— Прежде всего, — сказал Гленарван, — я считаю, что мы должны попытаться выбраться отсюда раньше, чем нас принудит к этому голод. Пока у нас есть силы, надо их использовать. Попробуем этой же ночью пробраться под защитой тьмы сквозь окружение туземцев в восточные долины.

— Чудесно, если только маори дадут нам пройти! — отозвался Паганель.

— Ну, а что, если они не дадут нам пройти? — спросил Джон Манглс.

— Тогда мы прибегнем к сильно действующим средствам, — ответил Паганель.

— Так у вас имеются сильно действующие средства? — заинтересовался майор.

— В таком количестве, что я даже не знаю, что с ними делать, — заявил географ, не вдаваясь ни в какие пояснения.

Оставалось ждать наступления ночи, чтобы попытаться тогда прорваться сквозь цепь маори.

Те не двигались с места. Казалось даже, что ряды их еще пополнились запоздавшими товарищами. Горящие там и сям костры образовали словно огненный пояс вокруг горы. Когда соседние долины погрузились во тьму, могло показаться, будто гора Маунганаму поднимается из колоссального костра, в то время как вершина ее терялась во мраке. Шестьюстами футами ниже слышались ропот, крики, шум вражеского бивуака.

В девять часов, когда на землю спустилась беспросветная тьма, Гленарван и Джон Манглс, прежде чем вести своих товарищей по столь опасному пути, решили сначала сами произвести разведку.

Они стали бесшумно спускаться и минут через десять были уже на узком горном гребне, пересекавшем неприятельскую цепь на высоте пятидесяти футов.

До сих пор все шло хорошо. Лежавшие вокруг костров маори, казалось, не замечали двух беглецов, и те продвинулись еще на несколько шагов дальше. Но вдруг слева и справа грянула ружейная пальба.

— Назад! — сказал Гленарван. — У этих разбойников кошачьи глаза и отменные ружья.

Гленарван и Джон Манглс тотчас поднялись обратно по крутому склону и вскоре получили возможность успокоить своих испуганных стрельбой друзей. Шляпа Гленарвана оказалась простреленной двумя пулями. Итак, отважиться идти по длиннейшему горному гребню между двумя рядами стрелков было немыслимо.

— До завтра, — молвил Паганель. — И раз мы не сможем обмануть бдительность этих туземцев, так уж разрешите мне преподнести им блюдо моего собственного изготовления.

Было довольно холодно. К счастью, Кара-Тете унес с собою в могилу свои лучшие ночные одежды и теплые одеяла из формиума. Беглецы без зазрения совести укутались в них, улеглись внутри ограды могилы и вскоре, охраняемые суеверием туземцев, уже спали спокойным сном на тепловатой земле, содрогавшейся от клокочущих внутри нее газов.

На следующее утро, 17 февраля, спавшие на вершине Маунганаму беглецы были разбужены первыми лучами восходящего солнца. Маори давно уже бродили у подножия вершины, не переставая наблюдать за тем, что на ней происходит. Яростные крики встретили европейцев, как только те показались из оскверненной ими могилы. Выйдя из-за ограды, беглецы окинули взглядом окрестные горы, еще затянутые туманом глубокие долины, озеро Таупо, воды которого слегка рябил утренний ветерок. Затем, желая узнать новый план Паганеля, все окружили географа, вопросительно глядя на него.

Паганель не замедлил удовлетворить любопытство своих спутников.

— Друзья мои, — начал он, — в моем плане превосходно то, что если он не даст всех ожидаемых от него эффектов, если он даже потерпит неудачу, наше положение от этого все же не ухудшится. Но план этот должен удаться, и он удастся!

— А что это за план? — спросил Мак-Наббс.

— Вот мой план, — продолжал Паганель. — Суеверие туземцев создало нам из этого места убежище, и надо, чтобы это же суеверие помогло нам и выбраться из него. Если мне удастся уверить Каи-Куму, что мы пали жертвой нашего осквернения могилы, что над нами разразился гнев небесный — словом, что мы мертвы и погибли ужасной смертью, то не думаете ли вы, что Каи-Куму не замедлит покинуть подножие Маунганаму и вернуться в свое селение?

