— Это невозможно, — возразил Уилл. — С одной стороны, он маленький, как булавочная головка. С другой — сила притяжения должна была бы искривляться вокруг него.

— Сила притяжения в двух разных мирах может означать два разных понятия, — заметил Рэггинбоун, — и размер булавочной головки зависит от размера булавки. В любом случае, это всего лишь теория. Мы можем быть уверены только в том, что атланты использовали свою силу, чтобы учиться и учить, строить и создавать, управлять, главенствовать и, несомненно, угнетать. Они называли себя людьми, владеющими Даром, и те из них, у которых Дар проявляется наиболее сильно, становились людьми почитаемыми, наделялись властью и представляли аристократию страны. Атланты завоевывали новые земли, распространяя на их обитателей свои необыкновенные способности. Потомки этого племени существуют и в наши дни. Правда, с тех пор людей, владеющих Даром, называют по-другому: ведьмы, колдуны, сдвинутые, дети Атлантиды.

— Что такое Дар? — прошептала Ферн. — Что это означает?

— Телепатия, телекинез, телегносиз. Возможность передвигаться во времени между настоящим и прошлым, настоящим и будущим, между данным миром и его тенью. Дар заявляет о себе самыми разными способами. Но ты должна сознавать, что наделена им, и должна научиться им пользоваться, иначе он становится слабее. Неспроста его называют шестым пальцем. Его нужно опасаться, нельзя пользоваться им легкомысленно, злоупотреблять им смертельно.

— Смертельно для кого? — спросила Ферн.

— Это было смертельно для атлантов в конце их существования. Они были одержимы идеей браков среди себе подобных, законом запретили браки с иностранцами, стараясь воспроизвести как можно больше людей, наделенных Даром. Вслед за этим неизбежно началось ослабление породы, беспомощность, болезни и даже слабоумие. Появились идиоты с замашками гигантов, диктаторы, движимые страстями и маниями. Зорэйн, последняя королева Атлантиды, была наделена невероятной силой, но ей хотелось большего… — Ферн внезапно вспомнила выражение нечеловеческой алчности на лице Элайсон —…ей хотелось проникнуть за границы мира, пройти Врата Смерти, оставаясь живой, и вернуться неизмененной. Она, конечно, была сумасшедшей. Только мертвый может пройти эту границу, это знание запретно для живых. Древние Духи, которых мы называем Бессмертными, бывали в том мире, но смертные должны умереть, прежде чем попадут туда, даже те, которые обладают Даром. Зорэйн хотела пройти этой дорогой с открытыми глазами, нарушив первый закон Бытия. Она решила, что может воспользоваться субстанцией другой вселенной, чтобы сделать себе ключ, который откроет Врата Смерти, и так она достигнет того измерения, откуда эта субстанция появилась. И тогда она использовала свой Дар, чтобы уничтожить его источник. Она вдребезги разбила Лоудстоун.

— Я не понимаю! — воскликнул Уилл, очень серьезно воспринявший рассказ Наблюдателя. — Несомненно, Врата, которые вы упоминаете, всего лишь некий символ, ведь их в действительности невозможно увидеть. Но даже если бы это было возможно, как она могла знать, что ключ откроет эти Врата?

— Если у вас есть ключ, то замок к нему найдется, — сказал Наблюдатель. — Найдете замок — откроете дверь. Ты правильно чувствуешь, Врата — это символ, но каждый символ несет в себе истину. Если хочешь, я покажу тебе Врата. Они всегда рядом.

Он встал рядом со скалой и сделал мягкий жест обеими руками. Постепенно на поверхности скалы появилась арка, а в ней — дверь. Она выглядела очень старой, казалась непрочной, доски, из которых она была сделана, стали серыми от непогоды, кольцо, за которое надо было бы потянуть, чтобы открыть дверь, поржавело, вися без движения. Однако между досками не было зазора, и по краям двери не было ни щелочки. Внешне это была обычная дверь, как миллионы других дверей, но от нее шло магнетическое излучение, одновременно пугающее и притягивающее. Ферн почувствовала, как ее неодолимо тянет к скале, однако ее ноги онемели от ужаса.

— Не приближайся! — мягко, но настойчиво сказал Рэггинбоун, и образ двери стал медленно угасать, а скала приобрела прежний вид.

