— Рада тебя видеть, Точильщик, — сказала она.

— Сестра, песня моего сердца рядом с тобой обретает полноту.

Ого! Она перевела взгляд на вторую, более мелкую и менее великолепно опанциренную черепаху. Ей показалось, что у него встревоженный вид, хотя она понятия не имела, почему она так подумала.

— Хранитель? Что тебя тревожит?

Она пошевелила рукой, лежавшей поверх одеяла. Ей хотелось поднять ее и помахать ему, но сил не хватило.

— Сестра, песни в этой комнате меня раздражают. И хуже того — они мешают процессу твоего выздоровления. Если родичам разрешается сказать это — и прости меня, если я говорю слишком кратко, — я очень сильно тревожусь за тебя. Ведь ты была ранена — и теперь тебя окружают диссонансы. И сверх того, я тревожусь за нашего брата, избранника твоего сердца: ведь нам сказали, что его раны тяжелее твоих, отчего он гораздо более подвержен дурному влиянию неверного пения.

Она недоуменно заморгала, проваливаясь в армию подушек. Дыхание обжигало ей грудь, словно она пробежала кросс с полной боевой выкладкой. Она закрыла глаза и устало, осторожно заглянула в свое сознание, на разбитый, мигающий узор, которым был Вал Кон.

— Леди йос-Фелиум, — сказала медтех, — позвольте мне призвать специалиста вам на помощь. Эти… личности… опасно вас утомляют, и…

— Человек должен сам оценивать грозящую ему опасность, — проговорила Мири, почти попав в интонацию высокого лиадийского, предназначенную для разговора начальника с наемным работником. Она открыла глаза и перевела взгляд с Хранителя на Точильщика.

— Вы хотите мне сказать, что у вас есть возможность помочь Вал Кону лучше, чем автоврач и мониторы?

— Сестра, — серьезно ответил Точильщик, — это так.

— Хорошо, — сказала Мири и пару минут обдумывала услышанное, но так, чтобы Точильщик и Хранитель этого не заметили.

В Стае не лгут. И, конечно, не лгут родичам. И у них с лиадийцами одинаковые правила насчет того, что родичи должны заботиться о своих. Хотя это не значит, что они не могут причинить столько же вреда, сколько любой другой — исключительно из добрых побуждений. Она передвинула голову на подушках и вздохнула.

— А вы не могли бы как-то мне это продемонстрировать, прежде чем мы станем решать вопросы жизни и смерти? — спросила она. — Поймите: я верю вашему слову, но мне представляется, что еще остается место для естественных сомнений и искренних заблуждений, поскольку речь идет о другом биологическом виде. Что-то просто может… не совпасть, — договорила она немного неуверенно.

— Наша сестра благоразумна, — объявил Хранитель и обменялся с Точильщиком долгим желтоглазым взглядом.

Спустя какое-то время Точильщик снова перевел взгляд на нее и заговорил:

— Среди людей бывают индивидуумы более зоркие, нежели прочие, — объявил он, и его гудящий голос сотряс кровать, на которой лежала Мири. — Эти зрячие могут заглянуть в души своих собратьев, прикоснуться к нитям их существа и порой излечить беды, поразившие дух. Если такого приведут к нам, мы можем показать наши намерения и наши методы.

— Это полная нелепость! — заявила медтехник.

— Ничуть, — возразила Мири, которая уже была слишком утомлена, чтобы разбираться со сложными интонациями высокого лиадийского. Ей удалось поднять руку и указать пальцем на девочку. — Найди Шана и доставь его сюда.

Элис сдвинула брови, разбирая земную фразу, а потом улыбнулась, подошла к внутреннему телефону и нажала кнопку вызова.

Они миновали первого часового и вскоре должны были оказаться рядом со вторым, скользя по дорожкам и тенистым тропинкам, словно тени погибших солдат. Ни один листик не шелохнулся, ни один камешек не перевернулся, ни одна веточка не сломалась, когда они прошли.

Сердце Нелирикка переполняла гордость из-за того, что он идет во главе такого отряда: как равный среди равных. Быстро и бесшумно — так ходят исследователи.

И конечно, именно так ходят и лиадийские разведчики, кем и были трое его спутников. Это была странно подобранная троица, скорее сборище, чем отряд. Они очень непринужденно шутили друг с другом, совсем как тот капитан и разведчик, которому сам Нелирикк принес клятву.