— В этом нет сомнения, — заявил Гленарван.

— А какой же ужасной смертью вы угрожаете нам? — поинтересовалась Элен.

— Смертью святотатцев, друзья мои, — ответил Паганель. — Карающее пламя у нас под ногами. Откроем же ему путь.

— Что! Вы хотите создать вулкан? — воскликнул Джон Мангле.

— Да, вулкан искусственный, вулкан импровизированный, ярость которого мы сами будем регулировать. Здесь, под нами, имеется огромное количество подземных паров и пламени, стремящихся вырваться наружу. Устроим же для нашего блага искусственное извержение!

— Хорошая мысль! — заметил майор. — Славно придумано, Паганель!

— Вы понимаете, — продолжал географ — мы притворимся, будто нас пожрало пламя новозеландского Плутона, а сами в это время скроемся в могиле Кара-Тете. Там мы пробудем дня три, четыре в даже пять, если это понадобится, — словом, пробудем до момента, когда дикари, убедившись в нашей гибели, откажутся от своего замысла разделаться с нами и удалятся.

— А что, если у них явится мысль собственными глазами убедиться в постигшей нас каре и они взберутся на вершину? — промолвила мисс Грант.

— Нет, дорогая Мэри, — ответил Паганель, — этого они не сделают. Ведь на гору наложено табу, а когда она сама истребит своих осквернителей, табу это будет иметь еще большую силу.

— Ваш план действительно хорошо задуман, — сказал Гленарван. — Он может не удаться лишь при одном условии: если дикари будут упорно оставаться у подошвы Маунганаму, пока мы не окажемся без съестных припасов. Но это маловероятно, особенно если мы будем действовать с достаточной ловкостью.

— Когда же испытаем мы этот последний шанс на спасение? — спросила Элен.

— Сегодня же вечером, — ответил Паганель, — когда наступит самый глубокий мрак.

— Решено, — заявил Мак-Наббс, — Паганель, вы гениальны. Я человек обычно не увлекающийся, но тут и я ручаюсь за успех.

Итак, план Паганеля был принят, и действительно, если принять во внимание суеверие маори, он мог, он должен был удаться. Оставалось лишь привести его в исполнение. Идея была хороша, но осуществить ее было не так-то легко. Не уничтожит ли вулкан смельчаков, прорывших ему кратер? Возможно ли будет совладать с этим извержением, регулировать его, когда пары, пламя и огненная лава буйно устремятся наружу? Не рухнет ли вся вершина в огненную бездну?

Паганель предвидел эти трудности, но он рассчитывал действовать осторожно, не доводя дело до крайности. Чтобы обмануть маори, нужна была только видимость извержения, а не грозная его реальность.

Каким длинным показался этот день! Каждый из путешественников отсчитывал его нескончаемые часы. Все было приготовлено для бегства. Съестные припасы могилы разделили между всеми беглецами в виде необременительных свертков. К ним присоединили ружья и несколько циновок из запасов вождя. Само собой разумеется, что эти приготовления делались втайне от дикарей, за оградой могилы.

В шесть часов вечера стюард подал сытный обед. Никто не мог бы сказать, где и когда встретится в долинах возможность подкрепить свои силы, и потому поели как следует. Основным блюдом явилось полдюжины крупных тушеных крыс — их поймал Вильсон. Элен и Мари Грант наотрез отказались отведать этой дичи, столь любимой в Новой Зеландии, но мужчины отдали ей честь, как настоящие маори. И в самом деле, мясо крыс оказалось превкусным, и от всех шести грызунов остались лишь обглоданные кости.

Наконец наступили сумерки. Солнце скрылось за густыми грозовыми тучами. У горизонта поблескивали молнии, а в глубине неба громыхал отдаленный гром.

Паганель был рад надвигавшейся грозе: она благоприятствовала замыслам и должна была дополнить задуманную им инсценировку. Ведь дикари относятся с суеверным страхом к грозным явлениям природы. Новозеландцы слышат в громе разъяренный голос своего бога Нуи-Атуа, а в молнии видят сверкание его разгневанных очей. Им должно было показаться, что само божество явилось покарать нечестивцев, нарушивших табу.