— То есть америкосы его больше никогда не купят?

— Ни один клуб Национальной Хоккейной Лиги.

— И что ты о нём думаешь? — посмотрел я на экран, но там показывали биатлон.

Ирина пожала плечами и вытащила из-под морды пса вторую лапу.

— Бахтин очень результативный игрок. Его обожают болельщики, тренера, спонсоры. Он красавец, чемпион, боец. Вынослив, силён, стабилен в своём мастерстве, что особо ценится в спорте...

— Но… — подсказал я.

— Но… ему тридцать четыре года, — пожала плечами Ира. — Для профессионального хоккея — это возраст ухода из большого спорта. И это очень травмоопасный спорт. Он продержится ещё, максимум, год-два, а потом или сдохнет с такими нагрузками, или вынужден будет уйти. И он прекрасно это знает.

вырос и читаешь

камасутру ты

а на полке плачут

агнии барты

— Ему сейчас нужен надёжный тыл, — поддержал Рейман, возвращая на руки перчатки. — И, знаешь, мне кажется, в браке с Алмазной Принцессой, он выиграл куда больше, чем она.

— Выиграл бы, может быть, — уточнил я. — Если бы она не подала на развод из-за измены.

— Ну, значит, он совсем отбил себе башку об лёд, если решил изменять ей открыто именно сейчас.

— В то, что он беспокоился о здоровье жены я верю, а вот в то, что решил травить… зачем?! — подхватила Ирина.

— Знаешь, Рим, чтобы отравить человека и не сесть в тюрьму надо очень постараться, — добавил Рейман.

— Это смотря чем травить, конечно — возразила ему Ира. — Если мышьяком, то да. Но есть сотни лекарственных препаратов, как например, те платиносодержащие, что я изучала на крысах, в них никакие швейцарские врачи не разберутся. На стыке фармакологии, токсикологии и ветеринарии столько дивных субстанции.

— А если затем, чтобы жену признали невменяемой? — предположил я. — Оформит над ней опеку как над недееспособной и всё.

Вагнер развернулся от своего прозекторского стола. Ирина опустила лапу Командора. Две пары глаз уставились на меня вопросительно.

— И кто будет заниматься её Алмазной компанией? — сдёрнув с лица маску, спросил Рейман.

— Продаст. Или наймёт армию профессионалов и займётся сам, чем-то же ему надо заниматься на пенсии, — ответил я. — Чисто теоретически, конечно.

— Думаешь, понимая, что закат его карьеры близко, он решил провернуть такую аферу и начал заранее? — снова Рейман.

— Тогда вся эта суета с клиникой, конечно, ложится в схему, чисто теоретически, — почесала Ира нос тыльной стороной ладони. — Кто заподозрит любящего супруга, который первый забеспокоился о здоровье жены. Но к чему тогда романчик с юной фанаткой, который он не особо скрывал? Признают жену невменяемой или нет — это ещё вилами по воде писано, а вот на развод она уже подала. Нелогично.

— Откуда ты знаешь, что она фанатка? — удивился я.

— Смотрю ютуб. Тусуюсь на фанатских сайтах, — усмехнулась она. — А там мусолили их интрижку со смаком. Скажу больше, проходную интрижку. Не раздуй жёлтая пресса скандал, и Орловой не пришлось бы никак реагировать. Мне даже кажется, её вынудили подать на развод. Хотя те, кто её недолюбливал, кричат: справедливо. Она ведь поступила так же.

— В каком смысле так же? — напрягся я.

— В самом прямом, Рим. У Макса до Орловой была девушка. Они даже были помолвлены. И вроде там такая была любовь-любовь. Но твоя Алмазная Принцесса вмешалась и всё разрушила. А интрижка, к слову сказать, у него не первая, были у него увлечения куда серьёзнее за время его брака. Его же американцы не просто так из клуба в клуб перевели, вроде он там с женой владельца клуба зашурымурился. Только до этого его менеджеры следили, чтобы ничего не просочилось в прессу, всё это так сплетни да домыслы. А тут вдруг Бахтин с этой вертихвосткой, юной и бестолковой чуть не публично появился: и шли они прямо по улицам города, и в кафе сидели, и целовались прилюдно. Словно нарочно позировали.