— Сколько еще до вашей базы, исследователь Нелирикк?

Это спросил более низкорослый из двух старших разведчиков — тот, которого звали Клонак тер-Мьюлин. У него под курносым носом росли усы, как у землян.

— Надо обойти еще одного часового, — сказал ему Нелирикк. — Вскоре после этого лес сменится полем. Оттуда, если мы продолжим идти с той же скоростью, мы окажемся в Доме Клана Эроб приблизительно через двадцать пять стандартных минут.

Клонак шумно вздохнул.

— Так далеко? Шадиа, мое сокровище, беги вперед и умоляй, чтобы нам прислали машину. Я слишком слаб, чтобы бродить при такой гравитации.

Самая молодая из разведчиков рассмеялась.

— Ну конечно! Я вижу, что тебя уже шатает из стороны в сторону. Бедненький старенький Клонак!

— Не тот подбор слов, — отозвался усатый разведчик. — Лучше было бы сказать «милый нежный Клонак».

— Я в этом не сомневалась, — дружелюбно ответила Шадиа, ловко подныривая под зловеще когтистую ветку.

— Я что-то не вижу, чтобы ты бежала вперед к дому, — напомнил ей Клонак.

— И не увидишь, — бойко ответила она. — Прислали машину, как же! Полно, Клонак: для пешей прогулки чудесная погода. Даже с гравитацией.

Он вздохнул:

— Какое отчаянное падение дисциплины мы наблюдаем среди нашей молодежи, а, Даав?

Даав йос-Фелиум, обладатель знака «Дерево и Дракон», указывающего на службу Клану Корвал, иронично выгнул бровь.

— А вот теперь я в недоумении. Мне показалось, что Шадиа проявила всего лишь — естественно, прискорбное — отсутствие уважения к старшим. Где ты нашел нарушение дисциплины?

— Я выше ее чином, — начал объяснять Клонак, но между этим шагом и следующим вдруг замолчал и стал совершенно неслышным. Остальные последовали его примеру, превратившись в три облаченных в кожу камня, разбросанных по дорожке.

Так же застывший Нелирикк напряг слух и различил тихие звуки, которые исходили от часового, стоявшего на посту сразу за ближайшим поворотом тропинки. Нелирикк позволил себе расслабиться, но его уважение к Клонаку возросло еще больше.

— Все в порядке, — проговорил он очень тихо. — Только часовой на…

— Стой! — крикнул часовой. — Кто идет?

Кусты слева от Нелирикка и чуть впереди вдруг взорвались шумом, словно какое-то крупное животное начало там метаться туда-сюда — возможно, пытаясь высвободиться из очень колючих зарослей.

— Стой! — снова крикнул часовой. — Говори пароль или я стреляю!

Кустарник затих, а потом зашуршал уже более вежливо. Ветки задрожали, и на дорожку у самого поворота вышла крупная фигура мужчины. Он в обеих руках держал солдатскую общевойсковую винтовку, наставляя ее прямо в небо. Медленно наклонившись, он положил оружие на землю. Еще осторожнее выпрямившись, он отступил на два шага и поднял обе руки на уровень пояса, ладонями наружу.

— Капан Миири Роберзун, — проговорил он, и у Нелирикка зашевелились волосы.

— Капитан Мири Робертсон, — театральным шепотом произнес Даав йос-Фелиум настолько громко, чтобы впереди его услышали.

— Назовите себя! — резко потребовал часовой, благоразумно оставаясь в укрытии.

Нелирикк вышел вперед, демонстрируя свободные от оружия руки и одним глазом наблюдая за икстранским солдатом, который терпеливо стоял на дорожке с поднятыми руками.

— Лейтенант Нелирикк Исследователь, Литаксинские Нерегулярные Силы.

Солдат на дорожке не отреагировал на земные слова, как, конечно, и следовало ожидать. Рядовых земному не учили. Торговому обучали только командиров.

— Адъютант капитана Мири Робертсон, — прибавил Нелирикк, адресуясь к спрятанному часовому. — Пароль — «сардоникс». Я веду к капитану трех разведчиков.

Краем глаза он увидел, как губы солдата зашевелились, а глаза широко распахнулись.