— Ты будешь знать, когда придет момент открыть дверь, — продолжал он. — До той поры ты можешь увидеть дверь много раз, можешь не увидеть ни разу, она может выглядеть такой же или совсем другой, но ты ее всегда узнаешь. Трепет перед Вратами никогда не уменьшается.

— Расскажите о Зорэйн, — напомнила Ферн, взяв себя в руки. — Она открыла дверь?

— Сомневаюсь, — ответил Рэггинбоун. — Ты почувствовала силу двери даже тогда, когда она была закрыта, но если она откроется, энергия того, что находится за дверью, немедленно взорвет нашу вселенную. Мы не знаем, что произошло на самом деле. Действия Зорэйн привели к тому, что Атлантида исчезла навсегда. Археологи узнали о ней совсем немного, а люди, владеющие Даром, не смогли проникнуть взглядом на тысячелетие назад, чтобы раскрыть тайну. Кто-то считает, что разрушение Лоудстоуна привело к искривлению земной коры под островом, другие утверждают, что были разрушены основополагающие законы. Что бы ни было причиной, но огромная приливная волна обрушилась на остров, а вслед за ней начался шторм, ужасней которого мир не припомнит. Изменились очертания континентов, горы стали островами, океан затопил низменности. Атлантида ушла под воду, и морская бездна поглотила ее. Не осталось ни камешка, и даже создания, живущие в глубине вод, не могли сказать, куда делся остров. Что случилось с ключом — мы можем только догадываться. — Он замолчал, разглядывая свои ладони. — Но мы не разгадали этой загадки до сегодняшнего дня.

— Вы искали его, — неожиданно все поняв, сказала Ферн. — Это были вы? Мы видели вас в фильме Элайсон. Вас было двое, вы вглядывались в дым. — Она непроизвольно улыбнулась. — Вы — ученик волшебника.

— Бедный Фантоди. Он не был удачливым волшебником. — Глаза Рэггинбоуна устремились в далекие времена. — А я не был его учеником… Что было хорошо для меня, а еще лучше для него. Кандидо Гобби… — Он играл с именем, как будто оно принадлежало кому-то еще. Кандидо — не такой уж и чистосердечный. Бездомный мальчишка, ставший шулером, бессовестным и аморальным. Он вырос в Кэйрекандала, овладев, как он думал, мудростью, рисковал Даром, который не оценил по достоинству, и наконец потерял. Вместе с ним он потерял уважение, силу и индивидуальность. Довольно трудно учиться жить без того, что составляло твою сущность. Что такое волшебник без волшебства? Всего лишь человек без своей работы. Говорят, в таком положении проявляется истинный дух, но так считают люди, которые никогда ничего не лишались.

— Кэйрекандал, это ваше настоящее имя? — спросила Ферн.

— Это имя я получил в честь моего Дара, как Элайсон стала называться Элаймонд. Был такой обычай.

— Элайсон очень опасна? — спросил Уилл.

— Очень. Голод, который снедает ее, не знает насыщения. Дорога, по которой ты идешь, очень часто зависит от того, как и в связи с чем ты впервые обнаружила свой Дар. В детстве ее обижали, и она с такой силой мстила за это зло, что сама не осознавала этого, не понимала, что пользуется своим могуществом во имя ненависти, которая определила ее будущие поступки. — Говоря это, Наблюдатель долго и серьезно смотрел на Ферн, обдумывая все, что он знал о ней. В лучах солнечного света ее лицо было мягким, как лепесток цветка, и лишь намекало на формировавшийся характер. Он глядел на нее с сомнением, с любопытством, угадывая многообещающую волю, но он был почти уверен, что злобы в ней не будет. «Шестой палец, — подумал он. — Если он у тебя есть, используй его. Используй его. Нам нужна его сила».

— Скажите, почему она хотела поймать лошадь? — вспомнила Ферн и сама удивилась этому ходу мыслей.

— Это был единорог, — ответил Рэггинбоун. — Возможно, она верит в силу его рога, хотя известно, что она не столь уж велика. Единорог появился в результате мутации. Тот, которого ты видела, вероятно, конь-ветер. Конь-ветер — это дух воздуха, а не настоящее животное, а духи воздуха редко владеют магической силой.