«И поехали потом не в гостиницу, а он повёз её в свой дом. В их со Славкой дом», — добавил я про себя. И вот это точно было словно вызов. Или плевок.

— Или он совсем потерял страх, — эхом отозвался Аркадий. — Или…

— Что? — переспросил я, когда он не продолжил.

Тот беспомощно развёл руками.

— Может, его подставили? — предположила Ира.

— Да, три раза, — усмехнулся я, вспомнив использованные контрацептивы. — А что вообще ты о нём думаешь, как о человеке, Ир?

— Ну-у-у, он не так прост, как кажется. И то, что мы видим, всё же хорошо продуманный образ. Он не дурак. И прекрасно понимает, что делает. Помнишь, — повернулась она к мужу, — как он ввязался в потасовку, и за силовой приём его дисквалифицировали на три игры, а лучшего канадского защитника упекли в лазарет?

— Он вывел канадца из строя? Специально? — уточнил я.

— И оно стоило того. Наши сборная стала чемпионом мира, — ответил Рейман.

Я потряс головой, не зная, что и думать: он всё же герой или злодей?

Да, я был к нему предвзят, это неизбежно, Рейман прав. Но я только хотел устыдится, что подозревал хорошего человека невесть в чём, а в результате стал сомневаться ещё больше.

— Я, знаешь, что не пойму, — задумчиво сказал Рейман, когда Ирина выключила фен. Посвежевший выкупанный подстриженный Командор, нежно пахнущий шампунем, кажется и сам себя не узнавал, пялясь в зеркало. Я с ужасом думал: это что же мне его теперь такого красивого и чистого нести в машину на руках? — Если сейчас Бахтин на сборах, да и вообще они с женой уже почти месяц живут врозь, кто воплощает в жизнь его коварный план?

Коварный он произнёс таким тоном, что можно было даже не пояснять, что он всё же считает мои подозрения сомнительными: безнаказанно отравить человека не так просто, а, чтобы добиться таких ювелирных результатов, как невменяемость, нужен или профессионал, или сумасшедшее везение, или… что самое вероятное: я всё это себе придумал — Славкины проблемы с памятью никак не связаны с Бахтиным.

— У них есть преданная ему прислуга? Люди, что имеют регулярный доступ в дом, к еде? — продолжил свою мысль Рейман.

— Стой! — резко подскочил я, когда меня вдруг осенило. — Вода!

— Что вода? — оглянулась Ира на ванную: по всему пути от душевого поддона до стола остались мокрые следы Командора.

— Славка всегда пьёт одну и ту же воду в бутылках, — меня словно этой самой водой, ледяной и освежающей, окатили. — С какой-то там высокой минерализацией или из растаявших айсбергов, не помню. Она покупает её целыми упаковками, везде носит эти бутылки с собой. Я видел в её холодильнике целую полку, заставленную этой дорогой водой. И где-нибудь в кладовке наверняка ещё стоит запас.

— Серьёзно? — недоверчиво скривился Рейман.

— Аркаш, ты бы тоже был серьёзен, если бы твой близкий человек вдруг стал забывать смывать за собой толчок.

— Да нет, я не в смысле, что сомневаюсь, — нахмурился он. — Как раз наоборот. Я верю в то, что с ней что-то не так, хоть и не верю, что к этому причастен Бахтин. Но с точки зрения способа — это и правда вариант. Когда хорошо знаешь человека, а у него есть годами сформировавшиеся привычки, это можно использовать и во благо, и во вред. Как никогда такой план выглядит выполнимым. Надо отдать воду Годунову. Пусть сдаст в свою лабораторию.

— В лабораторию я могу и сам…

— Но с Ментом оно как-то понадёжнее будет, — похлопал меня по плечу Рейман.

И я бы с удовольствием слушал бы его ещё и слушал, но мне позвонила Славка.

— Рим, заранее позвонить я, конечно, не догадалась. А сейчас стою у твоего дома и понимаю, что не помню подъезд. Помню, что первый этаж…

О, нет-нет-нет! — вцепился я рукой в волосы.

— Стоишь прямо на улице или ещё в машине?

— На улице. Машину отпустила. Не надо было, да? — засомневалась она.

— Я просто не дома, Слав. И подъеду, — я машинально посмотрел на часы, — минут через двадцать, не раньше.