— Я хочу, чтобы этот день заполнился тебе кое-чем особенным.
Я подтянул её к себе и улыбнулся, глядя в её потрясающие глаза.
— Ты скоро станешь отцом, — прикусила она губу.
Я прижал её к себе, чтобы она не видела моих слёз, но, батя мой Рамзес, они текли.
— Спасибо! — ткнулся я в её плечо, а потом зарылся лицом в ямку шеи. — Это были лучшие слова, что я слышал за свою жизнь.
— Люблю тебя! — поцеловала она меня в небритую щёку.
— А это вторые лучшие, — поймал я её губы…
И сейчас тоже поймал.
Но поцелуй длился недолго.
Славка спохватилась, что забыла достать из духовки печенье, и оно там наверно пересохло. Затем заглянул Иван, Викин папа, узнать, где ещё взять угля. Потом дети разлили газировку, и Славка побежала к бассейну с тряпкой.
Откуда-то из глубины сада весь в колючках вернулся Командор. Кот устроил на него охоту, с разбегу повис на скатерти и чуть не устроил настоящую катастрофу — хорошо скатерть со всеми стоящими на ней закусками успели поймать.
Потом приехала Нина Борисовна с заказанным тортом. И Славка кинулась всё вытаскивать из холодильника, чтобы он влез по высоте.
Этот дурдом грозил никогда не закончиться.
Но как-то мы дожили до вечера…
По саду, разливаясь в вечерней прохладе, поплыли гитарные аккорды.
— Как бы я с этой женщиной жил… За неё бы без всякой бравады… Я бы голову даже сложил… Что сложнее сложенья баллады… — затянул Ваганов. — Как бы я с этой женщиной жил…
В костре потрескивали паленья. В воздухе кружились искры и летящая на свет мошкара. Я обнял Славку. Она держала на руках уснувшую Есению. Я прижал их к себе обоих. И она накрыла мою руку своей.
— Как бы я с этой женщиной жил… * — раскачивая в такт, подпевали мы нестройным хором.
Стрекотали цикады. В душном воздухе пахло летом. Собирался дождь.
Солнце садилось за горизонт, оставляя в грозовых тучах алые всполохи.
Прекрасен каждый день, в который кто-нибудь вас любит.
Наш первый День отца подходил к концу…
град пробивающий по крыше
напоминает стук сердец
удары громко реже тише
конец**
Конец
