Глаза дезертирки стала заволакивать пелена смерти. Она уже не сопротивлялась, а просто дрожала и, держа противника за запястье, как будто сама направляла его карающую руку. И когда лезвие распороло ей гортань, после чего кровь хлынула у нее изо рта, она наконец обмякла и упала ничком на грудь своему убийце.

Чувствуя ее затухающие судороги, он вынул у нее из шеи нож и отбросил тот в сторону. Потом ощутил было порыв погладить умирающую Гюрзу по волосам... на прощание... но не смог этого сделать. Остатки прежней любви к ней умерли в Тайпане раньше, чем сама она умерла от его руки и у него же на руках.

Что он испытывал сейчас, это лишь огромное сожаление и усталость. Больше - ничего. И «альбатросы», и туристы все еще могли нагрянуть сюда и убить его, а он даже не знал, будет ли отстреливаться, если они явятся по его душу. Его война на острове Всех Смертей только что завершилась. Буквально умывшись кровью последнего врага, а в прошлом самого близкого ему человека, он вмиг потерял смысл убивать незнакомых противников, пусть даже каждый из них по-прежнему заслуживал смерти.

Дождавшись, когда Гюрза издаст последний вздох, он полежал еще минуты три, успокаивая нервы и свыкаясь с тем, что уже нельзя было изменить. Затем спихнул с себя мертвое тело, поднялся с пола, и, увидев валяющийся неподалеку, окровавленный нож, брезгливо отправил тот пинком в открытый люк.

Да, Тайпан угадал, что Гюрза припасет для него смертоносный сюрприз. Еще в Шанхае он понял, что она носила при себе небольшой запасной нож, который прятала в волосах. И который не показывала никому, даже своему любовнику. Но тот хорошо знал старые фокусы убийц из Триад, чтобы не раскусить странную «привычку» подруги, упрямо не желавшей, чтобы он расплетал ей волосы - якобы, его грубые руки причиняли им боль.

Тогда он смотрел на это сквозь пальцы, ведь и у него имелись свои мелкие секреты, в которые он никого не посвящал. И вот сегодня оружие «последнего шанса» Гюрзы обернулось против нее же самой. Ни дать ни взять, прямо как зубы той змеи из старой притчи, что нечаянно прикусила себе язык и умерла от собственного яда...

Было холодно, поэтому Красный Посох вернулся к брошенным вещам, оттер кровь с лица и рук и оделся. Затем вновь подошел к мертвой Гюрзе, постоял над ней немного, после чего перевалил ее через перила и отправил вслед за ножом. Прямо в морскую пучину, что ревела далеко внизу.

Это были не лучшие похороны, которые он мог устроить бывшей любовнице, зато быстрые. А также честные. Ведь именно так она и Гриша поступили с телом Нади Салаировой. И почему же, спрашивается, Тайпан должен был ковырять лопатой мокрую каменистую землю ради женщины, которая уж точно не стала бы делать это ради него, завершись их бой иначе?

Проводив глазами сгинувший в волнах труп, Тайпан посмотрел на лодку, которую Гюрза латала перед его приездом. Дело у нее, кажется, спорилось. Треть дыр она заклеила, а для остальных приготовила заплаты. И впрямь, еще бы час-полтора, и каратель ее здесь не застал бы.

Банка с клеем стояла там же, где ее оставили - на дне лодки. Выглянув из сарая и не заметив вокруг ничего подозрительного, Красный Посох озадаченно поскреб в затылке. А потом забросил автомат за спину, перепрыгнул в лодку и, закатав рукава, взялся доделывать незаконченную Гюрзой работу. Просто не хотел, чтобы кто-то другой доделал ее вместо него. Ведь теперь, когда он взыскал с хозяев все долги и в его распоряжении оказалась моторка, у него закончились причины, которые бы его здесь удерживали...

Когда Тайпану оставалось заклеить несколько последних дыр, он вдруг уловил краем глаза движение. Кто-то только что бесшумно проскользнул в ворота и лишь мелькнувшая на их фоне тень выдала этого человека.

Как бы ни осточертело Красному Посоху сеять вокруг смерть и разрушения, и каким бы усталым он себя ни чувствовал, инстинкт самосохранения не позволил ему стать для врага легкой мишенью. Выпрыгнув из лодки, он схватил автомат и не придумал ничего лучше, как последовать примеру Гюрзы - укрылся за пультом управления лебедками.

