.

— А что с ней делает Эратская? — спрашиваю я.

— Ну, Аню и так сюда отправляли. Приставили, для защиты. И еще парочку сильных наследников из великих родов. Кого только — непонятно, слишком быстро все произошло. Ты бы, Белаторский, тоже попал в ее группу, если бы не та история с фрегатом. Так что своими руками дал возможность Эратским отличиться перед императорским родом.

Я ненадолго задумываюсь. Нет, меня это не волнует. А дед наверняка бесится. Не сомневаюсь, что принцесса может задать жару демонам, но быть ее нянькой в пустыне — такой себе способ выделиться.

Так что и хорошо, что нам не придется трястись за ее царственную особу. Будем тихо себе совершать вылазки, набивая морды мерзким тварям.

Мне вообще начинает казаться, что все слишком спокойно относятся к прорывам хаоса. Туристы, принцессы… Да и радуются, как дети. Настолько привыкли к смертельному аттракциону?

— Успею еще отличиться, — радуюсь я, что пронесло от еще одной великой чести. — Все мы успеем. Думаю, нам и без того хватит веселья.

— Кстати, насчет веселья! — оживляется Каритский. — Я тут переговорил с нашими союзниками и узнал про одно местечко…

Да когда он успел? Мы только выучили язык, а он уже умудрился выведать у эллинов список злачных мест?

— Даже не думай! Нам завтра утром на поезд, — Олег отчаянно трясет головой.

— Да ты сначала выслушай… — рыжий увлекает целителя и Богдана вперед.

Я чуть придерживаю Володю и мы отстаем, огненную башку упустить из вида сложно, не потеряемся. У распахнутых исполинских ворот храма я чувствую, как кто-то вцепляется в мою руку и тянет в сторону.