Ее сбросанные в кучу, оружие и вещи так и лежали на помосте. Перепрыгнув через них, Тайпан подумал мимоходом: как-то слишком уж быстро повторяется история, поставившая его на место бывшей любовницы. Даже руки у него были сейчас испачканы клеем, как и у нее перед смертью.

- Эй, ты! - крикнул он неведомо кому. - Кто ты такой? Покажись, или я открою огонь!

Никто не ответил. Хотя за штабелем досок рядом с воротами - видимо, остатками стройматериалов, - послышалась возня.

Нет, ему не померещилось. Кто-то действительно проник в сарай и затаился в углу, не то растерявшись, не то выгадывая момент для атаки.

Пока Тайпан заклеивал пробоины, он несколько раз выходил наружу и осматривался. Отовсюду в небо по-прежнему вздымались столпы дыма, по дороге у горизонта то и дело проносились машины, но эта каменистая пустошь, похоже, никого не интересовала. И тем не менее желающие попытать счастье, завладев лодками Робинзона, все еще находились. Разве только новый гость почему-то явился сюда пешком. Или, может, он оставил машину вдалеке, чтобы не выдать себя шумом двигателя?

Впрочем, ничего у него не получилось. И теперь стоило лишь ему высунуть голову, как она моментально угодит Тайпану на прицел.

- Эй ты, за досками! - вновь прокричал он. - Я тебя вижу! Считаю до трех! Не покажешься после этого - кидаю гранату! Итак - один!..

Эта угроза возымела действие.

Незваный гость откликнулся сразу же, но... очень уж странно. Тайпан ожидал чего угодно, но только не плач. Надрывный и жалобный, со всхлипываниями и шмыганьем носом - походило на то, что за досками разревелась девушка. И если она все-таки притворялась, дабы разжалобить противника, то делала это весьма убедительно.

- Два! - на всякий случай повторил он, хотя уже знал, что не станет ни стрелять, ни кидать гранату. По крайней мере, пока в него самого не полетят гранаты и пули.

Девушка заплакала еще громче. Кто знает, возможно, она была приманкой, а снаружи затаились ее сообщники, готовые расстрелять Тайпана, едва он выйдет из укрытия и покажется в воротах. С другой стороны, этот план выглядел бы чересчур сложным и ненужным. Если враги бесшумно подобрались к сараю, то почему бы им также исподтишка не убить и «лодочника», пока он их не заметил?

Проклиная себя за внезапную мягкотелость, массовый убийца «альбатросов» не стал говорить «три», а вскинул автомат и пошел на жалобные звуки. Не забывая, ясное дело, об осторожности - держась подальше от проема ворот и поближе к стенам.

То, что проникшая в сарай девушка не «альбатрос», стало понятно не только по отсутствию у нее татуировок, но и по одежде. Последняя была истрепанной и напоминала робу, что выдавали «костлявым» в охотничьем угодье. К тому же эта юная особа, которой, очевидно, не исполнилось и двадцати, была китаянкой, а китайцев Гриша к себе в банду не принимал.

Девушка явно не поняла, что кричал ей по-русски Тайпан, а заплакала, просто испугавшись его грозного голоса. Она сидела, сжавшись в комок и боясь поднять глаза на приближающегося человека с автоматом. Ну что ж, если она действительно враг, задумавший коварство... тогда, похоже, Тайпан напрочь перестал разбираться в людях.

- Привет! - обратился он к ней по-китайски, опустив оружие. - Не бойся, слышишь? Я не «альбатрос». И не один из тех людей, что причиняли тебе боль. Я тебя не обижу. Клянусь. Эй, ты меня понимаешь?

Китаянка все же набралась смелости и подняла на него заплаканные глаза. Ее дрожь тоже говорила о том, что она не притворяется. Чтобы так дрожать, человеку в самом деле надо было напугаться до полусмерти.

- Как тебя зовут? - спросил Тайпан. - Твое имя! Назови его!

- Подснежник, - пролепетала девушка. - Я ваш райский цветок, господин, и исполню любое ваше желание. Что бы вам ни хотелось, я всегда...